– Вы не могли бы, если это не большая тайна, конечно, сообщить мне ваше личное мнение – должен ли государь в ближайшие часы уезжать из Ставки, или же лучше было бы ему остаться в Могилеве?
Михаил Владимирович Родзянко горько усмехнулся, услышав эту фразу. Можно себе вполне представить, что начнется вскоре. Но проклятие, нельзя же просто так опускать руки и идти на заклание! Нужно бороться! Нужно перехватить инициативу! Мысли лихорадочно роились в его голове, пытаясь сформулировать порядок действий. Он схватил лежащие перед ним бумаги и, перевернув на чистую сторону один из листов, принялся лихорадочно записывать пункты плана.
– Я не желаю бунтовать… Я никаких революций не делал и делать не желаю.
– Ты обещал дать знать, когда соберешься уезжать.
– А с каких пор тысяча человек является всем народом и с каких пор предводитель шайки мятежников может говорить от имени всего народа?
– Когда я молился, то пообещал Господу, что если он смилостивится и остановит кровь моему сыну, то я отрекусь от престола и посвящу остаток дней своих молитвам и милосердию. Я отрекусь за себя и за Алексея. Он все равно не сможет править… А если кровь не остановится, то…