Что правда, то правда: иной раз приходилoсь читать тайком принесенный домашней девочкой роман ночами, в свете луны или стащенного огарка свечи, чутко прислушиваясь, не идет ли горничная или дежурная воспитательница. Днем я, конечно, изо всех сил старалась не уснуть на занятиях, но оно того стоило.
— Хорошо, перестаньте вибрировать. Εще раз, коротко: что вы должны сделать?
— Да вы просто ревнуете, — сказал он мне однажды, когда я имела глупость поделиться с ним причиной дурного настроения: в последние дни Одо появлялся только чтобы отдать распоряжения, и тут же исчезал.
Я не видела, что он делает, но наконец вспыхнул огонь, и мрачная гостиная вдруг сделалaсь вовсе не мрачной. Наверно, в солнечный день, когда были открыты ставни, а за стенами не выл осенний ветер, она выглядела очень даже уютной: старомодная мебель черного дерева, тускло-золотистая обивка диванов и кресел, темно-красные занавеси, пушистый узорчатый ковер на полу. С портрета на стене смотрела красивая молодая женщина — светлые волосы уложены небрежным узлом на затылке, так что пряди выбиваются и падают на лицо; платье цвета молодой травы, игриво спущенное с плеча, подчеркивает загорелую золотистую кожу, в руках охапка луговых цветов, на плече маленькая птичка, кругом вьются бабочки… Ничего общего с парадными портретами!
— Какая трогательная сцена, — притворно вздохнул мэтр Οллен, когда я, не зная, куда девать руки, несмело опустила их на плечи Одо, а он прильнул ко мне.
— Многовато нестыковок, ваше превосходительство, мы и сами видим, но поделать ничего не можем, — мрачно произнес полковник. — По взрывному устройству: ничего из ряда вон выходящего. Никаких элементов, которые позволили бы вычислить принадлежность к той или иной группировке, дагнарской или зарубежной. Складывается впечатление, что оно собрано буквально… на чердаке каком-нибудь, а детали механизма долго и тщательно вытачивали вручную.