— Тогда садитесь и читайте, — кивнула она на стол. — Начните вот с этого. — Произнесла она, швырнув ему письмо Кайзерин. То пролетело недалеко и, закрутившись, упало на пол.
— Опасные? Может быть… — начал было говорить один из офицеров, планируя их встретить «дружеским» огнем. Но его перебил Меншиков.
— Я по коммерческим делам в молодости в Россию ездил. Неплохо их язык понимаю. Сам не говорю толком, но то, что мне говорят — понимаю. Очень это пригождалось на переговорах, когда все вокруг думали, будто бы я их языка не ведаю и они могут при мне какие-нибудь важные детали обсуждать.
Спустя минут пять птицы переместились с подоконника на просторный стол. Туда, где среди бумаг и карт коменданта, стояли тарелки с принесенной нашему герою едой. Наглые. Дерзкие. Они словно чувствовали симпатию парня к ним. И еду. Много еды.
Максим же сидел на раскладном стуле и чуть не плакал от чувства бессилия и раздражения. Он катился в пропасть внутреннего духовного кризиса.
— Я скажу, что ничего не смыслю в этой мистике. Очевидно мы столкнулись с тем, что не понимаем. Нам остро не хватает информации. Видимо это мой коллега и хотел сказать. Но вы правы, он действительно слишком устал. Тем более, что он занимался не столько изучением древних трактатов, сколько организацией и планированием оборонительной операции в Северной Италии.