— Вот и давай я пока при тебе останусь, а потом посмотрим? — обнял он меня.
— Хорошо, Иван Васильевич. — вздохнул Цесаревич. — Когда у курсанта Пожарского следующая тренировка?
Вдруг моя чуйка заверещала, и я обратил внимание на странное свечение вокруг одной из фигур, люди вокруг которой переставали двигаться. Напрягшись ещё больше, я потянулся к светящейся фигуре, и попытался погасить сознание этого человека, но мой приказ наткнулся на склизкую непробиваемую стену. Человек, судя по всему, почувствовал моё прикосновение — раздражение, смешанное с удивлением и злостью буквально лавиной обрушились на меня. В голове помутилось, а потом… В черепе как граната разорвалась яркой вспышкой! Сознание разлетелось мелкими осколками… Не стало ни головы, ни рук, ни ног, ничего… Лишь ощущение полёта в никуда в полной темноте…
И действительно, уж слишком этот юноша контрастировал своим милым личиком с суровыми, мужественными лицами остальных «волкодавов».
— Хорошо, Григорий Васильевич. Я ведь всё равно узнаю, кто это был. — кивнул Орлов. — Честь имею! — он развернулся на каблуках и вышел из княжеского кабинета.