— Да-да? — подбодрила я, сложив руки на коленях.
Вариантов, кому понадобилось так затейливо проклинать Фицуильяма, у меня пока было только два. Первый — Адам ради наследства, второй — какая-нибудь обманутая девица из ревности. Причем обида могла быть и надуманной, всякое бывает.
В детстве мама часто делала вид, будто уже знает о наших проказах. В итоге мы сами выдавали себя с головой.
— Да-да, конечно! — нетерпеливо перебила я, схватив с подноса конверт, надписанный знакомым почерком.
Она рванулась, раззявила рот, пытаясь цапнуть меня за руку, но Донал усилил хватку, и она придушенно захрипела.
Я состроила невинную рожицу… и встретилась взглядом со смеющимися глазами Донала, который явно получал от этой сцены немалое удовольствие.