Только вчера он полдня провел на молельной террасе, прилепленной к стене обрыва, глядя на бичуемый дождями опустевший храм чуть ниже и прося, прося светлых богов даровать им спасение. Его грызла горькая обида и с его уст невольно срывались слова упрека.
Как и всегда ничто не предвещало беды. Расположенный на склоне соседней горы светлый храм и раньше привлекал паломников со всего света. А в последние месяцы как дамбу прорвало где-то – народ повалил толпами! Приносили щедрые дары, молились по несколько дней, вечерами к небу устремлялись сотни золотистых магических огоньков – светлые желания паломников пущенные вверх. Само собой подолгу молились паломники и рядом со святой нерушимой могилой старого Борисола заключенного в Белоснежье. И вроде как мощи Борисола помогали от болезней, излечивали от слепоты и хромоты, даровали успокоение мятущейся в горе душе, помогали зачать ребенка.
– И умотают навстречу новым приключениям – пробухтел Миф, не скрывая легкой зависти.
– Помчались – согласился Кроу и быстрым бегом они направились к холму.
– Жажду подробностей! – заявила амазонка, глядя с прищуром на Мифа – Неужто так позорно все было?
Бесцеремонно отшвырнув несколько мертвяков, гном добрался до бывшего владельца ронгкола и взглянул на его скорбные останки. Мужчина. Судя по размерам – гном. Тело частично прикрыто уже ни на что не годящимися доспехами. Дыра на дыре. Глубокие борозды. В полушаге полуразбитый шлем. Когти тварей внутри борозд на доспехах. Нежить буквально загнала, задавила числом, затерзала этого бедолагу. Его не спас даже ронколл. Хотя сражался он ожесточенно.