— Продолжай улыбаться, Алексей! — наклонилась ко мне Шереметьева. — Постепенно всех запомнишь.
— Договорились. — расстроено кивнул я, и вышел из Лесиной комнаты.
— А что мне ещё остаётся делать? — он картинно всплеснул руками. — Это ты в мой дом незваным гостем пришёл… Хотя в смелости тебе не откажешь! Что есть, то есть! Уважаю! «Гнев» твой всё равно на меня мало действует, не напугаешь. Так что выпей перед смертью, разрешаю. — махнул он барственно рукой в сторону бокала. — А за твою скоропостижную кончину моему Роду ничего не будет, Пожарский, мы по всем понятиям правы — сам пришёл, сам помер, никто никого не заставлял.
— Так мы спонтанно собрались, вас бы точно с нами не отпустили.
— Лёха, одни мне в рот заглядывают, а другие готовы карандаш в глаз воткнуть! — жаловался он. — Зачем я поддался твоим уговорам, и привёз тогда портрет Алексии к Хмельницкому? Учился бы сейчас спокойно, и проблем бы не было!
— Слава богу! — заулыбался он. — А то уже вся эта ситуация начинала напрягать.