Данкир говорил правду, он видел меня насквозь! И наверняка заметил, что канцлер явился, что он в соседней комнате и слышит наш разговор… Уж я ему припомню, пусть только вернется!
— Значит, пока вы будете моим личным магом, — нашлась я. — Если, конечно, вас действительно не пугают всевозможные… м-м-м… приключения.
— Если Эве угодно лежать носом к стене, пускай лежит, — сказал наконец Одо, испробовав уговоры, посулы и даже угрозы, но не добившись результата. — Χуже ей от этого точно не сделается. А нам пора отправляться.
— Ее — несомненно, но вы забываете, что я уже почти полгода как не ребенок.
— Совсем не то. Ну тогда попробую объяснить… Хотя ведь говорил уже: я пил, чтобы забыться, чтобы даже сил не оставалось думать о той трагедии. Эва очень долго не могла поверить в то, что не стало всех ее родных, но ей было проще — его превосходительство от нее не отходил, а она считала его именно что членом семьи. Кажется, она так до конца и не поверила, что других нет, не считая всяких там многоюродных кузенов… Α сам он… — Данкир тяжело вздохнул. — Вот такой. И ничего вы не поделаете. Не растопите ледяную броню его сердца или как там пишут в книжках?
Грохнуло так, что у меня заложило уши, но я заставила себя не бояться и улыбнулась, представляя, что вижу знакомые лица — Сэль, и Юну, и госпожу Увве, и господина Αгсона, и старую кухарку (женщина в первом ряду за гвардейским оцеплением показалась мне похожей на нее), истопника, кучеров…