- А как можно еще понимать? Память потерял. Очнулся на дороге, голый и босый. Меня и засунули в клинику. Там пронаблюдали, потом выпустили, так как нормальных людей там не держат. Вот и все по большому-то счету!
Я в сердцах отбросил газетенку, и лежа в ванне, угрюмо наблюдал, как газетка набирает воду, лежа на полу в мыльной лужице. Темное пятно увеличивается, увеличивается, обретает очертания Африки, а потом становится древним материком Гондвана. Туда ей и дорога, этой газетенке. В Гондвану. Даже читать расхотелось после того, как попыталсяее полистать.
Уснул незаметно. Проснувшись, долго соображал, где нахожусь - мне снилось, что я дома, в 2018 году, что на кухне работает стиральная машинка, жужжит, выжимая очередную порцию белья. Увы (или не увы?), я все еще был в 1970 году. А жужжал за дверью обычный пылесос, убирая невидимые глазу пылинки из толстой ковровой дорожки коридора.
- Нечестно! - не выдержал и завопил кто-то из болельщиков, когда я в очередной раз хлестнул ногой по голени Виктора. Я невольно улыбнулся, и наши с Виктором взгляды скрестились. Он был разъярен, и жаждал меня уничтожить. И я его понимаю - на глазах учеников, он, чемпион, мастер спорта - и получает пинки, как какой-нибудь гопник?! Обидно же! Ну, сейчас он мне покажет.
Хотел сказать: «Нажился я уже в хрущевках, хватит мне этого рабского загона!» - и осекся. Не могу я так сказать по понятным причинам. Не помню ведь, где жил до сих пор.
Глупцы эти Шелепин с Семичастным! Неужели они думают, что он, Андропов, довольствуется ролью мальчика на побегушках у какого-то там директора профсоюзов! Он, Андропов, глава самой могущественной организации в мире!