— Убери это. Лучше принеси теплого молока с медом.
Сообразив, что сейчас меня застанут за подслушиванием, я толкнула дверь.
Проворочалась я до рассвета. С закрытым окном мне было душно, с открытым сквозило. Под одеялом было невыносимо жарко, но я мерзла, стоило его откинуть. Кошки мешали, а без них было пусто…
Я зябко передернула плечами, хотя ночь была теплой.
На розу он смотрел, как на смердящий труп на обеденном столе.
— Что? — вздрогнул Фицуильям. Потом, видимо, решил, что в сестре говорит злость (или ревность?), и нахмурился. — Хелен, это неправда.