Неподалёку от нас, в одной из двух кирпичных башен расположился мой знакомый Михаил Окунь, тренер заводской команды «Красная заря», где сейчас налажено валовое производство «Бебо». Окунь сегодня ведёт радиорепортаж. Дверь студии прикрыта неплотно – страшная духота и высокая влажность.
Тянет руку, но вождь отворачивается от него к столику с телефонами, Киров с маршалом стали что-то вполголоса осуждать, и комкор потерянно, зажав в руке проект приказа, пятится к двери кабинета.
Получилось чуть на донышке только нам двоим.
– Картина «Нарвские ворота»… синяя такая. – Оба смотрят на деревянную эмблему НКВД, висящую на её месте. – Здесь была.
Через пять минут перед мной ложатся распечатки дешифрованного текста первого ключа, ещё через такое же время – распечатки второго. Рядом со мной за столом сидит другая девушка – Соня, маленькая и худенькая, знает немецкий. Мы уже пару раз с ней работали вместе на дешифровке.
Как выяснилось после прочтения тех папок, украинский физ-тех в городе Харькове (тогдашней столицы УССР), плоть от плоти ЛФТИ, созданный в 1928 году по инициативе Абрама Иоффе на деньги союзного правительства к 1934 году стал одним из лучших в Европе физических институтов, оставившим далеко позади по размера бюджета и сам ЛФТИ. Советское государство, в лице Наркомата Тяжёлой Промышленности, к которому относился институт, не жалело средств на оборудование для двух криогенных лабораторий, экспериментальной станции, лаборатории расщепления ядер, лаборатории высоких напряжений, ультракоротких волн, рентгеновских лучей и других. Часть учёных института обучалась за рубежом, их постоянно посылали на средства государства к крупнейшим физикам во все мировые научные центры (да и сами мэтры, такие как Нильс Бор, Поль Дирак, не брезговали Харьковом, тем более что на их встречу средств не жалели) для пополнения знаний и опыта.