Ну вот, вошли привычное русло. Давайте, жгите! А я и отвечу...
Письмо сгорело дотла, Шелепин перемешал пепел, затем сходил в туалет, находившийся у него за спиной в комнате отдыха, и тщательно помыл пепельницу, вымывая из нее пепел. Открыл окно, впустив в него декабрьскую стужу, и когда из комнаты исчез запах гари - снова закрыл.
Я тоже подтягивал, и настолько увлекся, что когда ручка Леночки дотянулась все-таки куда хотела - едва не подскочил на месте, и постарался отодвинуться от этой агрессорши как можно дальше.
- Подождите здесь. Я мишени прицеплю. А потом попробуем.
-А мне вот думается другое. Мне думается, что этот человек искренен, переживает за страну. И пишет он дельные слова. Ты читал его размышления про экономику? Про перспективы развития? Он искренне хочет добра! Кстати, хоть раз было чтобы он ошибся в прогнозах на катастрофы? Или о шпионах, которых он сдал? Вот ты говоришь - он желает очернить руководителей. А может он просто ЗНАЕТ? Я не знаю, как он это делает, но факт есть факт - мы уничтожили крупнейшую шпионскую сеть американцев. Мы поймали с его помощью шпионов, которые годами и годами передавали информацию нашим врагам! У тебя под носом передавали, между прочим. И ты теперь говоришь, что это политика очернения? Очернения - кого. Юра? Наших врагов? Тебя? Ну... если назвать очернением критику за плохую работу - наверное, это очернение. Вот сейчас, я очерняю тебя, Юра? Может за мной стоят какие-то враги, раз я тебя очерняю? Как считаешь?
Долго за столом сидеть не стал - время поджимало. Поезд отходит в восемнадцать часов по местному времени - только-только доехать до вокзала. Посидел, поел бутербродов, попил чаю, перебросился парой ничего не значивших слов со Страусом и Пегги, и быстренько ретировался, пожелав всех благ и удачных продаж изданных книг.