Все цитаты из книги «Случайный билет в детство»
Налетев на Кима, я отскочил от него, словно мячик, и повалился на ступени, но Генка успел придержать меня.
– Ладно-ладно, – улыбнулась Марина, – поэтому я Олегу тотальный допрос и устроила.
– …и ведь как ножом махнул… махаловка до крови была…
– Пойдём, гульнём? На стройке потусуемся…
Савину подали полотенце, и он начал растираться, затем подошел к своей машине, открыл багажник и достал другую рубашку.
– Здравствуйте! – одновременно поздоровались Олег с Мариной.
– Ты не представляешь, Мариш, как же жизнь удивительна и прекрасна!
В этот момент в кабинет зашел Коротов. Класс встал.
– Не мог сразу сказать? – продышался Савин. – Сразу в грудину лупишь. Чуть скворца не впустил… – и он посмотрел себе на грудь.
– А чё? – закрутил головой Олег. – Я ничё. Но вы не сказали нет, милорд… нет, но какова!
А что делать нам? Если не убраться с пути пала – сгорим. Бежать от пожара – коммандос расстреляет, как леопарда. Им, как и нам, до плато бежать одинаково, вот только нас огонь первыми достанет. У ког…
– У-у-у, – протянул Олег, – вот уж приключения бывали! Помнишь, как от медведя сломя голову неслись? А Серёга впереди всех. Ха-ха-ха! С горы-то! Остановиться не могли, ха-ха, прямо в реку…
– Чего опаздываешь, – покосился он на меня, – проспал что ли?
– Да, ты прав, но… – Олег огляделся по сторонам, – их же трое будет, а то и другие припрутся, и карате твоё не поможет. Что тогда делать будешь?
Потом кусты рядом с ней зашевелились, и из веток показалась огромная черная овчарка. За ней, держась за в струну натянутый поводок и ругаясь, появился… Громин.
– Согласен. Но нас мало. Надо передать, чтоб сюда помощь прислали, иначе не удержим.
Еле-еле сдержался, чтоб не вколотить кулак в его харю.
– Ладно, зачтено. – Григорьев взял пару аккордов, глянул на меня и начал играть.
– Колышки не вбиваются, – пожаловались пацаны, – Виктор Алексеевич! Камень под травой.
Но они очень далеко и ведут бой. С теми, кто остался прикрывать отход, а мы для коммандос и унитовцев как кость в горле. Пока есть боеприпасы.
Наконец совещание закончилось, и Вершинин повернулся ко мне.
– Олег, – повернулся я к пассажирским сиденьям, – подъем!
– Да потому, что мы единственная группа в городе на данный момент, прошедшая курс по освобождению самолетов. Ещё вопросы?
Кивнул, мол – знаю. Этот птичий концерт много на что похож.
Я оборачиваюсь и вижу, что на вершину поднялись запыхавшиеся друзья. Олег, Ильяс и встревоженная Марина.
– Опохмелиться треба. Присядь на краю камушка. (Остановка у края каменного плато.)
– Давай на трассу, попробуем съезд тот найти, а то в объезд полтора часа пилить.
– Ладно, – сказал Витя, – ложись, отдыхай, а я пойду, по стене прогуляюсь.
– Счас… – роняю калаш, руку вперед, чтоб на грудь не упасть. Ладонь попадает во что-то склизкое. Сквозь темные пятна увидел…
– И не надоело тебе? – спросила мама Олега. – Который раз смотреть будешь!
Мне бы «пожалуйста» сказать, но от переполнявших чувств только головой тряхнул. Вот конфуз-то! Самое время в воду сигануть и хорошенько охладиться, только, как бы не зашипело, с облачком пара к небу!…
– Ну, уж нет! – вскакивая, возмутился Олег. – Я же говорил – буду с тобой бегать.
– Интересно-интересно, – заёрзал Андрей, – исполнишь?
– Итак, – Василий Владимирович открыл журнал. – Антонова – пять, Агаревич – четыре, Васильчиков – три, Волжанин – четыре, Вязов – четыре…
– Знаю я это пристрастие – руку за спину, кисть довернуть, лампу в лицо?
– Нет, я не голоден. – И пошел в свою комнату.
– Сюрпрайз, мать его, – кряхтит багровый Истомин, – Александрыч, невмочь уже, руки затекли.
– Такой же резкий и остался, – широко улыбаясь, выпрямился мой друг.
– Серега, лупи! – орет Савин, поднимая над веревкой-сеткой мяч.
– Не надо повязок, – я осмотрел свои кисти, – ссадины достаточно затянулись.
– Бери, сколько в охапку влезет. А на бревне ветки оставшиеся срезать, затем его пополам разрубить. Олег, дай-ка фонарик.
Олег лезет по камням вверх, Расулов приготовился принимать следующего. С Переходниковым, похоже, придется повозиться.
– Игорь… дома? – через кашель выговорил я. Ну и дурман тут. У самого скоро в глазах троиться начнёт.
– Ну, ты, Серёга, даёшь! – говорит Ким. – В цирке такого не увидишь!
Сюрпризы последнее время я не очень люблю, потому как они все с отрицательным знаком приходят. Но надеюсь, дальше знак изменится, и всё путём будет.
Знал бы он – откуда у сегодняшнего «таланта» ноги растут и какова этому причина. Я молча пожимал плечами. А что ему сказать? Что на самом деле я играю посредственно, просто сегодня у меня особенный д…
– «Курс», я «Борт-четыре», – зашипела рация, – у вас пищало?
«Рука нащупала твердые грани. Кольцо само нашло палец, но что-то мешает его вырвать – усики не свел. Тени уже рядом, значит, времени нет, значит, надо сильнее… ещё сильнее…»
– А рядом с тобой Валера, – представил полностью загипсованного Виктор.
– Ну как, отдохнул от лихого покорения вершин?
Вздохнул и посмотрел на тетрадный лист, исписанный ближайшими событиями. Каждая дата подробно описана и обведена окружностью. Пробежал взглядом по написанному. М-да, в октябре «Терминатор» в прокате …
– Ты говорил – песен много знаешь? – присел напротив Витя, держа свою гитару. Странно, что я не видел её, когда в автобусе ехали. Вокруг нас тут же образовалось плотное кольцо из ребят. Рядом со мной…
Полпути прошли, когда я решил передохнуть. Все-таки целый день на ногах, гудят, что твой трансформатор. Остановился аккурат у той ветки поперек тропки. Повернулся, глядя на поднимающихся следом друзе…
– Ты дебил! – перебил его тот, что контролировал оконные проемы слева. – Кто тебе даст уйти? Сдаваться надо…
Холод окончательно заполнил все тело. Не вода, а жидкий азот.
– Да потому, что к подъезду он бы не успел, а с другой стороны тот пацан летел.
Какая мне разница, когда все узнают, сегодня или завтра? Надо людям помочь.
– Этот из восьмого «б», – показал он на белобрысого, – а эти из седьмого «д». Как звать – не знаю.
Тележка заметно дёрнулась и остановилась.
– Внимание! «Стена-семь», «Стена-восемь», вернуться на исходную. «Стена-пять», «Стена-шесть», стену пока работаете одни.
– Ой! – отдёрнул руки сапёр и уставился на активатор в руках мертвого террориста.
Откуда он может меня знать? Я что, уже всем стал известен? Парень выглядел как-то празднично. На мента не похож, волосы больно длинные.
– Да-а-а! Да-а-а! Да-а-а! – орал во всё горло, от осознания того, что хоть и немного поднимался по стене, но шел «соло». И покорил эту вершину!
– Молодца! – Даже не ожидал, что у нашего выдумщика есть слух.
– Слушай, в порядке бреда, – говорю ему вдогонку, – может, просто выкачать жидкость шприцами?
А она красивая. Вьющиеся волосы, чуть вздёрнутый носик, а глаза…
– Так, мужики, – сказал он, подмигнув мне, – отстаньте от парня, не видите, не до того ему. Кто там у нас последний остался? Месите домино, а Алексеич пока волну поищет.
– Возможно, но с добавками, так как слишком жидок.
Тележка мягко покатилась, а сапёр начал детально обследовать взрывное устройство. Я больше смотрел на трап, где в это время должна была выйти группа «Курс-два» со вторым взрывным устройством.
– Никакой змеи тут нет, – подтвердил я, стараясь не дышать, чтобы не выдать запаха. Однако тут же обнаружил, что Григорьев сам в сторону дышит, что меня развеселило.
– Да. Я его… смотрел, – чуть не ляпнул «давно», – и какой он новый? Почти десять лет прошло, как сняли.
– Может, они не придут? – Савину надоело сидеть, и он принялся ходить туда-сюда.
Подниматься было трудно, да и нагретое солнцем железо казалось раскаленным. А расстояние между скобами оказалось великовато, железа, что ли, не хватило? И решетка на трубе лишь наполовину… сэкономили…
– Там, наверху, чего телепаетесь? «Стена-пять», «Стена-шесть», ускорьтесь.
Бойцы вышли. Истомин достал откуда-то свёрток и развернул кусок брезента. Двое бойцов, что остались, помогли приподнять труп и подсунуть брезент.
– Ещё вызови ответственных за плотину. Будем их все вместе иметь за сломанные решетки.
Блин, не отошел ещё, в глазах злость осталась. Перед зеркалом потренироваться, что ли? А то, как на родителей смотреть буду? Ведь тоже увидят. Оба Громина увидели, и Генка вот, случайно…
Через сотню метров пересекаем еще одну канаву, более глубокую, чем первая, но БТР её миновал без проблем, а затем дорога упирается в разрушенное здание, по размерам напоминающее КПП. Бронемашина оста…
Классная посмотрела на всех строго, смех стих только после того, как Виктор встал.
– Отвянь, – Громин махнул клинком в их сторону, те отскочили, потом приблизился ко мне и пошевелил лезвием. – Я тебя на куски порежу, падла. За всё ответишь. И за утро, и за брательника…
– Все, ребята, – объявил Василий Владимирович, – заканчиваем и сдаём свои работы.
– Нет! – решительно отвечает Ильяс брату. Потом ставит на столик кувшин и стаканы. – Приятного аппетита!
– Ладно, хоть надо вниз, а не вверх, – ворчит Андрей, – Паш, давай на лифте?
– Страшно и смешно, – звонко засмеялась Марина.
– Живы! Мать-перемать! – Он сминает нас в объятиях. – И руки-ноги целы!
– Спускаем только то, что отрубили, – решил я, – а понадобится ещё, то пусть другие сюда лезут.
– Мишка! – кричит Свиридов и хватается за мой рукав. – Мишка!
Петь как Пресняков мне гораздо легче, не то, что под Высоцкого голос подстраивать. И получается вполне похоже.
Но тот крепко держался и стучал зубами больше от испуга, чем от холода. Меня тоже стало поколачивать, весь хмель, что ещё оставался, сразу вышибло. Сверху мелькнула тень, это один из сержантов в спри…
– Не знаю, – пробормотал побледневший сапёр.
– Эй! – заорали из-за камней. – Советик, сдавайсь! Вам конес!
Дальше продолжать не стал. Запашный сидел и задумчиво смотрел в окно, а я в угол комнаты, где на большом календаре улыбалась девушка на фоне рубленого дома с резными ставнями.
– Все может быть. – Свиридов достал планшетку, развернул, и мы склонились над картой.
В дверь кто-то позвонил. Ким пошел открывать и вернулся с моей мамой.
– Так, мужики, валите во второй салон и помогайте выводить людей.
– Это мы быстро! – к нам направились Волжанин, Ульский, Переходников и Кигаев.
– Придумал! – воскликнул Переходников. Он схватил пару ложек и сложил их в руке. – Я в телевизоре видел – как на ложках играть, даже пробовал.
Мы прятали улыбки, а кубинцы посмеивались в открытую. Некоторые учились в Союзе, включая Рамона Азуро, командира группы, но по-русски говорят все. И почти все наши шутки понимают правильно. Если эфир…
– От неё, родимой, – кивнул Белкин. – Давай, расставляй моих ребят и вводи в курс.
– Стоп! – вдруг остановила спорящих Марина. – Теперь моя очередь. Так, «Зурбаган» прозвучал, Сереж, помнишь там, в сквере ты про птичий щебет говорил, что похоже на группу… э-э-э… название забыла, а!…
Тот замотал головой, попятился и чуть не сел на «поганую» лавку.
Ульский, хлюпая мокрыми кедами, выбирается на берег.
– Ничего, – бурчит Расулов и начинает ковыряться ложкой в банке.
– Александрыч! Серёга, так тебя растак! Ну, наконец-то!
Ну, вот опять! Долго еще мне будет выходить боком эта моя самодеятельность.
– Пойдём, Серёга, – подал мне руку Истомин, – вечером в «Погребке» посидим, снимем стресс. Хороший же у тебя выдался последний день перед отпуском.
– А при чем тут анекдот? – настороженно спрашивает Олег.
– Королевы! – резюмировал общее потрясение я.
– Догадливый, но кто и что не спрашивай, иначе сюрприз не получится.
Седьмой «г» стоял от нас недалеко, но из-за учеников Кигаева я не разглядел.
– А бомбу обезвредили саперы… – отмазался я от участия в разминировании. – Да, я там Коротова встретил!
– Да ну?! – Сюрприз на сюрпризе. Скалолаз хренов. – Тогда давай. Там, на осыпи, осторожно ступай. Как спустишься, следующего жди. Страхуй на всякий…
Кто-то налетает на меня и начинает мять, вопить и целовать.
Я завороженно смотрел на Серегины телодвижения. Корова, лепешка, какие еще будут сюрпризы?
– Да, – кивнул Поспешаев, вытирая потный лоб, – раз другой инфы нет, то начнем с этого заряда.
– Угу, сделал. А от бати сюрприза не боишься?
– Эта песня «Зурбаган» называется. Дербенев и Чернавский написали.
Я сразу голос узнал, только обалдел слегка.
– Да ничего, – пожал плечами я, – пусть приезжает.
– Вот и отлично, заодно за Олегом приглядишь.
– Серёга, Ильяс, идите сюда! – заорал уже Савин. – Тут в натуре красиво!
А Коротов взял карточки и прошелся по проходам, раскладывая их перед учениками. Я получил задание с вариантом номер шесть. Глянул в карточку Толиной, у неё был восьмой вариант. Карточек-то приготовил…
– Здравствуйте, следователь Запашный Руслан Григорьевич, – представился он.
– Маленько, говоришь? – усмехнулся Василий Владимирович. – И что ты собираешься делать? Может, помощь нужна?
– Вот, есть! – Истомин развернул ноут, и мы сгрудились у дисплея.
– Да вот, проснулся. Холодно, а костер прогорел. Сейчас согреюсь и лягу досыпать.
М-да. На асфальте, с искорёженным колесом и погнутой вилкой, валяется велосипед, деревянная ограда проломлена, а в густом кустарнике промят проход, причем кустарник очень колючий. Как я не получил да…
Мы обернулись. Олег морщился и держался за живот.
Мне не верилось, что та жизнь, уместившаяся в несколько секунд, все-таки была. Впрочем, есть одно доказательство. Неоспоримое. Если найду, то…
– У кое-кого уши бананами заросли. – И протянул руку, предупредив на всякий случай: – Привет, и сильно не жми, рукам тоже хорошо досталось.
– Прошу прощения за длительную задержку с нашим выступлением. Как говорят в спорте, произошла замена, вместо меня будет играть Сергей Вязов. Сейчас мы исполним новую песню. Она ещё нигде не звучала.
Машины проехали по краю берега и по специальному съезду свернули вниз. Открылась площадка с навесами и длинным столом, у которого суетились люди. У одного края площадки стояла пара милицейских УАЗов,…
– На Славку? Помню Славку, – Косен Ержанович, всмотрелся в меня, будто впервые видел, – и точно – похож. Тоже шустер был. Весельчак, на месте не сидел. Взводный каждый раз взбучку от ротного за его в…
Я заглянул в холодильник. Так, что тут у нас? Немного вареной колбасы, банка соленых огурцов, плавленые сырки…
– М-да, – пробормотал Олег, – можно было догадаться…
«Выстрел» объехал развалины КПП и встал, ожидая сигнала. В бронемашине оба наших сапера, Валера Истомин с приготовленным блоком «Пелена» и группа прикрытия. Бойцы со штурмовыми щитами выдвинулись к з…
– Ничего, – перебивает всех Расулов, – лично прослежу за ремонтом. И этот случай обязательно на телевидение попадет. И я обязательно продавлю наказание ответственных.
– Теперь, беремся за провода и подсоединяем к батарее.
– У нас тоже не фонтан. Пара рожков и россыпью по карманам. Еще по одной-две гранаты на брата. С учетом «последней».
– Да ну! – и Савин пробежал глазами по тексту. – Тарабарщина какая-то.
– А, это для похода? – спросила мама и достала из серванта кошелек. – Вот десять рублей, хватит, надеюсь?
– Уточнение обстановки и доклад, – прозвучало в наушниках.
– Оказывается, это она активировала аварийный трап и одновременно сигналила нам об этом. Я не поленился спросить, как экипаж вышел.
Блин, только машину купил, ещё и года не прошло, а тут два обдолбанных придурка, на шикарной иномарке, сзади врезаются и ещё с матерными претензиями лезут. Ребята сунули их носом в асфальт и попросил…
К нам присоединяется Яневич. Тоже на пятнистого решил глянуть.
– Когда ты там заорал, – ворчит Олег, – я уж подумал – все, сорвался.
– Вторые номера на ту половину поля, первые на эту. По местам, марш-марш!
Подхватил гитару и, думая, принялся перебирать струны под звучащую за стеной песню.
Первую, как водится – за успешно завершенный рабочий день. Вторую – за выздоровление Олега Жихарева. Третью – за всех ребят, что теперь не с нами. А потом уже сидели и разговаривали, прерываясь на об…
Не понял? Ладони замирают в районе подбородка. Медленно поднимаю голову и смотрю в зеркало.
Держа на прицеле замершую в углу девушку, приближаются Любшин и Легких.
– Не беспокойся, Пушкин влёт запоминался, а тут пара четверостиший…
Пока связист готовит рацию, мы совещаемся.
Рука нащупала последнюю гранату. Только усики свести… но рано пока.
Но тут вновь бабахнуло. В трех местах. К первому дымному столбу добавился еще один, а вдалеке взвился вверх огненный вихрь.
– Ничего, мам, обжегся просто. Горячую воду включил.
– Эта песня Юрия Визбора, – сказал Григорьев, – называется «Тихий вечер спустился над Камою».
– Страус. – Удивительно и позорно не знать таких простых вещей. – Может, вы меня выпишите?
– Хрен его знает, Серёга, – тяжело дышит он, – пока держу, но лучше всех удалить к чертям.
Посмотрел на класс, все сидели с задумчивым видом. Кто-то тяжело вздохнул. Конечно, стих не совсем удачен с литературной точки зрения, но задевает. Так мне Жихарев говорил, единственный, кому я читал…
Я уже наелся до СЫТОСТИ, то есть когда становится плохо от съеденного. А еще слабость усилилась и в сон не по-детски потянуло.
Так, что там наверху? До края вершины метров восемь, может и больше. Там, как назло, карниз нависает, не очень большой, но все же…
Да – подумал я, глядя на яблоню, – ждать придется. Опять ждать – подумал уже раздраженно. Блин, чего это я? Или во мне пошли изменения? Я, помнится, в детстве нетерпеливый был, впрочем, как все дети.…
От мыслей меня отвлекла магнитола – зазвучала знакомая мелодия. Ребята тоже навострили уши. Играла битловская «Облади».
Вышел из подъезда. У лавки туда-сюда прохаживался Савин.
– Что будем смотреть? – и изобразил каратистскую стойку.
Конечно, этот сорт и в других местах растет, но он не такой, как здесь.
– Савин, Расулов, Переходников и… хватит, думаю.
Для чего он перешел на английский? Чтобы другие его не поняли?
– Хорошо-то хорошо, но не понятно – почему меня не будут привлекать в качестве свидетеля?
– Никаких, – повторил я, – махались по-честному.
– Нет, Олег, на стройку не пойду. Я лучше домой, делами займусь.
– Как не слышал? – говорю. – Её Пресняков поёт!
Почти сразу появляется мама Ильяса с подносом и начинает расставлять перед нами тарелки, точнее не тарелки, а крупные пиалы, от которых идет умопомрачительный аромат. Каждому достается по лепешке, ещ…
– А на руководителей, что в таких ситуациях теряются, понадеялись, да на привычную сумятицу при этом, но не предвидели, что у нас есть «Большой аврал». И мы тут, кстати, хорошо сработали.
Мы вышли на улицу, перешли дорогу и направились к остановке. Час пик уже давно миновал, так что народу в ожидании автобусов томилось немного. Все стояли под навесом в тени и дружно смотрели навстречу…
Истомин дождался приближения второго кара, тронул наш.
– Понятно, – кивнул я. – А руку не на стене повредил?
– Паша, как с патронами? – и плевать на то, что с той стороны по-русски понимают. Сами уже прикинули остаток боеприпасов. У самих, поди, на исходе.
– Ушел тихо, – поморщился Алехандро, – но там их много. Думаю две группы, не меньше.
От палаток возвратился Расулов, держа в руках какой-то тюк.
– Папка, ты почему на полу сидишь? – одновременно горланят они. – Простудишься!
– «Стена пять и шесть», что у вас? – Это уже нам.
Он постоял немного, глядя на стихотворение, написанное мной, затем передвинул стул, поставив его напротив, сел, положив ногу на ногу, взял листок, опять пробежал глазами текст и пристально посмотрел …
– Эти могут, – согласился я, – а… Тихомировы как?
– Ты лучше воды принеси, – попросил я, – вон, в банке, сполосни только.
Двери наших квартир находились рядом. Протянул руку и нажал на звонок. Из-за двери слышались голоса и музыка. Магнитофон, наверное, слушает? Нет, это не магнитофон – играли на гитаре. Мелодия была не…
Мне отдавили ладонь и чуть не оторвали руку. Абсолютно всем хотелось поздороваться. Я тряс очередную ладонь и отвечал на вопросы.
– В книге «О вкусной и здоровой пище» прочитал.
Вот они, стоят и пока наблюдают. Чего-то ждут. Может, решают – что с девчонкой делать?
Пацаны скучились в несколько компашек, почти у каждой орет магнитофон. Руками машут, пинают-бросают мячи, что-то друг другу доказывают…
Жихарева выносят, а я присаживаюсь у стены. Тут и так полно народу, чтоб со всем разобраться.
Бац! – действительно намочил. Мяч сбил с ног Ульского и срикошетил в речку.
– Остановились там потому, что половину наших внезапно «прихватило», – добавил Яневич.
– А чего вы тут делаете? – заглянула внутрь палатки Верка.
В двадцати метрах начинался сквер. За рядом густых сиреневых кустов кто-то был.
– Зачем кирпичи? Там мы старый мангал притащили.
– Не беспокойся, – хмыкает Савин, – там профи будет работать. Без фотографий не останемся.
– Здорово спел! – выдохнул он. – Все в восторге.
– На вопрос – почему так много – пояснили, что сироп везут для пчел.
Я отпустил его, и Олег затряс правой рукой.
Дверь в палату распахнулась. Показалась каталка, уставленная тарелками и стаканами.
– Если я через три дня что-нибудь сыграю, – говорю ему с улыбкой, – то ты наизусть выучишь «Евгения Онегина».
– Я-то посижу, куда денусь? – отвечаю и показываю на труп террориста. – А вдруг он опять что-нибудь угнать захочет?
Коротов тут же постучал по столу, строго посмотрев в нашу сторону.
– М-м-м, обожаю шашлык! – Раевская закатила от наслаждения глаза. – Всегда бы его ела, правда, Вер?
Они удалились, а Раевская и Смольнякова опустили головы.
От камней рикошет страшный, искры летят, осколки камня не хуже чем пуля. Острые, горячие. Патронов мало, а эти лезут…
– Вы давно знаете Громина Андрея Михайловича?
Мое романтическое свидание закончилось дракой и… смертью.
Дым и вправду направился по указанному пути.
– Хорошо, Серёга, – он показал за забор, – там ещё один сидит, не заметил?
В здании появились Орлович и Поспешаев и сразу направились к ящикам. Саперы заглянули в открытый, что-то сделали и Орлович показал «ok». Сделал знак Легких, чтоб отпустил подвывающего Громина, и отош…
– Ноги п-подожми! – крикнул я. – П-помогай, подтягивайся, а то н-не вытяну!
– Это же армейский норматив. Ты где так научился? Так, стоп, пусть соберет автомат, а мы посмотрим.
– Ребята перед вами саксаула натаскали, за глаза хватит. Ну как, поели?
– Привет, – весело поздоровалась Марина, – не устал сегодня?
Нас четверо, по бревну на брата, сразу забрать все не выйдет, а подниматься потом снова что-то нет никакого желания. Эти бы спустить. Приготовить еду хватит, а ночью все в палатках спать будут, не за…
– П-п-пацаны, – с заиканием выпалил Женька, – я высоты б-б-б-боюсь.
Они уходят, а мы вынимаем пистолеты, досылаем патроны и, поставив на предохранители, убираем их в кобуры.
– Пойдем в комнату, чего на кухне сидеть?
– Не пойдет, он тоже может за мной пойти.
– Вы домой езжайте, – говорит кто-то. – Ваш сын до завтра спать будет. С утра приезжайте, часам к десяти, не раньше.
– Музыку к ней я так и не смог сочинить, – пожал плечами я, – как ни старался.
– Просто не надо забывать о своём прошлом-будущем, – сказал Валера голосом Белкина.
– Ой! – почти весь класс синхронно подпрыгнул, разрывая хоровод.
В комнате вновь волшебным образом материализовался Савин с улыбкой а-ля Буратино.
– Ну почему не может? – усмехнулся я. – Может! Мир-то тесен. Факт!
– А тебе-то что? – двинул его плечом Олег.
Я не то чтобы нервничал, просто достало уже это всё – жара, труп, бомба и твари эти, кровососущие. Устал. И ребята устали.
Похоже, Савин действительно махнул стакан водки. Красный, словно вареный рак, Олег полез обниматься, но его отшила Марина.
«Странно, драку я помню, но то, что кого-то к трубе утащило, нет. Правда, младший брат с Ильясом был, и пока мы ссорились, на мелкоте все время сидел».
До палаты ковылял еще медленнее. Навалилась дикая усталость и головокружение, без тошноты. Скорей бы все прошло. Лег на кровать, и стоило лишь закрыть глаза, как пришел сон. Опять слепит яркое африка…
Но Громила так не считал. Он, увидев кровь, размазал её по лицу, потом взревев, кинулся к оставленной у банок с пивом куртке, выхватил что-то из кармана и развернулся ко мне. В руках блеснул нож.
Ещё раз улыбнулась и покатила тележку дальше, предлагая желающим напитки и конфеты.
Слушал, чуть прикрыв глаза. Очень красивая мелодия…
– При таких условиях твои бойцы смогут сработать чисто?
Ворча под нос, все собрались вокруг взрослых.
– Пресняков? – Витя смотрит недоуменно. – Самоцветы её не пели вроде. Их репертуар я хорошо знаю.
– Откуда такая точная информация? – удивился Виктор Евгеньевич. – Там на лужах пузыри были, а это к долгому дождю. Примета такая.
– Вот идиоты! – засмеялся Истомин. – Теперь при досмотре каждая бутылка будет вскрываться, а ещё на вкус проверять будут.
– Так не последний поход был. Сходим не раз, а папу уговорим.
Несмотря на жару, по спине потек холодный пот.
– Слабо, – вторит Савин, – Вязу слабо! Высоты испугался! Ха-ха!
Я переводил взгляд от одного к другому. Интересно – откуда они знают такие подробности? Ведь не было в скверике никого кроме громинской компании, меня и Савина. А издалека очень трудно было бы что-то…
Интересно, как все будет происходить? Скорей всего, Александра Владимировна мне экзамен устроит. Задаст много вопросов, чтобы убедиться в знании языка. Вдруг я тот монолог на зубок выучил? Посмотрим.
Откуда вытаскивать? Ещё раз осматриваюсь. Да мы на вершине горы! Вершина плоская, а со всех сторон обрыв. Лысый Горшок, что ли? Но не такой. Ну и сон у меня.
Так, допустим, я поднимаюсь по стене, затем иду за верёвкой, потом обратно к краю, а дальше? Хм, дальше не знаю, но это единственный шанс выбраться отсюда.
– Иди сразу в душ, спортсмен, – услышал голос мамы из кухни, как только зашел в квартиру, – потом завтракать.
– Ладно, – сдался я, надеясь в душе, что после этого от меня отстанут, – согласен.
– Мы ничего не солили! – возмущаются они. – Чего солить-то, если в пакетах все уже есть!
– Что, пятёрка? – удивился я. – В четверти?
– Нет, что ты, Макс волокет и хорошо волокет. Просто вызвали его после обеда, а он с похмела бедняга. А подлечиться боится. Враз попадется.
Экспресс остановился, из автобуса вышла половина пассажиров, но никто не вошел. Ехать осталось недолго, и, как подсказывала мне память, наша остановка через одну.
И уходит к палаткам. Олегу начинает помогать Женька со своим таким же топориком.
– А ты их по-английски пошли, пусть тоже обалдеют.
– Новая и здоровская, – кивнул Савин, – я только час назад её слушал. Медленная такая. Мелодичная.
Почему я так спокоен? Не знаю. И адреналин не бурлит как обычно, но он будет, как без него? Лишь бы не захлестнуло. А сердце греет то, что я прочитал по губам Марины, перед тем, как она ушла.
Я завершал силовой комплекс растяжкой. Начал приседать, постепенно увеличивая нагрузку на паховые мышцы. Савин, топтался рядом, наблюдая мой не совсем идеальный шпагат. Неидеальный только из-за того,…
Музыканты переглянулись. «Ну, вот опять, – подумал я, – сейчас начнут меня в группу сватать». И не ошибся.
Мы вернулись под навес и расселись по местам. Зеленина села напротив и мило мне улыбнулась.
Ну, городские! Хотя чего их винить? Откуда им такой опыт, как у меня, взять?
– Ну что, сучонок, – скривил в усмешке рот, демонстрируя петлю, – теперь поговорим по душам?
– Мам, ничего не надо больше. Просто не влезет.
Длинный «верблюд» отбежал подальше и что-то грозно заорал, но мне было плевать на его пустые угрозы. Ничего он мне не сделает, только и будет издалека воздух от большой обиды сотрясать.
– Надо как-то вывести детей из самолета, – сказал Белкин. – На что-нибудь обменять.
– Поступил, – начал я, – учился, закончил, служил и по сей день служу.
Настроение немного испортилось. Вяло попрощавшись с музыкантами, я направился к выходу, но Олег схватил за руку и потащил меня в глубь затемненных коридоров школы.
– Да, красиво сработали, – улыбнулся Тихомиров.
– Как прошел вечер? – поинтересовался отец.
– Гы-гы-гы, как мешок г…а п…ся, гы-гы-гы.
Не опуская рук, повернул ладони наружу. Это означало – имеется два прохода. Затем начал поворачиваться против часовой стрелки – значит, видеокамер у входа нет.
Налетевшие друзья чуть не выдавили из меня всю душу. Вокруг стало очень людно.
– Всем срочно по машинам! Там Расулов бушует. Грозит весь спецназ к нам направить, если мы срочно не прибудем на место.
Вот уж никогда бы не подумал, что у меня фанаты появятся. Вспомнились истории музыкантов, кадры хроники из будущей или прошлой жизни и что-то сразу расхотелось делать музыкальную карьеру. Не моё это.
– Вершина хорошо Макса знает. Думаю, знает и его брата.
– Я как лучше хотел. – Хохочет Савин. – Ой!
Возвратили стаканы в аппарат и направились в магазин. Послышались удары по железу и обидные возгласы.
– Если бы ты крикнул «слабо», то я бы точно не полез.
Черт, фотоаппарат забыл! Не вернуться уж, Ильяс точно на манты порубит, он всегда резкий был.
– О, быстро он, я думал время потянет, – удивился Скрябин. – Какие тебе гарантии нужны?!
– Ты куда? – выглянула из кухни мама. – Сейчас есть будем.
РПК погасил попытки коммандос перебежать к камням. Одно тело осталось на поле, остальные оттянулись назад. Стрельба у грунтовки стала еще интенсивней, а из рощи притихла.
Но кот вдруг злобно прошипел и кинулся под куст сирени.
Дверь открылась и в класс вошел… Василий Владимирович Коротов.
Майор пододвинул листок с именами экипажа. Белкин пробежался глазами по списку.
– Короче, – негромко хлопнул я по парте, – никаких ножей не было.
– Я думаю, у тебя получится. Обязательно. Только учиться надо. В музыкальной школе.
И забрав у беседки свою сумку и вещи, быстро пошел в сторону дома. Не привыкло ещё мое молодое тело к таким адреналиновым выбросам, но руки уже не так трясутся.
– Сп-п-пасти хотел… – отстучал зубами Олег и добавил, – д-д-держись!
«Марина, Мариночка, Марина…». – Не имя, а песня!
– Какая встреча! – воскликнул он, а черная овчарка нацелила на нас свои пирамидки ушей.
– Вяз, не тупи, кто кому снится я тебе, или ты мне.
– Ну, пошли, с Богом! – выдохнул Истомин и вдруг сам перекрестился.
– Погнали, – говорю я, – а то время идет.
– При том, – отвечаю я, копируя голос Малахова, который с «плюсом», – что размер живота обратно пропорционален фитилю!
– Извини, Датурыч, – перебил я, – я своих ребят не брошу. Они мне как братья стали.
– Хороший был коньячок, – он махнул рукой, и стекляшка, блеснув отражением огня, улетела в темноту.
У меня самого челюсть начала собственную жизнь, поэтому просто кивнул.
Сапер пинцетом сдвинул один из проводов, вглядываясь куда-то под руки.
Мужичок, бормоча ругательства по поводу очень вредной животины, скрылся в лесу.
Слышавшие эти слова пассажиры вздрогнули. Женщины, тонко заскулили, кто-то из пассажиров начал читать молитву. Поднимаю голову и показываю бойцам из группы «Борт-раз» на передние кресла.
– «Конвой», готов. – Это группа, которая обеспечит внешнее прикрытие и будет принимать пассажиров снаружи. Она же резерв и будет двигаться к месту, разместившись на тягаче.
– А представь, Серёг. Вот бы сейчас бы на войну попасть, да с автоматом по врагу да-да-да. Да на современных танках. Эх, дали бы немцам!
У всех лица довольные, в такт аккордам раскачиваются и мне подпевают.
– Что тут такое жесткое? – кто-то возмутился рядом с нами. – Уберите.
– …как гавкнет! – выпучив глаза, повествовал Женька. – Я со страху на тополь как взобрался, до самой макушки…
– Не холоднее, чем в нашей речке, – парировал друг. Тут он прав, в нашей речке долго не поплещешься, посинеешь.
– Ребята, внимание! – громко объявила Щупко и показала на стоящего рядом Витю. – Это Григорьев Виктор Александрович, руководитель и солист группы «Палитра».
Сам он трусом никогда не был. Начинал простым опером и славился не только крутым характером, но и физической силой, отличаясь от типичного образа «брюхоногого» генерала.
Цепь мне ни к чему, хотя могла бы помочь. Раскрутил и запустил её вверх. Она перехлестнулась в ветвях. Вот и отлично.
А впереди уже виднелись строения, прикрытые кустарником. И что-то там густо чадило.
– Тебе бы прибедняться. – Засмеялась Марина. – Ты карате владеешь, это же круче!
– Может, подстраховать? У нас альп-шнур есть.
– Вяз… Вязов, – пробормотал парень и вдруг спросил меня: – Не Сергей ли ты Вязов?
– Ух, ты! – изумляется Олег. – Как они влезли-то?
М-да, сейчас не до смеха. Во-первых, в голове присутствуют две сущности – молодая и взрослая, во-вторых, такие сны снятся, хоть спать не ложись, а то до психушки недалеко.
– Ты за кого меня держишь? – нахмурился Ильяс. – Только про драку в сквере…
Савин в этот момент почему-то очень выразительно на меня посмотрел. Я пожал плечами и треснул кулаком о монетоприемник.
Что это? Кто это? В отражении маленькая голова с копной русых волос и очень испуганное конопатое лицо. Это кто? Это я? Показал язык, отражение повторило. Это что, кошмар продолжается? Я всё ещё сплю?…
– Я тебя сейчас отпущу, но не вздумай опять дурить. Хорошо?
Друг беспрекословно послушался, однако при этом мелькнула какая-то несуразность, но значения пока не придал, просто в памяти отложилось.
– Так как у тебя она в единственном экземпляре, то в поход пойдешь со своей, а у Сергея будет вот эта. – И Витя протянул свою гитару мне.
Получив требуемое, я хмыкнул – у меня имелся такой же. С ним я обычно на рыбалку с ребятами ездил. Двухлитровый, с толстыми стенками, округлый и с крышкой. Его вполне хватало, чтобы вскипятить чаю ил…
– Слышал новость? – зашептал мне на ухо Олег. – Громина на второй год оставляют! В учительской случайно подслушал.
Я долго стоял и смотрел, как парни по очереди подходят к столу и сдают норматив. У многих получалось медленно, и они повторяли подходы, не отвлекаясь на перемены.
– Гранатой раскурочило, – ответил кубинец. – Жаль, хорошая штучка. Швецарская, с пебеэс.
Но мальчишка сильнее стиснул руки. Пришлось нам силой отдирать его от железа. От испуга тот вообще двигаться не мог. Тогда я, разозлившись, извернулся и коленом поддал Рустаму под зад. Он подлетел, и…
– Может, из учителей кто? – предположила Марина.
– Молчу, молчу. – А у самого рот до ушей.
– Батя, – невозмутимо говорит Олег, – когда перепьет, а похмелиться нечем, так дует воду литрами.
Кокер-спаниель выскочил из-за лавки, остановился напротив меня и отчаянно завилял своим маленьким хвостиком. Я присел и протянул руку.
– Во, правильно, – и смотрит удивленно, – нет, ты точно этот фильм смотрел. Откуда и когда? Он же новый!
– Молодая, – Громин усмехнулся и начал сматывать поводок с руки, – но дрессуру прошла.
Волжанин кивнул так, что с волос полетели брызги, видать окунуться успел. От реки пришел Ульский, тоже купался.
– А ты языком попробуй, – шутливо советую я, – может, на вкус тоже, на мед похоже.
– Не, пацаны, – я осмотрел кисть, – руку отбил уже. Хорош.
– Олег, стой! – я попытался остановить его. Но и этот не внял. Деревце опять закачалось, и холодок по спине пробежался, однако Олег без проблем добрался до уступа.
В этот момент подошла Щупко. Она взяла Григорьева за руку.
– «Штаб», я «Курс-два», что с эвакуацией?
– Ага, – согласился я, подумав, что ночью представление было не хуже.
– Кажется, вон у той ели. – И Серега показал на дерево, стоящее на середине противоположной горы.
– Однако у смелого джигита удача в запазухе, – возразил Косен Ержанович.
Елена Михайловна Щупко была нашим классным руководителем, она же вела у нас литературу и русский язык.
Когда Щупко начала собирать наши работы, в кабинет с журналом в руках зашел Коротов.
Я лег, укрылся нагретым одеялом. Уснул сразу. Без снов. И, слава богу!
Из Визбора я знаю пару-тройку песен, и все. Не могу я знать абсолютно все песни.
Недаром я выбрал эту песню. В ней ностальгия – грусть по хорошему прошлому, самые лучшие воспоминания о друзьях, приятные на слух названия улочек… кстати, недалеко Вишневая улица есть, и из-за того, …
Классная что-то говорила об исправлении, называла фамилии, в том числе и мою. Ну, то, что у меня в итоге по трем предметам выходят тройки, я и сам знал. Но есть возможность исправления…
– Тут же не высоко, всего шесть метров, как у тебя дома на третьем этаже. Я и Ильяс тебя страховать будем.
Блин, а ведь я тоже хорош. Мне бы самому промолчать… не случилось бы всего.
Сейчас тот самый профи с камерой выскочит, и все заорут – сюрприз! Я покрутил головой, но ни фотографа, ни оператора не обнаружил. Ну и черт с ними!
Для того чтобы хоть как-то осмыслить и понять недавнее событие, надо причесать все факты и выстроить из них логическую цепочку.
– Фу, Савин, – толкнула его Раевская, – что за выражения?!
– Это простая вежливость, причем тут Казанова?
– Однако стихом заговорил, – хмыкнул Савин и тоже двинулся к уступу.
Все одобрительно зашумели, так как играть всегда интереснее, чем сдавать нормативы.
– Ага, – кивнул Ильяс, – и не только за компанию.
– Можно и выписать, только, как ты сейчас до дома доберешься? – и он кивнул на улицу.
– Будешь руководить операцией, – поднялся Авраменко, наставив палец на Белкина, – справишься – станешь полковником, нет – разжалую до лейтенанта. Всё, работайте.
– Говорит подполковник Белкин, с кем я говорю?
– Погуляем, только Чарли домой заведу. Ему есть пора. Я на минутку. – И скрылась в подъезде.
Тот развернул секундомер, показывая застывшую стрелку.
– Сергей! – вскрикнула Щупко. – Что ещё за могила?
Отшвырнул железину и привычно сгруппировался. В воду вошел, ухнув чуть ли не до дна. Запоздало рванул к поверхности, но край решетки лишь мазанул по пальцам. Успел увидеть на стенке бетонной трубы то…
– Ой, – обрадовались девчонки, – а мы вам чаю можем заварить.
– На всякий случай, – пояснил я, – вдруг в парке увлечемся и потратим все.
– И так… – Александра Владимировна посмотрела в журнал.
– Ага. Представляешь? Он летел этим рейсом.
– Нам не мерещилось. Там точно кто-то был. Серег, скажи…
– Я очень рад, что мы все смогли наконец собраться. Почти всем нашим десятым «А». И спасибо Сергею за то, что слово «почти» стало меньше.
– Так, – суетится Савин, – по банке тушенки на брата хватит?
– Сейчас ты, не открывая глаз, повернешься и, опираясь на стену, встанешь. Я рядом, буду помогать тебе. Ну… – и тяну его за плечи.
– Нет, я попросил, и она ушла. Её пропустили.
Весело и с визгом начинаются водные процедуры!
– В чем вообще дело? Чего вы тут за культ личности затеяли?
Подхватываю Григорьева и получившего пулю в бедро Рамиреса. Всех оставшихся ангольцев направляем вперед. Веры им уже нет. Мало ли еще кто среди них затесался?
– Отпусти его! – На руке физрука повисают Савин и Маринка, причем Зеленина хватанула Громина зубами за руку. Тот отпихнул Маринку и с легкостью швырнул Олега в сторону.
Да, Истомин прав, лучше бы против ста террористов с автоматами, чем в обнимку с бомбой, хрен знает из чего сделанной.
Так разговаривая, мы дошли до школы. Немного постояли, глядя на ставшее непривычно тихим здание, затем медленно пошли обратно.
Дураком меня назвала, но она даже не подозревает – какой я дурак! Умные в такие передряги не попадают. Вот и урок мне на будущее – не знаешь, не влезай – убьёт.
– «Курс-два», половина салона выведена. Ждите.
– Всё, мужики, дуйте отсюда, – сказал сапёр. – Дальше мы сами.
– Это он от того, что у меня «трудовая мозоль» отсутствует, – пояснил Савин.
– Ребята, тихо! – и покосившись на Щупко, попросил: – Сергей, просто не пой эту похабщину.
Девчонки одновременно покрутили пальцами у висков и отвернулись. С передней парты прилетела записка. На ней аккуратным почерком, но с ошибками, было написано: «Бесумству храбрых, поём мы песню!»
– А-ха-ха… – смеётся Морозова, остановившись рядом с ним. Переходников злобно зыркает и пригоршней воды на неё ух!
– Не понял, ты чё…? – И «меченый» попытался заехать мне по челюсти.
– Это она правильно упала, – хмыкнул Ильяс, – а то брякнулась бы туда, и алга до подножия…
– Ага, только давай сбоку пройдем от греха.
Я поднял руки, успокаивая Олега, развернулся и пошел навстречу Громозеке.
Мы поставили сумки у пледов. Я еще раз осмотрелся. Мангал стоит чуть в стороне и нещадно дымит. Вокруг него, ругаясь, носится Переходников и бестолково машет фанеркой, то ли пытается раздуть огонь, т…
– Ладно, шутки в сторону, что там задали?
Спел на свою голову! Ну, я Савину это припомню. Будет «Евгения Онегина» на центральной площади города с выражением читать!
– Четверо, – поправил Савин, – ты Чарли забыла.
В классе стоял тихий гул. Девчонки опять стянулись к первым партам. Пацаны тоже собрались в кучки. Переходников с Ульским спорили насчет палатки – какую лучше взять?
Внутри магазина стало ещё интересней. Я прошел вглубь, пялясь на полки с продуктами. Ёкарный бабай! А цены-то! Сказочные, то есть всё какие-то копейки стоит. Сахарный песок, макароны, вермишель…
Мы одновременно покосились на взрослых. Сидят, пьют, но по сторонам поглядывают. Если мы сейчас всей компанией в лес двинем – заметят. Тем более поведение у нас заговорщицкое сразу стало. Особенно у …
Поднимаюсь, иду к сухостоине и тащу ее к кострищу. Ребята идут следом.
Первым ко мне шагнул «меченый». Правильно я оценил его, как самого опасного. В драке я его не видел. На пацанском разборе он в грудь хорошо от меня получил, теперь, видно, хочет поквитаться.
Это докладывали снайперы, контролирующие окна и лоджию на восточной стороне дома.
– Помогите… – но из горла вылетает только хрипение. Прокашливаюсь. Ильяс и Савин тут же кидаются ко мне.
М-да, как изменилось все. В это время мы должны были уехать в Нижний Новгород, а тут…
Вот она, роща. И широкая поляна перед ней. Ветер гонит ровные травяные волны от кустов к деревьям. Но тут трава как назло низкая, незаметно не пройти, если только в обход.
Взрыв поставил еще одну точку. И кто-то сразу взвыл. Там, где лежал Антон, катался и вопил плотный мужик в камуфляже, вместо ног – ошметки. Из-за скалы выскочило двое, подхватили своего, но унести не…
– Тебе в театральное надо поступать, – отвечаю Олегу, – комиком во каким будешь!
– Спасибо, что закрыл меня вчера собой, – шепнула Марина, улыбаясь, – а я из-за смеха забыла поблагодарить.
– Палыч, Вязов дело говорит, – вмешался Белкин. – Подтверждаю, что Сергея британцы могут за своего принять. Были прецеденты.
– По понятиям, опоздавшего на стрелку самого ставят на правило, – взглянул в сторону Вершинина, – не так ли, Вершина? Тебе брательник-аристократ наверняка протравил всю забаркасную суть?
– А у вас, что за проблема? – спросил Григорьев.
Я проснулся со странным чувством, будто повзрослел разом. И вдвойне странно, что гораздо старше стали обе сущности – и детская, и взрослая. И почти слились в единое целое. Жаль, не смогу попасть на п…
– Две кассеты с Брюсом Ли, – начинает перечислять Олег, – «Большой босс», «Кулак ярости», «Путь дракона», «Выход дракона».
– Ну-ну, – с интересом сказал Коротов, – так что же за зверь такой, этот индукционный ток? Если правильно расскажешь, то пятерку поставлю.
Расулов вскрикнул и картинно схватился за грудь.
Тот топает ногой, нацеливает свой автомат на Ильяса, выдает: «та-та-та», а затем, увернувшись от подзатыльника, отбегает к кустам вишни.
Надо сказать, за шампура тут использовали алюминиевую проволоку. Просто брался отрезок примерно сорок сантиметров, и чтобы без проблем насадить кусочек мяса, кончик затачивался или откусывался бокоре…
– Пахнет ванилью и чем-то кислым. Скорей всего ароматизатор и добавлен для досмотра. Чтоб понюхали и убедились, что сироп.
– Ну, обрисуем ситуацию, тот поговорит с отцом…
Вновь громыхнуло за окном, и я невольно посмотрел на улицу.
– Сам такое условие поставил. Я-то при чем?
– Кто? – хихикнул я, уже понимая – про кого он спрашивает.
– Убрать с глаз долой. Пусть будут поблизости, но не на виду.
– Живой, – на всякий случай подтверждаю я.
Сам себе удивляюсь. В первый раз, вот так, стою на сцене, на меня смотрит много народу, но мандража нет. И это очень странно. Конечно, раньше я часто играл в больших компаниях, но это были свои, давн…
– Оп-па! – удивился Олег, – я на такую оценку и не надеялся. Вот повезло…
Булыжники, что держали колышки, дружно звякнули, а мы только-только успели посторониться, как девчонки с визгом вылетели из палатки. И чего так вопить-то! Подумаешь, змея, а точней веточка простая. А…
Этот сам шутить начал. Ладно, ребятишки, я тоже шутить умею, за мной не заржавеет.
С удивлением вижу ползущего командира. За ним Григорьев и Агапов появляются. Следом вся команда опекунов, плюс десяток ангольцев. Теперь нас так просто даже отсюда не выбить.
– Так вышло, – буркнул Савин и, оглядевшись, подсел ближе.
– Не, пацаны, – перебил меня Расулов, – вы ничего не покупайте. У нас яблочного сока с того года море осталось, его на речку возьмем.
По классу покатились тихие смешки. Каждый облегченно вздохнул – вызвали не его, и ладно, а вот что сейчас будет? Все сразу воспрянули и стали смотреть на жертву, то есть на меня.
Закрыл глаза и тут же вспомнил вчерашний день, а точнее утро.
На лица Расулова, Переходникова и Савина смотреть смешно. Заерзали, кашу мигом проглотили, а глаза блестят, так охота коньячку, как взрослым! Как говорится – если нет возможности пьянку предотвратить…
Белкин назвал адрес, Истомин сразу запустил приложение. Адрес ничего мне не говорил. Ясно, что где-то за городом.
– Ты чего? – одновременно спросили меня Ильяс и Олег. – Куда собрался?
– Не за что. Как считаешь… – и я делюсь соображениями насчет позиций снайпера и пулеметчика.
– Вдоль бедра пуля прошлась, а грудь осколки посекли. Этот камень на тонкие куски слоится, острые, что твоя бритва.
– Ты в своем праве, он нарушил пацанский уговор.
Смотрю на Ильяса и отрицательно качаю головой. Еле-еле.
К черту английский текст, чем плох точный перевод песни? Он не в рифму. Так надо исправить это недоразумение! Играю вступление, но тут появляется отличная мысль.
Подаю знак «делай как я» и начинаю спускаться к открытой форточке пилотской кабины. Следом за мной скользят Истомин и Карачаев, это моя группа, мы будем работать из пилотской кабины.
– «Штаб», – зашипела рация, – я «Борт-четыре», мы выходим.
– Это хорошо, что хочешь исправить. Хорошие оценки, конечно, важны, но самое главное, чтобы ты понимал предмет.
– Как рекомендует газета «Неделя», – усмехаюсь я, – в разделе – для дома и семьи…
– Молодец! – хлопнул по колену парень, одетый в редкий на это время адидасовский спортивный костюм. – Настоящий пацан!
– Ясно! – сказал Белкин. – Давай ориентировки на всех, особенно на Грэйна.
– Если спать хотите, – говорю я, – то делаем как сказал. Иначе придется на камнях задницы отсиживать.
В прошлый раз мне просто повезло. Не знаю, как бы вышло на пришкольной аллее, не вмешайся Григорьев. А тут их почти в два раза больше.
– Твою дивизию! – ругнулся Свиридов. – Похоже наливняк накрыли.
– Пятизвездочный, – шепчет Олег, показывая бутылку.
– Счас, мам, иду. – И повернулся к Ким. – Ну как?
– Нет, только эта, – перебил я Савина, показывая ему кулак.
Вот чего не могу надумать, так ограниченного количества врагов. Они плодятся самостоятельно. Какая-то злодейская прогрессия…
Выскочил из тележки и, буквально выдернув друга из нее, потащил Олега прочь. Это я на всякий случай, ведь хороший удар вышел. Забежал за билетную кассу и из-за неё посмотрел в сторону шатра.
– Там по тропке подняться напрямую можно.
– Красивая, – проронил Ильяс, – и печальная.
– Знаю, что боишься, и не только ты. Олег боится. Ильяс тоже. Я боюсь. Но надо побороть свой страх.
Ребята заголосили, обсуждая эту новость. Постепенно разговор, к моему облегчению, незаметно свернул на воспоминания о школе и учителях – кто, где и как сейчас живет. Так как я единственный ничего об …
– Не может быть! – Он оторвал взгляд от циферблата и посмотрел на меня. – Тринадцать секунд!
– Старший брат, – подтверждая мои выводы, шепчет Олег.
– Пришли, – закончила за меня Марина. – Вот и расскажи. В деталях.
– Ик! – Сижу и как рыба рот беззвучно открываю. Только могу, что икать в ответ.
Коньяк, в отличие от прошлого раза, проходит легко. Даже вкус ощутил. Сунул в рот кусок хлеба с наложенной сверху килькой. Сижу и жую. Хорошо!
– Вот, черт, – изумился друг, – это же… как его? Нинжа! Во! Я по видео смотрел…
– Лена, – взял классную за локоть Витя, – это так кильку в томатном соусе называют.
– Мало ли, – отвечает Расулов. – Ну что, ребят, вы поели?
– Не фиг допоздна сидеть, – буркнул Олег и сам сладко зевнул.
– С ума сойти! – я закрыл глаза и представил нормальное снаряжение. Когда открыл, Валера сидел в привычном боевом прикиде.
– Эко как! – удивился я. – Думаешь, надел и сразу крутым стал?
– Перевернись, – шипел внизу Ильяс, – на ноги встань…
– Марина мне рекомендовала только горячее, и за Олега за руль придется, а то он совсем раскис, – кивнул я на Савина. Тот закемарил, подперев голову руками.
Я кивнул и пояснил – страшно всегда. Просто со временем к страху привыкаешь.
Я не обманывал, такой рецепт действительно есть.
Винторез работает тихо. С нашей стороны снайпер обнаружил только одну видеокамеру.
Пришлось рассказать об операции, умолчав о некоторых особенностях.
И последовал еле заметный пренебрежительный кивок в сторону присутствующих.
«Дустом» мы называли город Дзержинск, точнее его промышленную часть, изобилующую всякими химически-вредными производствами, и всякий бывавший там видел похожую картину.
Мы прошли половину коридора, как из трех дальних кабинетов начали выходить другие семиклассники. Это с «г» по «ж» классы, у которых первой контрольной было сочинение. Одновременно сзади, из математич…
– Да брось, Марин, – махнул рукой Олег, – какие зомби? Так…
– Глупый вопрос, глупый ответ, – улыбнулся Валера.
– Обижаешь, есть, конечно. Вай-фай. Пароль на доступ наберёшь латиницей. Ну, всё, постараюсь обернуться быстро.
– Ну, так соверши чего-нибудь эдакое, – хмыкнул я, – и на тебя обратят внимание.
И стал, помахивая ножом, медленно приближаться. За спиной раздался треск, это Олег Савин выламывал из беседки доску. Только этого не хватало! Начнется свалка, ещё зарежут кого. Я сделал обманный выпа…
Развернув комлем к откосу, толкнули первое бревнышко. Оно съехало пару метров и ткнулось в корневище толстой ели. Следующее полностью повторило путь первого.
– Терпимо. Чем это меня? – И киваю на повязки.
Когда песня закончилась, я оглядел присутствующих.
– С проводами полный песец. Ничего не разобрать. Ладно, будем резать бутылку. Надеюсь, там нет датчиков давления.
В дверь позвонили. Потер лицо, разгоняя все выражения, и пошел открывать.
– Молоток, ты правильно сделал. Им давно надо было по репе настучать. Ну, пойдем.
– Его бы вовремя поворачивать… – сказал Савин.
– В торец дам, – предупреждаю шутника, – хватит про это. Сам-то не сильно обиделся?
– А ты икарусы ожидал? – ответили из толпы.
– А зачем, в костер их, что ли? Так дрова на это есть.
– И я тоже, – сказал подошедший Витя, – мог бы и предупредить. Это ты на английский свою песню перевёл?
– В следующий раз побежите вы, – выдыхает Олег, – для фигуры полезно.
– Ну не качал давно, ну заплыл жирком. Думал, я в самом деле себе «трудовую мозоль» отрастил?
– Алкаш, – хрипит Расулов. – Пойду Женьку на стреме подменю.
– Техническим, – передразнил Белкина Истомин, – наверняка ребята перестарались. Или Серёга вместо ноги что-то другое отстрелил.
– Ну а песен больше не пишешь? – спросил Виктор.
– Согласен, – кивает Рамон. – Крайняя точка справа – снайпер, следующая – пулеметчик.