Это… многое меняет. Я грешил на болезнь или проклятие, но это явно что-то иное, больше напоминающее одержимость. Нечто не просто стирало воспоминания бедняги, но еще и забирало их себе, постепенно подменяя жертву самим собой. И сие мне ни капли не нравится!
Мне, вышедшему из скрыта и идущему обратно из магистрата, где я все же продал свой домик за полцены, верилось на шесть из десяти. Вполне неплохая актерская игра, как для той, кого не учили никакие Станиславские. Стоит мне согласиться помочь вытащить из канавы корзину с бельем, как меня заботливо отведут за угол, где меня встретят чуть менее заботливые ребята с ножами.
Но это уже неважно. Ничего больше неважно.
А ведь он единственный, кто даже не попытался направить на меня свою шпагу, в отличие от его товарищей. Похвальная выдержка, стоит заметить. Ну, или это банальный здравый смысл.
Я уже совсем не выдерживаю и сажусь в тенечке, дабы не выпадать из скрыта, после чего полностью отдаюсь слуху, пытаясь через сферу теней прислушаться к отошедшим под защиту стен карманникам. Последние уже успели влезть в какую-то необитаемую лачугу, где бурно обсуждали что-то свое.
– Чуть больше сотни золотых. – Ответила обладательница эльфийской крови. – Как уже говорилось, большую часть ценностей нам пришлось оставить при побеге.