Богословский вскакивает с кресла и плюхается на диван рядом с покрасневшей девушкой.
– Погоди, Валя, – прерывает его Векшинский потянув за рукав. – не о том ты говоришь. Не это главное. В нашем электроламповом хозяйстве происходят страшные вещи. Чтобы вам было понятно поясню подробнее: в конце 1934 года наркомат тяжёлой промышленности заключил договор с американской «Радиокорпорэйшн», по которому на первом этапе в следующие три года до 39 года она должна была поставить четырнадцать поточных линеек, каждая производительностью четыре тысячи ламп в смену: по семь на каждый завод. Инициаторами этого договора были мы с бывшим директором «Светланы» Студневым. Иного способа быстро начать массовое производство современных электронных ламп и радиокомпонентов в СССР просто не было. После ареста Студнева, при нём была запущена только первая линия, новый директор завода, поддавшись на уговоры и давление некоторых руководитетелей нашего главка в НКТП, начал тормозить ввод в строй действующих других линий.
«Размечтался… – подумал он, пришпоривая коня. – но так даже лучше, отношения с агентом должны быть сугубо деловыми. Похоже на Жжёнове можно ставить крест, а вот его девушку – срочно брать в разработку… Курский, значит. Для абвера перевод агента на Дальний Восток – неприятность, а для нас – большая удача. Основные интересы Америки в СССР находятся именно там».
– Здорово, Зяма! – Жмём руку Пассову, чувствуется что он не в настроении, весь в себе.
– Что за статья? Какая статья? – Понеслось со всех сторон.
– Ты что же, Коба, – возмущённо перебивает вождя маршал, на глазах наворачиваются слёзы. – совсем на гражданку меня списать решил, что ли?