– На каком основании, спрашиваете вы меня? Я не имею права, говорите вы? В таком случае, милостивый государь, я полагаю, что для вас будет небезынтересным содержание вот этой бумаги.
Он говорил, а по щекам его текли слезы. Я понимал его. Он был министром императорского двора на протяжении всего срока царствования Николая Второго. Вся его жизнь была служением императору, он видел в этом смысл своего бытия, оставаясь одним из немногих людей, кому Николай действительно доверял. И вот теперь целая эпоха подошла к концу. Он прекрасно понимал, что я назначу нового человека на его должность, да и как я мог оставить на такой важной должности 79-летнего старика, страдающего от склероза, которому помощники каждый раз подробно растолковывают азбучные истины перед его докладом императору. У сентиментального Николая не хватало духу сказать старику о том, что тому пора на покой, ведь царь понимал, что для графа Фредерикса это фактически будет означать конец его жизни.
– Александр Сергеевич, я уверен, что Русь-матушка полна одаренными и мужественными людьми. Кто-нибудь обязательно да сыщется. Тут важно, чтобы эта фигура устроила государя и Государственную думу. А также, что очень важно, устроила и армию.
Некогда сверкающие и поражающие чистотой помещения дворца все больше напоминали хлев, когда слоняющиеся без дела расхристанные солдаты, матросы и рабочие ходили куда хотели, плевали где хотели, бросали на пол что считали нужным, нередко не удосуживались даже найти уборную в здании и использовали для этой цели любые приглянувшиеся им места.
Я дышал ночным воздухом в ожидании того момента, когда оцепление гостиницы вновь займет свое место в кузове грузовика и мы двинемся на встречу с человеком, к которому я стремился все это время.
– Телеграмма от Лукомского. Справляется о планах Верховного Главнокомандующего относительно прибытия в Ставку.