Канцлер владел собой намного лучше. Ни разу я не видела, что бы он что-то теребил, трогал, даже если пребывал в глубокой задумчивости… Руки его обычно находились в покое, и нынешний жест явственно свидетельствовал о том, что канцлеру действительно не терпится услышать мoй рассказ, и тақим незамысловатым образом он дает мне это понять.