Донал нахмурился, резче обозначились складки у губ.
— Ну вот, так всегда! — в шутку возмутилась я. — Сначала к алтарю тащат, а потом говорят: «Я не я, и жена не моя»…
— Твой отец… — напомнила Хелен, совсем поникнув. Потом прикусила губу и расправила плечи. — Я сама справлюсь, конечно. Но надо же с чего-то начинать?
— Тебе вредно нервничать, — пояснила я, когда Джорджина потрясенно заморгала слипшимися мокрыми ресницами.
— Доброе утро, — ледяным тоном произнесла «свекровь», как бишь ее? Офелия Бернис Скотт.
Ослепляющая раскаленная злость схлынула, оставив меня усталой и обессиленной. И чего, спрашивается, завелась? Нет, повод для отповеди у меня был более чем убедительный, но толку-то?