Я завел разговор с Сергеем Аносовым через три месяца после того, как мы с ним познакомились. Это было начало марта - на улицах лежит снег, весной еще и не пахнет, и только с южной стороны сугробов начинали появляться небольшие «подпалины», каверны, будто все сугробы в одночасье заразились дурной болезнью. Я пришел в тир ближе к вечеру, когда солнце уже склонялось к горизонту, и знал, что в тире практически не останется народа. Аносов задерживался допоздна, он вообще почти жил в тире, так что я его никак своими посещениями не напрягал, тем более что меня он всегда принимал с видимым удовольствием, и наше вечернее чаепитие превратилось уже в некое подобие ритуала. Отстрелялся по мишеням, сжег пачку патронов - милости просим, пожалте на чай! Я каждый раз приносил с собой или конфеты, или печенья, а то и зефир с шоколадом и без шоколада - что попадется, то и приносил. Мне было приятно угощать Сергея, как ему приятно угощать меня. Мы, такие внешне разные, были с ним очень похожи внутренне. Мы были СВОИМИ.