Тем временем, когда вступительная композиция изменилась, Бертенев уже настроился на работу с големом, и, как только заиграла русская народная мелодия, он пустился в пляс, и одновременно с ним это стал делать голем. А дальше еще больше: композиция менялась на композицию, и Мирослав полностью менял рисунок танца, подстраиваясь под новую мелодию. Понятно, что голем не может обладать пластикой человека, но когда он начал танцевать лезгинку, стадион попросту взорвался.