Джорджина вдруг задрала подбородок. Под угрозой врача отпираться она не могла.
— Эта девица, — она бесцеремонно ткнула горничную пальцем в грудь, — посмела нас предать! Строила козни за нашей спиной!
Под щекой была обтянутая тонкой рубашкой мужская грудь.
— Угу, — сдавшись, я прикрыла все еще слезящиеся глаза.
Значит, это он так извинился? Что же, деятельное раскаяние, говорят, смягчает наказание. Мне определенно нравился такой подход. Лучше сделать что-то полезное, чем трепать языком, присыпая свою вину банальными извинениями.
Свекровь ахнула и прижала руку ко рту. Ей не требовалось объяснять, какие последствия имела бы эта затея, увенчайся она успехом.