— Пустяки. Я не скажу Фицуильяму, но ты, пожалуйста, больше не отвлекайся.
Я хотела спросить, любит ли он свою, но передумала. Слишком личный разговор, не стоило его поддерживать.
Вот почему он так странно себя вел! Эта версия объясняла все, от умения мгновенно перемещаться к барону до поведения со мной.
Донал лишь бросил на меня сумрачный взгляд.
Очень уж настойчиво он втюхивал мне эту «уникальность». Неужели пытался пустить по ложному следу? Зачем?
Начальник стражи выгреб содержимое из тайника на сдернутую со стола скатерть (конечно же розовую) и разложил на кровати. Мы все, кроме Джорджины, сгрудились вокруг, даже Марка сунула любопытный нос. Донал поворошил кипу писем и открыток, поверх которой лежали мужские подтяжки, и вынул пухлую тетрадь с надписью: «Личный дневник». В самом низу была стопочка журналов, по-видимому, именно из них Джорджина вырезала слова для писем с угрозами. Там же обнаружился ящичек почти кукольного вида, запертый на солидный такой замок. Это несоответствие привлекало внимание, так что Донал отложил в сторону письменные откровения и взялся за ящик.