Они добрались до Главной улицы, но когда дошли до кафе, Зои приостановилась.
Мерный гул двигателей жужжал в ушах, пока Зои листала тонкую папку, не в силах избавиться от непрерывного звука. Это раздражало. Она подозревала, что на самом деле проблема вовсе не в авиационных двигателях. Зои ужасно не любила, когда ее выдергивают из начатой работы. Есть бесспорная радость в том, чтобы начать какой-то проект, а дальше смотреть, как он движется к завершению. Ее заворожило дело о шоссейных серийных убийцах. Оно всплывало в ее мыслях даже дома, и Зои искала в этих преступлениях почерки, стараясь выделить не один, а два профиля убийц.
– Спасибо. Только что заходила сестра. Она сказала, с Зои все будет в порядке.
– Ладно, – сказал он. – А где ты живешь? В смысле, в Вирджинии.
– Там тебе письмо, – с оттенком неодобрения сообщила мама.
Она стерла себе живот и левое бедро, скребя их под душем, и сейчас эти места горели, их было больно коснуться. Но теперь Зои хотя бы не чувствовала на себе пальцев Гловера. Ее лицо все еще преследовало ее, этот взгляд хищника, когда Гловер приближался к ней у воды. Голос в ухе, когда он держал у ее горла нож. «На колени». Эти воспоминания внезапно вспыхивали в голове, и Зои теряла мысль; стояла, уставившись в бессчетные документы и снимки, а по спине бежали мурашки… А потом начинала заново.