Внезапно появившийся рядом пес, заставил подпрыгнуть, от неожиданности, и на рефлексах уйти в стелс. Снова встала проблема — пес волновался, не видя хозяина, а как снять проклятую невидимость, Шутник не знал. Подошел, погладил собаку, успокаивая, и уселся в мягкое кресло какого-то сотрудника, работавшего здесь ранее. Вытянул руку — увидеть не получилось. Рука прозрачная. Ног тоже не видно, и как сделать так, чтобы они появились, Шутник не знал.
— Нет… Чем ты поможешь, хотя, у тебя случайно нет обезболивающих? У меня раненная страдает. Я ее худо-бедно успокоил героином, Петр Тимофеич, ну тот толстяк с охраной, у него была с собой доза герыча, вот только это ненадолго. Я отправил ребят копаться в багаже и клич бросил по всем кто живой, но ни у кого, ничего нет, а в аптечках аспирин, это что мертвому припарки…
Закончив потрошить трупы, шутник сидел на обгоревшем остове машины, с руками по локоть измазанными черной кровью, и курил сигарету. Бармен, Цыган, дай ему улей здоровья, поимел с Шутника немало споранов, но убедил купить на удивление полезные вещи. Начиная с машины и спека, а заканчивая банальной пачкой сигарет.
Свет в купе мерцал, но не погас, снаружи слышался шум, крики и стоны, скрежет металла, непонятное жужжание. Алекс понял, что без сознания пробыл не долго — ночь еще не закончилась. Окно оказалось на полу, но вот открывшаяся дверь купе, теперь была на потолке, в коридоре тоже имелось окно, сквозь, которое просматривались темные небеса, с рассыпавшимися по ним звездами. Выход из купе оказался на потолке — как назло вагоны оказались достаточно широкими и в данный момент, ширина превратилась в высоту. Допрыгнуть до раздвижной двери не получалось, окно было снизу, выбраться через него нельзя, других возможностей выбраться Алекс не видел.
Пес снова был обвязан ремнями и спущен с вагона на землю, не совсем удачно — один из галстуков не выдержал и лопнул, отчего собакен брякнулся с высоты полутора метров, но вроде бы без последствий. Сам Алекс спрыгнул, свесившись на руках, и, отвязав пса от остатков ремней, побрел вместе с ним к скоплению народа.
— Кабан, итить тебя — недовольно проворчал Шнобель — испортил все. Зачем маску нацепил?