– Миша, ты прав. Прав во многом, и все, что говоришь, по сути верно. Но…
Егорка покатал это слово на языке и довольно причмокнул. События последних дней очень нравились ему. Ну так еще бы – пусть и голодно, но зато же весело! Эти дни наполнили событиями скучную жизнь десятилетнего мальчишки, и он меньше всего бы хотел того, чтобы все происходящее вдруг кончилось, вернувшись в обыденное русло. Пусть веселье продолжается!
Командир крейсера хмуро посмотрел на своего старшего офицера и покачал головой. Офицеры помолчали, погруженные каждый в свои думы. Никольский прекрасно понимал опасения Ограновича. Ситуация на корабле усугублялась с каждым часом. Еще совсем недавно команда крейсера считалась одной из лучших на Балтике. Однако, как и опасался Никольский, после постановки корабля на капитальный ремонт дисциплина на крейсере резко упала. Все попытки удержать ситуацию под контролем не увенчались успехом. Торчание у причальной стенки без выхода в море расслабляла. Жизнь в виду столицы заставляла забыть о войне и дисциплине. Увольнительные в город развращали. Нижние чины, возвращаясь из Петрограда на корабль, приносили с собой слухи и подрывную литературу. В команде начались брожения. Пытаясь сделать все возможное для предотвращения бунта на корабле, Никольский распорядился ограничить увольнительные и изымать у вернувшихся все подозрительное, в первую очередь всякую революционную литературу. Но, как и следовало ожидать, эти меры не дали особых результатов. Спасти ситуацию мог только боевой поход, но выйти в море стоящий на капитальном ремонте крейсер не мог.
– Всегда к вашим услугам, ваше императорское высочество! Я оставлю машину с солдатами для вашего охранения и сопровождения к государю во избежание каких-либо проблем. Думаю, что на сегодня хватит, не так ли?
Петроград. 27 февраля (12 марта) 1917 года
Ага, сейчас, стану я ждать, пока захлопнется западня.