– Господа! – нашел самое время, чтобы объявиться, князь Давыдов, вошедший с парадного входа в идеальном, словно выглаженном гусарском мундире и блиставший совершенно возмутительной бодростью. – Лошадь обихожена, я в город. Вам что-нибудь захватить?
– А виноват во всем – я, – шепнул я тихо. – Я – убедил.
– Кормилица моих сыновей, Мстиславская Нина Андреевна, – кивнул Мстиславский, возвращаясь к бумагам. – Введена в род мной самолично после эвакуации из твоей тюрьмы.
– Да так, использую столичную фишку, – признался я. – Ничего не просить и ждать, пока мне сами захотят помочь.
Я отступил, но только для того, чтобы присесть рядом и полуобнять невесту, собравшуюся возмущенно встать.
Старейшина тоже украдкой его оглядел. И от злости чуть зубы не сцепил.