– Пардон, господа, разрешите, – начинаю речитатив голосом Юрского. – пропустите эксперта, шире круг. Ничего интересного. Я бы на вашем месте поспешил к главному входу, ожидается приезд высокопоставленной персоны.
– Списать?… – Сталин отворачивается и идёт к письменному столу, там останавливается рассеянно глядя перед собой, затем оборачивается к гостю. – Да я тебе предлагаю высший пост в государстве предлагаю!
Сергей Миронович смотрит на моё расстроенное лицо и улыбается.
Тот улыбается в ответ одними губами. Проходим мимо лифта без кнопки вызова («Любопытное решение: лифтёрша возит жильцов только с первого этажа, а вниз они спускаются по лестнице») и выходим во внутренний дворик. В сером бетонном колодце уже сумерки. Чахлые, страдающие от недостатка солнечного света, деревца жмутся к стенам. Посреди двора – прямоугольный бассейн с бетонными шарами на углах и двумя серыми фигурами в центре в виде перекормленных малышей с поднятыми руками в перетяжках, радующихся жиденькой струйке воды над их головами. «Откуда они здесь взялись? Всё остальное в духе конструктивизма – квадратное, прямоугольное и кубическое. Стоп! А где „Ударник“ и то, что стало впоследствии Театром Эстрады? Похоже, что этот „колодец“ – не единственный».
«Вежливый…, но хамство затаил. Всё, пропал день – иду в красный уголок читать газеты. Радует лишь то, что достаточно прочитать одну „Правду“».
Дверь кабинета широко открывается и внутрь входит Киров в своей неизменной гимнастёрке, сопровождаемый высоким седым мужчиной лет пятидесяти в тёмном костюме. Шейнин подскакивает с места и семенит навстречу гостям.