Похоже, они его не то чтобы пугали просто было очень непривычно. Раньше ведь красота наводилась «сама собой», и таким же макаром на тарелке появлялась еда из воздуха.
— Они издеваются! — невнятно и сумбурно выкрикивала несчастная. — Все издеваются! Я не могу! Работать! В такой обстановке! Сто вещей сразу! Я не компьютер! То закажи! Тут напомни! Ах, блондинки все дуры, но ты! — она снова залилась слезами и уткнулась в светлосалатовую грудь женщины постарше, которая тут же обняла реву и стала вполголоса что-то ей объяснять, поглаживая по голове.
«В чувство привести», ага. Скорее, на место поставить. А то ишь, прислуга голос подавать начала, непорядок.
— Слишком хорошо знаю бывшего мужа и его мамочку, — мне в маленьком автомобильном зеркале сейчас было видно наше внезапно общее с Шурой лицо, и было оно неприятная такая усмешечка на нем была, чтоб мне тварьей дупой накрыться. Шура, где это все раньше было, а?! — И тебя знаю, дорогая бывшая секретарша бывшего мужа. Чтобы ты да не вынюхала? Рассказывай.
«Ты куда?! А как же… Мы ведь уже заплатили за консультацию!» — растерялась Шура.
Тут мы с Шурой не выдержали и синхронно рассмеялись. Ох уж эти детки и их фантазии! У старшего ребенка, правда, фантазий не было, зато имелись большие и круглые глазищи.