— Оставьте, госпожа Эва, велено привести вас как можно скорее, — горничная взяла меня за плечи и развернула к двери. — Не убегут ваши книжки с тетрадками!
— По правде говоря, это не слишком много, — прервал мои воспомиңания канцлер. — Поэтому мы торгуемся, повысив плату вдвое. Но на самом деле нас устроит полуторная ставка, и иссенцы явно согласны на это. Остается заключительный штрих.
— Девочки вот любили портрет его величества и принцев тоже, — продолжала я, не слушая. — Забрасывали записочки за раму, ну, пожелания на удачу, — при уборке их столько выгребали… А я нет. Ну как это — влюбиться в нарисованного человека? А вы…
— Но вдруг ничего подходящего не обнаружится?
Вот сейчас во взгляде Одо мелькнуло недоумение — это о нем так говорят? — а ещё гнев. Лицо будто оттаяло — мне послышался хруст, с которым трескается корка льда, но это, конечно, была лишь игра воображения.
Впрочем, я замечталась. Вряд ли мне позволят устроить такое состязание — я здесь временно. И время мое может истечь в любую минуту.