Развернулась и быстро пошла прочь от меня, почти побежала. Я не сканировал ее. Всего лишь произнес вслух то, о чем думал. И попал в самое больное место…
Ее город. Прекрасный, погибший в древних войнах Мохенджо. От него остались груды камней, статьи в исторических трудах и ее память. Сколько тысячелетий она бродит по свету в поисках его подобия. И не находит. Не найдет. Ее мир умер.
Лориан смотрел со спокойным ожиданием, не зная, что творится у меня в душе.
Остатки давних эмоций, отголоски древних страстей. Думаю, Кристоф увидел бы здесь настоящих призраков, не упокоенных жителей потустороннего мира. Я слышал лишь голоса, произносящие обрывки монологов, улавливал чувства. То далекие, серые, как будто присыпанные пылью, то взрывающиеся яркой жгучей болью.
Когда кадаверциан снова появился среди нас, он был почти прежним: спокойный, рассудительный, холодный, только еще сильнее ненавидящий Асиман, еще более жесткий и решительный. Он не оставил ничего, что могло бы напомнить ему о ней. Он заставил себя забыть или действительно забыл…
— Амир, если ты думаешь, что в городе не знают, что в ваших застенках делают с людьми, то глубоко заблуждаешься. Грязно работаете. Даханавар рано или поздно возьмут вас за горло.