Константин пожал руку Пете, и оба, зять и дочь, стали тут же заманивать его за обеденный стол. И Константину стоило большого труда отбиться – у дочери железный характер, и, если она на чем-то настаивает, это все равно как попасть под асфальтоукладчик. Вся в мать!
Костя скривился, будто в рот к нему попал несвежий фрукт, – мрази! Вот же мрази! Одни по «зеленке» за «духами» и от «духов» бегают, другие ордена получают! Ты за что получил, мерзавец? За хранение бабла? За то, что ничего не пропало? А что, достойный подвиг! Не спер же!
– Правильно! – вмешался Петя. – Виз не надо, климат райский, на кой черт нам Греция? Тем более что в последнее время они стали относиться к русским препогано. На днях читал – женщине визу не дали, а она в Греции жила уже несколько лет, недвижимость имела! Представляете – купил, к примеру, виллу, а тебе визу не дают! И что с этой виллой делать?
– Я не хочу! – отрезала Маша, глаза которой метали молнии. – Без вас – не хочу! Я хочу с вами! Не нужны мне ваши миллионы! Вернее, нужны, какой дурак от денег отказывается? Но вот так, чтобы вас не видеть, – не нужны. Деньги мне нужны только вместе с вами! И больше никак. Так все-таки почему вы мне не верите? Чем я заслужила это недоверие? Может, что-то сделала не так?
Доказывать Костя ничего не хотел – кто он такой, чтобы кому-то что-то доказывать? Маленький человек, пенсионер, обожженный жизнью мужик, который желает только одного – чтобы его не трогали, оставили в покое, чтобы ни одна сволочь не лезла в его жизнь!
А сам пошел в свою комнату, оделся – все равно на улице дождь – и уселся в кресло, глядя на то, как струи проливного дождя пляшут на подстриженной траве лужайки.