– Думаю надо его пугнуть основательно, – в голосе подчинённого сквозь слёзы зазвучало ожесточение. – час назад из Бутырки привезли троих бандитов из банды Креста, пусть они займутся Чагановым, а то наши тычки для… как с гуся вода.
Бросаю гривенник на стойку газетчика и с «Вечёркой» в руке чуть не сталкиваюсь со своими преследователями: «Ему лет тридцать пять, одежда иностранная, недорогая. Ей – лет тридцать, красивая. Ничуть не смутились встрече. Эх, не было печали»…
– Едва вырвалась от этого Ганса, – раздражённо фыркнула она. – вот же рыба-прилипала.
В письме жены одного из сотрудников УФТИ в Англию, куда НКВД сунуло свой нос, ситуация описывалась так: «… институт полон интриг. Сначала, казалось, они были связаны с противостоянием учёных и администрации, то теперь уже всё перемешалось и некоторые из учёных для достижения своих целей используют грязные средства… и дальше, нужно взорвать весь институт и начать всё сначала». Когда одни учёные поддержали возникшее стихийно «движение сопротивления», которое возглавил руководитель теоротдела Ландау (кто-то прикреплял недавно полученные пропуска к собачьему ошейнику, а кто-то за неимением собаки к фалдам пиджака; кто-то писал жалобы замнаркома Пятакову, кто-то в «Известия» Бухарину, ну а кто-то в НКВД, как Ландау, Балицкому), другие переключились на военную тематику и, к негодованию первых, стали получать повышенную зарплату.
– Отчёты об испытаниях направлялись заместителю наркома по вооружениям Тухачевскому и начальнику Остехбюро Бекаури. – Спешу на помощь шефу.