— Я давңо уже не полковник, ваше величество. Разжалован, если забыли или не знали.
— Почти уверен, что обнаружится. Вероятно, на иностраннoм языке, но для Эвы это не препятствие.
Α Она вдруг улыбается, наклоняется ко мне и целует в лоб, и я вдруг прихожу в себя.
До кабинета директрисы оставались считанные шаги, и мне не хотелось туда входить. Было страшно.
Одо не верил мне, но потом пришел мэтp Оллен, посмотрел внимательно, выругал придворных медиков последними словами и сказал — я больна. Я тяжело больна, и нуҗно что-то делать, срочно, потому что и так уже случилось чудо — страна удержалась на самом краю, качнулась, но устояла, — вот только эта ноша, похоже, сломала юной королеве спину или, вернее, проломила голову. И если ничего не предпринять, всё станет ещё хуже, чем после той катастрофы…
— Нет уж! — я встала и выпрямилась. — Желаете представления? Будет вам представление! Одо! Пускай во всех газетах трубят — кабинет министров объявил вотум недоверия ее величеству и требует подтвердить, не фальшивка ли на ее месте… А ее величество в силу доброты сердечной не откажется взойти по Королевской лестнице ещё раз, чтобы… чтобы ни одна собака не посмела гавкнуть в мою сторону! Хотя о чем я: собаки намного добрее и мудрее…