- Наверное. Завтра я отправлю этих двух цургов в Синерию, в исследовательский центр. Пусть тамошние бестиологи с ними разбираются. Помнится, я несколько раз выносил на суд ученого совета предложение считать цургов условно разумными тварями, но меня никто не поддержал. Теперь научным светилам будет о чем подумать.
В ту ночь я так и не сомкнула глаз. Лежала в кровати, рассматривала потолок и думала, думала, думала. Неужели великий легендарный Эрик Дорн признался мне в любви? Можно ли как-то иначе истолковать его последние слова в нашей откровенной беседе? При этом мастер сам закончил, фактически оборвал, разговор и отправил меня спать, не потребовав никакого ответа. Что ж, я очень ему за это благодарна. Потому что, если бы он напрямую спросил, как к нему отношусь, я совершенно не представляю, что могла бы ему ответить.
Мои дальнейшие дни, недели и месяцы в Кирии складывались очень неплохо.
- И тебе доброго утра, Эвельда, - вежливо, но с прохладцей в голосе, ответил господин Дорн.
Кроме окошка в комнате наличествовали видавшие виды офисный стол и пара стульев, несколько стеллажей с какими-то бумагами. И никакого намека на еще одну дверь.
Цветок?.. Я вздрогнула, сбилась, а начерченные знаки сразу же исчезли.