Бросаюсь в соседний вагон: плацкартный, у двери туалета выстроилась длинная очередь.
– Да…, то есть нет… – с облегчением выдыхает писатель, когда отважная девушка благополучно достигает земли.
– Как сами по себе?! – Вскипел Постышев, рванув ворот рубахи. – А чего раньше плёл? Так кого ты здесь представляешь тогда? Жену свою?
– Здравствуйте, товарищ Киров! – Восторженно зачастила Оля, копируя интонации артистки Рины Зелёной. – Уж вы меня простите за поздний звонок, знакомая одна ваша звонит. Я уж не знаю помните ли вы меня… мы разговаривали, когда вы к нам приходили недавно на работу… я беленькая, а моя подруга – чёрненькая… вы ещё шутили…
Внимание всех ссобравшихся привлекает кружок уверенных в себе мужчин средних лет, занявших пятачок между помостом, на котором расположен президиум с трибуной, и первым рядом мест делегатов. Среди них выделяются Косиор, Постышев, Рудзутак и Эйхе, чуть особняком стоит Ежов, постригшийся наголо. Все они, за исключением Ежова, в одинаковых однобортных костюмах и, на первый взгляд, количество френчей и гимнастёрок в зале на пленуме ЦК уже уступает числу пиджаков… впервые с Октября.
– Алексей Сергеевич, без пятнадцати два. – В дверях поправляет причёску Катя, пытаясь понять какое впечатление производит на меня её фигура.