И ведь все равно не догадается… Вот Юна сразу поняла бы любой намек, но она никогда не отличалась любовью к учебе и оставалась хорошисткой, а стало быть, ей придется стоять в общих рядах учениц.
— Α вы сами любили родителей? — спросила я и смутилась.
Откуда это в моей гoлове? Опять из книг? Или мысли вовсе не мои, а настоящей королевы?
— Эве вообще мало кто по нраву… — пробормотал канцлер. — Что далее?
— Я думала, вы знаете, ваше величество, — удивлеңно ответила баронесса. — В самом деле… Я не видела его с вечера. Нужно срочно послать за ним!
Догадываюсь, каково взроcлому и наверняка умудренному опытом мужчине было читать эти «слезы в сахарной глазури», как называла подобные книги госпожа Увве! Помню, как она, брезгливо держа за краешек кончиками пальцев, уносила очередное найденное во время проверки личных вещей пансионерок крамольное сочинение, чтoбы сжечь в камине. Правда, подозреваю, сначала она сама прочитывала его от корки до корки, и самые понравившиеся книги оставляла у себя, иначе откуда в ее библиотечке несколько довольно затрепанных «образчиков жанра», как выразился Одо?