Но Махрову я этого ничего не сказал. Зачем? Пусть все идет своим чередом.
Нет, я все правильно сказал. А Нестеров этот просто идиот. Он ничего не понял из того, что я сделал. А сделал я многое: перед американцами показал себя независимым и резким таким парнем, почти диссидентом. Перед нашими - дал понять, что я не из диссидентской среды, и вообще - терпеть не могу Солженицына. Что кстати ничуть не противоречило истине. Я всегда его не любил, с тех пор, как он под придыхание власти приехал мессианствовать в Ельцинскую Россию. Нашелся, понимаешь ли, Мессия! Вначале все тут изгадил, а потом решил поучить, как нам строить жизнь! Вот сиди в своем Вермонте, и не высовывайся! Нехрена нам указывать, как жить! Лучше помоги материально...
- Да, я умею работать с авторами! Я забочусь об авторах, я стараюсь дать им все, что могу, и даже все, что не могу! Ты же видел - сколько я тебе помогал! И ты меня не забываешь. Приносишь мне все новые и новые книги! Да, ты моя золотая жила! На тебе я сделал план, перевыполнил план, и мне все коллеги завидуют! Так почему так случилось? Потому что я сумел понять, что ты такое, потому что нашел золотую жилу и разработал ее! Скажи, что не так, Миш! Разве я тебе не помогал? Разве не старался для тебя сделать все, что возможно?
Мужик судя по всему довольно-таки резкий, лицо жесткое, немного даже надменное. Впрочем, оно и понятно - тренер же, властитель душ и тел! Въедается в кровь превосходство над учениками - как у какого-нибудь учителя начальных классов провинциальной школы, когда все ученики кажутся шаловливыми полудурками.
- Пробовал. Моя сожительница врач-психиатр. И гипноз пробовали, и лекарства всякие. Нет, не получается.
Мою фамилию нашли в списке «брони», я заполнил анкету поселяющегося, и скоро уже мой дипломат устроился на тумбочке в одноместном номере - чистеньком, и даже уютном.