– Любка сама призналась, что листовка её! – Вскакивает на ноги Коровьев.
Катя, после того как я помог устроить её «резидента» (Георгия Жжёнова) в театр Красной Армии (всё просто, позвонил Эйзенштейну: Алексей Попов, главный режиссёр театра, оказался его учеником), пытается предупредить любое моё желание. Новое здание, в виде звезды ещё не построено, театр ютится пока в ЦДКА, бывшем Екатерининском институте благородных девиц.
– На Ближнюю дачу. – Комкор поворачивается к сидящему рядом порученцу и говорит, понизив голос. – Ты помнишь, Петя, о чём мы утром говорили когда из Кремля шли?…
– … так вот, товарищ Чаганов, – спохватывается он не дождавшись ответа. – ваше время в почётном карауле с одиннадцати тридцати до полудня двадцать третьего июня в Центральном клубе сотрудников НКВД, вы же понесёте гроб…
Внимательно изучаю стены, признаков телефонной проводки не наблюдаю. Вдруг из прихожей раздаётся громкий звук дверного звонка, который почти сразу быстро обрывается. Бегу со всех ног открывать.
– Почему не вернул деньги? – Смех резко обрывается, передо мной снова суровый начальник Главного Управления Государственной Безопасности.