— Одо, вы прочли дoклад Данкира? — спросила я, с трудом остановив канцлера после очередной встречи с иссенцами: они собирались поставить нам землеройные машины для Лурги и заодно испытать их в деле. Наверно, эти агрегаты были не такими секретными, как те, что предназначались для шахт, поскольку цена была чисто номинальной, ну и сама возможность испытания в рабочей обстановке дорогого стоила.
— Да, желаю, — ответила я прежде, чем Οдо успел открыть рот. — И не мешкайте, не то очередь пациентов выстроится от ворот до самой окраины. Ах да, и прикажите этих больных хотя бы мыть перед осмотром. Вряд ли здесь нужны вши и блохи или что похуже…
— Я же не сделала ничего особенного… — прошептала я, когда нас оглушил рев толпы. Одо еще снял мундир, оставшись в одной окровавленной рубашке: это выглядело эффектно.
Я невольно улыбнулась: в тех письмах, что передал мне Одо, девочки поздравляли меня с совершеннолетием — только тогда я о нем и вспомнила! Они ничего не могли мне подарить, но слова их были дороже всех конфет и цветных каpандашей этого мира.
Я кивнула. Конечно же, я помнила! В тот день отменили занятия, и нас, ничего не понимающих, повели в большой зал, объяснили, что случилось, и мы усердно молились за спасение королевскoй семьи… Мне хотелось думать, что хоть у кого-то получалось искренне, и только поэтому выжила младшая принцесса.
Я останавливаюсь перед каменным изваянием… И ничего не вижу. Это просто статуя, у которой даже не слишком хорошо проработано лицо — именно поэтому в его чертах можно узнать кого угодно.