Все цитаты из книги «Шум и ярость»
– Ну вот, – сказал Ти-Пи. – Теперь ори сколько влезет. Вся ночь твоя и двадцать акров луга.
– Ох, Джейсон! – говорит Дилси. Из кухни потащил в столовую. Халатик распахнулся, чуть не голышом тащу чертовку. Дилси за нами ковыляет. Я повернулся и захлопнул дверь ногой у Дилси перед носом.
Заглавие романа «Шум и ярость» взято Фолкнером из знаменитого монолога шекспировского Макбета – монолога о бессмысленности бытия. У Шекспира дословно произнесены следующие слова: «Жизнь – это история…
– Он на людей не кидается. Он дурачок просто.
…зверем о двух спинах… – метафора из «Отелло» Шекспира. Ср. реплику Яго, обращенную к отцу Дездемоны: «Я пришел сообщить вам, сударь, что ваша дочь в настоящую минуту складывает с мавром зверя с двум…
– Где ж ей быть, как не здесь, – говорит Дилси. – В той самой спаленке, где я ее маму каждый божий вечер укладывала с тех самых пор, как она подросла и стала у себя спать.
– Пунш тебя подкрепит, – сказал дядя Мори. – Закутай его, братец, хорошенько и погуляйте немного.
– Надеюсь, ничего серьезного не случилось?
– Пусть, по-твоему, вздор, – говорит матушка. – Но она и узнать никогда не должна. Ни разу не должна услышать это имя. Дилси, я запрещаю тебе произносить это имя при ней. Я вознесла бы хвалу господу,…
– Тебе не понять, – говорит матушка. – Чтобы моя родная дочь была брошена собственным мужем. Бедный невинный младенчик, – говорит и смотрит на Квентину. – Ты не узнаешь никогда, сколько ты горя причи…
Лодка стала уже точкой, весла мигают на солнце через равные промежутки, и кажется, будто эти переблески движут лодку. Была у вас когда-нибудь сестра? Нет, но все они сучки. Была у вас когда-нибудь се…
– Спокойной ночи, голубка, – сказала Дилси. На комнату упала чернота. Кэдди пахла деревьями.
– Что ты в этом смыслишь? – сказала Дилси. – Озаренье тебе было, знак был даден, что ли?
– Так вот ты чем занят, – сказала Дилси. – Дай-ка сюда пест.
– Извиняться перед ними? Нет уж, – сказал Шрив. – Пусть катятся куда подальше. Мы с тобой сейчас домой поедем.
Когда вошли в город, она остановилась, однако, отвернула платье и вытерла глаза подолом верхней из юбок. Затем пошли дальше. Бен косолапо ступал рядом с Дилси, а Ластер с зонтиком в руке резвился впе…
Дерево перестало качаться. Смотрим на тихие ветки.
– Давайте же, – говорю. – Кончайте забаву.
– За город, верно, собрались? – спросил заправщик-негр. Джейсон не ответил. – Вроде все ж таки распогоживается, – сказал негр.
– Я ему велел убираться к чертям вместе с ней. У меня тут не притон. У меня честное предприятие, и труппа вся порядочные люди.
– То-то же, – говорит Луис. – Опоссумам моим света хватает. Они у меня не жалуются на фонарь. А теперь кончай, ребята, разговоры. Слышите, учуяли. Ого-го! Веселей, собачки! – И мы сидим средь сухих л…
– Злосчастное тут место, – сказал Роскус. – Я с самого его рожденья заприметил, а как сменили ему имя, понял окончательно.
– Ти-Пи кончает, – сказала Фрони. – Мис Кэлайн зовет – Квентину спать укладывать.
– Как-нибудь проживем, – говорю. – Ну давайте же. Кончайте.
– Дилси, – говорит она. – Дилси, я хочу к маме.
Я никогда бы никогда бы. «Верю, что ты никогда бы Я не хотел в таком резком тоне но у женщин нет уважения друг к другу нет уважения к себе»
– Не буду, – говорит Кэдди. – Никогда не буду больше. Бенджи, Бенджи. – Заплакала, я тоже, мы держим друг друга. – Тихо, Бенджи, – сказала Кэдди. – Тихо. Никогда не буду больше. – И я перестал. Кэдди…
– Уже отобедала? – говорю. – Двенадцать всего, сейчас только било. Ты по воздуху, видно, слетала домой и обратно.
Улизнули куда-то. Заметила, что я сзади, и шмыгнула в другой переулок, шныряет закоулками с паршивым пижоном в красном галстуке, при одном взгляде на который каждый подумает – ну и шантрапа. А мальчи…
«Ах ты, противный идиот несчастный», говорит Квентина. «А ты его нарочно за мной повсюду водишь. Я сейчас Дилси скажу, она тебя ремнем».
– Да ну брось Я теперь ведь тоже член семьи Знаю как оно у молодых людей Расходов личных куча а из папаши выжать монету непросто Сам был таким не так давно Теперь-то я остепенился женюсь вот в Гарвар…
– Будет сделано, юноша, по вашему желанию.
– А-а. Да, я участвовал. Сами понимаете, я не любитель парадов, но ребятам нашим, ветеранам, приятно, когда и я с ними шагаю. Причем и дамы пожелали видеть всех старых ветеранов в одном строю, а дама…
– А ты их ко мне посылай, – сказала Дилси. – Скажи им, что господу всемилостивому неважно, есть у него разум или нет. Это только для белой швали важно.
– Да пошли, – сказал третий – Там уже все наши – Смотрят первому вслед. – Ну и пускай, – сказали оба вдруг – Ну и иди себе, сынок мамин Боится, что от купанья голова будет мокрая и мама выпорет. – Он…
– Нет, в тот раз я ради своего зятя. Метит на должность при городской управе. Уборщика улиц. Я ему говорю: тебе, сплюхе, только метлы не хватает под голову. Значит, видели меня?
– Подожди, – говорит и за руку схватила. – Я уже перестала. Не буду больше. Так обещаешь, Джейсон? – говорит и глазами прямо жжет мне лицо. – Обещаешь? Если у нее нужда в чем будет… Те чеки, что я ма…
– Нет, мэм. Я-то нет. А вот юная леди желает. – Из-за витрины хозяйке ее не видно. Подошла к краю, смотрит оттуда на девчушку.
– Уж это точно, – говорит. – В биржевой игре мелкота как муха вязнет. Законом следовало бы воспретить.
– Стой, – говорит Ластер. – Опять ты за этот гвоздь зацепился. Никак не можешь, чтоб не зацепиться.
– Постараюсь, – говорю. Зашел на телеграф. А там все эти умники в полном сборе.
«Вот ты где», говорит Ластер. «Гляди, что у меня!» Показывает мне. «Угадай, кто дал эту монету? Мис Квентина. Я знал, что все равно пойду на представление. А ты чего здесь прячешься? Я уже хотел во д…
– Признайся, зачем тебе, а тогда посмотрим, – говорю. – Признавайся. – Стоит, платье теребит. – Ну, что ж, – говорю. – Если десять долларов тебя не устраивают, то я этот перевод доставлю домой матушк…
– А вы придержите, – сказала Дилси. – Мне только один вытянуть. – Дала цветок мне, и рука ушла.
– А что случилось? – говорю. – Прежде я не замечал, чтобы ты о ком-нибудь так беспокоилась. Не иначе, денег ждешь от нее.
– Валяй, – говорит. – Теперь и сам управлюсь. В телеграмме, надеюсь, никаких худых вестей?
– Да уймись ты, – Дилси ему. – Знаешь ведь, он даром ничего не даст.
– Вы лучше занимайтесь своими делами, а ее не трожьте, – говорит Дилси. – Я уж сама с ней полажу, только вы с мис Кэлайн не даете мне вот. Идите посидите тихо-мирно, пока на стол накрою.
– Слушаю, мэм, – сказал я – Пошли, сестренка. – Мы вышли. – Благодарю вас, мэм.
– Наддай, Минк! – говорю, Минк их кнутом, и мы пронеслись мимо не хуже пожарной бригады. – А теперь, как обещала, – кричу ей, – садись на поезд! – Вижу в заднее стекло – бежит следом. – Хлестни-ка ещ…
– Джейсон, – говорит. – Ох, Джейсон! И не стыдно!
– Хотела бы я знать, какой ей вред от спанья в этой комнате, – говорит Дилси.
– Тогда играй с ним, и пусть будет тихо, – говорит Джейсон. – Целый день гнешь горб, придешь с работы – и тебя встречает сумасшедший дом. – Раскрыл газету, читает.
Унитарианская церковь – одна из наиболее крупных протестантских церквей США, особенно распространенная в штатах Новой Англии.
– Я знаю, что я только в тягость тебе, – сказала мама. – Но скоро уж меня не станет, и ты вздохнешь свободно.
– Нет, нет, – сказала мама. – Ты их все растреплешь.
– Пусть он посидит тут, мама, – сказала Кэдди. – Насмотрится на огонь, а уж после можно будет вам и учить его.
– Где деньги? – говорит. Я взял перевод, промокнул, спрятал в карман. Потом дал ей десятку.
– Погуляй с ним полчасика, братец, – сказал дядя Мори. – Только со двора не пускай.
«Опять он у тебя плачет», говорит Джейсон. «Зачем ты к нему лезешь?»
– На бабушкино место, – сказала Кэдди. – Ей теперь в постель носят.
Мистер Паттерсон машет тяпкой в зеленых цветах. Перестал и смотрит на меня. Миссис Паттерсон бежит ко мне садом. Я увидел ее глаза и заплакал. «Ох ты, идиотина», говорит миссис Паттерсон. «Я же сказа…
– Тут монету никто не подымал? – говорит Ластер.
«А я танцуя так держу Ты думала у меня не хватит сил поднять»
– Да ну тебя, – сказал второй. – Вон за тем холмом вам станет видно колокольню.
– Другими словами, обед сегодня будем есть холодный, – сказал Джейсон. – Или вообще останемся без обеда.
– Никто тебя туда на представление не гонит.
– Тихо, – говорит Ти-Пи. – Идем. Пошли к сараю.
– Джейсон, – сказала мама. – Как ты можешь так? Чего доброго, Мори убьют из-за угла, а ты будешь сидеть и посмеиваться.
– На Ластерову сторону нельзя, – сказала Дилси. – Он маленький, ему будет больно.
– Я рада угодить тебе хоть этой малостью, – говорит. – Как бы плохо я себя ни чувствовала. Я ведь знаю, что после целодневного труда человеку хочется поужинать в кругу семьи. Я уж стараюсь угождать. …
– Мама говорила, что накажет, – сказал Квентин. – И потом, я старше тебя.
– Что ж, хорошо, – сказал Джейсон. Надел шляпу. – Вы об этом еще пожалеете. Я найду защиту. Тут не Россия, где нацепил бляху – и на него уже управы нет. – Он сошел с крыльца, сел в машину, завел мото…
– Не трогал я его нисколечко, – сказал Ластер. – Это мистер Джейсон его испугал, вот и ревет. Что, он там не насмерть зашиб мис Квентину, а?
– Какая у меня утром была. Двадцать пять центов, – говорит Ластер. – Посеял где-то из кармана. В прореху выпала, вот в эту. Если не найду, не на что будет вечером купить билет.
– Я потом как-нибудь вам занесу. – Отдал мне часы. Я вложил их в кармашек. Теперь их и не слышно за всем этим стрекотом. – Благодарю вас. Надеюсь, я не слишком много времени у вас отнял.
«Тебя теперь Бенджи зовут», сказала Кэдди. «Слышишь? Бенджи. Бенджи».
– Там гости, – сказала Кэдди. – Папа велел меня сегодня слушаться. Значит, тебе и Ти-Пи тоже нужно меня слушаться.
– Как будто без гостей нельзя зажечь, – сказала Кэдди. – Захотели и включили.
– Надо ж как-то повернуть, – сказал Ти-Пи. – Тпру, Квини.
– Покорнейше благодарю, – говорю. – Уж как-нибудь сами прокормимся.
Все еще сигналят: «И-аааа, и-аааа, и-ааааааа», но доносится слабее и слабее. Замерло, и слышно стало, как корова у Рассела мычит. А я все еще не догадываюсь. Подошел, открыл дверцу, занес ногу. Подум…
Позади меня огонь пришел, я подошел к огню, сел на пол, держу туфельку. Огонь вырос. Дорос до подушечки в мамином кресле.
– Вот это ты права, что иначе никак не можешь, – говорю. – Обещал – значит, сделаю. Или, может, я не обещал? Но только чтобы все, как я тебе сейчас скажу.
– Ти-Пи-и-и, – сказала мама, хватаясь за меня. Слышны копыта Квини, и яркие пятна плывут гладко с обоих боков, и тени от них плывут у Квини на спине. Все время плывут, как яркие верхушки у колес. Пот…
– А, Бенджи! – сказала она. Смотрит на меня, я подошел, обняла меня. – Все-таки нашел Кэдди, – сказала она. – А ты думал, я сбежала? – Кэдди пахла деревьями.
Пташка опять просвиристела невидимкой свой однотонный звук, бессмысленный и многозначащий, замолчала, как ножом отрезало, и опять пропела, и где-то вода течет быстро и мирно над тайными глубями – нес…
Кэдди достала коробку, поставила на пол, открыла. В ней полно звезд. Я стою тихо – и они тихо. Я шевельнусь – они играют искрами. Я замолчал.
– Что ж, – говорю – Желаете себе отравлять желудок, в раба своей торговли обращаться – дело ваше личное
Дилси раскачивалась взад-вперед, гладя Бена по голове.
– Разумеется, – сказал папа. – Слабое здоровье – первопричина жизни вообще. В недуге рождены, вскормлены тленом, подлежим распаду. Верш!
– Шулерство есть шулерство и не думаю чтобы в университете меня научили иначе на это смотреть
Именно борьба, сопротивление неизбежному, самой судьбе составляют центр личности у Фолкнера, определяют меру ее достоинства, То была философия стойкости, выдержки, яростного неприятия поражения и в ж…
– Мы и так уже идем, – говорит Ти-Пи. Взошла Дилси по лестнице.
– А почему, папа? – сказала Кэдди. – У нас гости?
Вашингтон лгать не умел. – Имеется в виду распространенная легенда о том, что Джордж Вашингтон в детстве, срубив вишневое дерево, признался в своем проступке отцу, сказав ему: «Я не умею лгать».
Ведь женское устройство хитрое, таинственное, говорит отец. Хитрое равновесие месячных грязнений меж двумя лунами. Полными, желтыми, как в жатву, бедрами, чреслами. Это снаружи, снаружи-то всегда, но…
– Теперь трогайте, пока Квентина не увидела и не захотела тоже с вами, – сказала Дилси.
– Пошли, – говорит Ти-Пи. – Поиграем с Квентиной и Ластером. Идем.
Он сел в лодку, заработал веслами. Гребет недурно. Да и пора уже. Говорят, мать убеждала его переключиться с гребли на другой такой же вид спорта – не по плечу или карману однокурсникам, но он на сей…
– Что там сегодня у них? – спросила Фрони. – Не иначе случилось что-то.
– Говори вслух, – говорю. – Это ведь для нас не секрет, что мы друг о друге думаем. Может, захотелось денежки назад? – говорю.
– Я сказала: убери подушку, – сказала мама. – Его надо научить слушаться.
– Мы и не пробуем уже ее ловить, – сказал он. – Только смотрим, как приезжие бостонцы пробуют.
– Вы сами ее довели, – сказал шериф. – А насчет того, чьи это деньги, у меня есть кой-какие подозрения, только вряд ли мне дознаться полной правды.
– Идите ложитесь, – сказала она. – Я через десять минут разыщу вам ее.
– А если бы тебе крылья, то на небо полетел бы, – говорит Дилси. – Хватит, ни словечка мне больше про этих артистов.
– А идут все-таки, – сказал второй – Сколько такие часы стоят?
– Жуть, как горланить охота, – говорит Ти-Пи. – Залазь на ящик, посмотри, не началось там?
– На вот орехов лучше. Ух ты, на дерево сиганула. Глянь-ка, Бенджи, – белка!
Дилси сказала, что матушка в доме. Я вошел в холл, прислушался – нигде ее не слышно. Поднялся наверх, но только хотел пройти мимо ее двери, как она окликнула меня.
«Забрал бы ты его домой. Ведь тебе не велят водить его со двора».
– Джейсон, Джейсон! Вы с Дилси, я вижу, хотите, чтобы я слегла снова, – говорила она, отталкивая шарящие руки. – Неужели даже в воскресенье не дадите мне покоя?
И головы слитно уже Сумрак пахнет дождем сырой травой листьями Сизая мгла кропит жимолостью накатывает влажными волнами Ее лицо белеет на плече у него Он держит ее как ребенка на одной руке другую пр…
Кэдди идет. Побежала. Сумка мотается, бьет позади.
– Ну, – говорю, – я тут тоже ни при чем. Я этой музыки не сочинял, я только позволил втянуть себя на небольшую сумму – понадеялся, что телеграфная компания будет держать меня в курсе.
– Ты знай помалкивай, – сказала Дилси. – Как потребуется твой совет, я тебе сообщу. Ступайте-ка с Бенджи, погуляйте там.
– Ты встречать Кэдди вышел, да? – говорит Кэдди и трет мне руки. – Ну что? Что ты хочешь мне сказать? – От Кэдди пахнет деревьями и как когда она говорит, что вот мы и проснулись.
– Кого застрелить, а, папа? – сказал Квентин. – Застрелить за что?
– Тс-с, – сказала Кэдди. – Ведь папа не велел шуметь.
– Мокнуть буду, – сказала Фрони. – Моему приказу дождь пока не подчиняется.
– Квентина! – сказала она в коридоре. – Квентина! Ужинать иди.
– А-а, – сказал второй. – Ну, там на унитарианской церкви33 есть часы. Узнать время можно по ним. А на цепке у вас не часы разве?
– Я ничего не говорю, – говорит. – Только прошу, чтобы ты впредь не опаздывал.
– Не ваше чертово дело, – говорит. – Пустите.
«Ну, не злись», говорит Дилси. «Он тебе не будет больше досаждать».
Дверь отомкнулась, растворилась внутрь. Джейсон постоял на пороге с момент, заслоняя собой комнату, затем отступил в сторону.
– А ты уверен, что это принесет пользу? – говорит матушка.
– Тебя послушать только, – сказала Дилси. – А я тебе, парень, скажу, что в тебе сидит компсоновский бес не хуже, чем в любом из них. Правду говори: разбил окно?
Я отошел в уголок и перечел их телеграмму, на всякий пожарный случай. А пока читал, телеграфист принял новую сводку. Акции поднялись на два пункта. Наши, что на телеграфе собрались, все поголовно пок…
Поперечная улочка повела их вниз и легла грунтовою дорогой. По обе стороны ее, под откосами насыпи, широко стлалась низина, усеянная хибарками, обветшалые крыши которых были вровень с полотном дороги…
– А вот смотрите, – говорит. Обеими руками схватилась за вырез у шеи и тянет, будто хочет разорвать.
– Само собой, – говорю. – Кормлю тут полную кухню черномазых, чтобы ходили за ним, а в результате шину и ту некому сменить, кроме как мне самому.
– Да, много ты о нас думаешь, – говорю. – Только умер – сразу шмыг обратно сюда. Но впустую ты хлопочешь. Не думай, что тебе удастся под шумок домой вернуться. Не усидела в седле – пешком ходи, – гов…
– Что мне мэмми сказала, то и я вам, – говорит Ластер. – Я только знаю, что тридцать три свечки зажгут. А тортик куцый. Еле уместятся. Да замолчи. Иди сюда. – Он подошел, схватил меня за руку. – Ты, …
– А спорим, ее и дома нету, – сказал Ластер.
– Продолжайте хотеть, – говорю. – Хотение – вещь безобидная.
– Я и то начал было подумывать, – говорю. – Но он вернулся, все в порядке. Нашел, говорит, что искал.
– Нельзя драться, – сказал папа. – Вы ведь не хотите, чтобы мама заболела.
– Так стой смирно и держи, – сказала Дилси, разгружая его по чурбачку. – Что это с тобой за чудо нынче. В жизни ты больше чем полешек шесть за раз не приносил, хоть режь тебя. Ну-ка, что опять у тебя…
– А я не буду тебя слушаться, – сказал Джейсон. – И Фрони с Ти-Пи тоже не будут.
Я вернулся Она смутной тенью нагнулась тронула мое плечо склонясь пятном лица с его высокой тени Я отстранился
– Подумаешь, разбудоражить, – сказала Фрони. – Будто он различает имена.
– Теперь можно, – сказал Ти-Пи. Взял Квентину на руки, и мы побежали, стали в конце забора, смотрим, как едут. – Вон там его везут, – сказал Ти-Пи. – Вон в том, с окошками который. Смотри. Вон он леж…
– А за что мистер Бак взял с них десять долларов? – спрашивает.
Я пошел к столику, часы взял – циферблатом попрежнему вниз. Стукнул их об угол столика стеклом, собрал осколки в подставленную руку, высыпал в пепельницу, сорвал стрелки и тоже в пепельницу. А они вс…
молодая луна воду копит. – По негритянской примете, если рога у молодого месяца повернуты вверх, то погода будет сухой («луна воду копит»), а если вниз – это предвещает дождь («вода прольется»).
– Да, мэм, – сказал Ластер. Она помогла Бену взобраться на заднее сиденье. Он было замолчал, потом захныкал снова.
Ну, тут я мог бы ответить, что уж Квентину этим черта с два вгонишь в краску, но как я всегда говорю: многого я не хочу, но хочу хоть спокойно есть и спать, без бабьих ссор и плача в доме.
– И это ваш окончательный ответ? – сказал Джейсон. – Советую прежде подумать.
Ти-Пи лег во рву, а я сел, смотрю на кости, где сарычи клевали Нэнси и взлетали из рва тяжело и темно.
– А я не буду, – сказал Джейсон. – Не буду тебя слушаться.
– Оставьте его в покое, – говорю. – Я сам за всем слежу. Вы же дали мне доверенность. Все будет в полном ажуре.
отошлете его в Джексон. – В столице штата Миссисипи городе Джексоне находился государственный сумасшедший дом.
– Но вы же не знаете наверняка, что это их рук дело, – сказал он. – У вас одни предположения.
Я вернулся в магазин. «Кой-что забыл тут из бумаг. Мать хочет сегодня в банк идти», – говорю. Сел к столу, заполнил чек. Все наспех делается. Хорошо хоть, у нее зрение стало сдавать, а тут еще эта по…
Я взял оба свертка, отдал хлеб девочке, а серо-стальная за прилавком смотрит на нас с холодной непреложностью
– Больно много знаешь, как бы не завредило тебе, – сказала Дилси. – Слыхал, что Фрони говорит – что дело это не твое. Ступай-ка лучше с Бенджи на задний двор да гляди, чтоб он не шумел там, пока обед…
– Ну как, народу густо было? – спрашивает Эрл.
– Толку мало, – говорю. – От хлопка прибыль одним биржевикам. Забьют фермеру мозги, давай, мол, урожаи подымай – это чтоб им вывалить на рынок по дешевке и оглоушить сосунков. А фермеру от этого един…
– У-ух! – говорит Ти-Пи. – Мы с Бенджи обратно на свадьбу. Попили саспрелевой – и обратно!
– Да, мэм, – сказал Ластер. Увел Бена. Дилси пообедала, убрала в кухне. Затем подошла к лестнице, послушала, но наверху стояла тишина. Дилси вернулась, прошла через кухню, остановилась на крыльце. Бе…
– Тихо! – говорит Ластер. – Все соседи смотрят. Тихо!
– Пей саспрелевую, – сказал Ти-Пи. – Дай я выпью, мистер Квентин.
– Да-да, – говорю. – Какая жалость, что он утонул, а я остался. С ним бы вам совсем другое дело.
– Так перестаньте вы об этом думать, – говорю. – Что, опять она вас растревожила, не хочет сидеть дома вечерами?
– А чего ты горячишься? – Док мне – у тебя и сейчас еще три пункта в запасе.
– Но они не дочери мои, – говорит. – Я не ради себя, – говорит. – Я бы с радостью приняла ее в дом, со всеми ее грехами, ибо она моя плоть и кровь. Я ради Квентины.
– Еще как съел, – говорит Ластер. – Я себе один, ему два. Пускай сам скажет.
– Что ж, воля ваша, – сказал Споуд. – Вам видней.
– Как будто все в порядке. Впрочем, так трудно сказать. После обеда займусь ими.
– А, – говорит. – Ты про свою должность. – Смотрит на могилу. – Мне жаль, Джейсон, что так получилось.
Из ноздрей его дым двумя струйками перечеркнул лицо
– Да, – говорю. – Женщинам это тоже разрешается.
– Пойду одену Бенджи и в кухню сведу, чтоб не разбудил Джейсона и Квентину, – сказала Дилси.
– Достаточно, – говорю. – Ни слова больше.
– Нет, все в порядке. Занимался просто. Впрочем, я-то вас видел.
«Слушаю, мэм», говорит Ластер. «Ну, давай штаны скидай».
– Меня? Пожалуйста. До свидания, ребята, – сказал он, останавливаясь и поворачиваясь к тем, – рад был потолковать с вами. – Узнаю старину Дьякона. Вот уж действительно психолог-самородок. Говорят, чт…
Смотрят в воду с моста, и три удочки на солнце, как три косые нити желтого огня. Иду и снова втаптываю свою тень в пятнистую тень деревьев. Дорога повернула, подымаясь от реки. Взошла на холм, извили…
– Но чтобы в школе… Я не знала даже, что у нее есть дневник. Она мне осенью сказала, что в этом году их отменили. А нынче вдруг учитель Джанкин мне звонит по телефону и предупреждает, что если она со…
– Ничего, – говорю. – Ровно ничего. Мне даже на фотографию его смотреть противно. – Я вышел на улицу. Фонари загораются, народ домой идет. Иногда воробьи не унимаются до самой ночи. В тот вечер, когд…
– Ластер! – Прислушалась, клоня, пряча лицо от ветра. – Ла-астер! – Прислушалась, снова хотела позвать, но тут Ластер вынырнул из-за угла.
– Дайте ему цветок, – сказала Дилси. – Он хочет держать цветок.
– Он вчера говорил, уйдет за город. А к четырем вернется.
– И в тот итальянский праздник вы тоже, – сказал.
– От мамы жду, – говорит – Есть мне письмо от мамы? – спрашивает и на меня смотрит.
Верш надел мне боты, пальто, мы взяли шапку и пошли. В столовой дядя Мори ставит бутылку в буфет.
– Можешь не спешить, – говорит. – Теперь я и сам управлюсь. Валяй себе спокойно.
Из-за сетчатой внутренней двери доносился говор. Он поднял руку постучать, но услышал шаги, подождал, и ему открыл рослый человек в черных суконных брюках и в белой, с крахмальной манишкой, рубашке б…
От плиты шло тепло, и кожа у Дилси приняла лоснящийся, сочный оттенок взамен прежнего, зяблого, ластеровского, словно припорошенного пеплом. Она двигалась по комнате, сноровисто действуя, собирая на …
Семенит у меня под локтем. Идем дальше. В домах все как вымерло. Ни души не видно. Бездыханность, присущая пустым домам. А ведь не может быть, чтобы все пустые. Комнат сколько всяких. Раскрыть бы пер…
Фолкнера уволили. Так закончилась его первая и последняя попытка регламентировать жизнь.
– Дилси, – звала миссис Компсон с лестницы.
– Да пускай себе, – говорит тот. На нем галстук краснеет. На галстуке – солнце. – Эй, Джек! Глянь сюда! – Зажег спичку и в рот себе. Вынул изо рта. Она еще горит. – А ну-ка ты попробуй так! – говорит…
«Сейчас не нужно и нельзя пока А после все уладится и будет все равно»
– Фрони, – сказал Верш. – Нам же не велели говорить им.
– Нет. Я заставила ее осознать, что это делается для ее же блага и что когда-нибудь она сама мне будет благодарна. Она берет к себе наверх учебники, я запираю ее на ключ, и она сидит, учит уроки. У н…
Френч Лик – курорт в штате Индиана, известный своими соляными источниками. По ассоциации Квентину вспоминается, что звери охотно приходят на солонцы, где их подстерегают охотники; Кэдди же нашла на с…
– Автомобиль водить умеет кто-нибудь из вас?
– А если я разрешу вам идти с нами, тогда можно, чтоб еще подержал? – сказала Кэдди.
– Хочешь – неси письмо, – говорит Кэдди. – На, неси. – Переложила письмо из своего кармана в мой. – Это рождественский сюрприз от дяди Мори. Нам нужно отдать миссис Паттерсон, чтобы никто не видел. Н…
– И не смей мне на порог без охапки дров, – сказала Дилси. – Я тут и дрова за тебя таскай, и плиту за тебя топи. Говорено тебе было вчера, чтоб наносил полон ящик, прежде чем на артистов идти.
– Дам, только без нахрапа, – говорю. Вынул письмо и перевод, отдаю ей письмо. А она на письмо даже не взглянула, за переводом тянется.
– Она говорит, что живет здесь, – сказал я. – Я ее из города веду. Это ведь вы ее за хлебом посылали?
– Встал уже, – сказал он. – Мис Кэлайн велела подавать на стол. – Он подошел к плите, протянул над ней руки ладонями книзу. – Причем встал с левой ноги.
– Заглохни, Шрив, дружище, – сказал Споуд. – Не мешай процедуре. Все равно бесполезно.
– Пускай замечают, – сказала Кэдди. – Я сама возьму и расскажу. Ему здесь не взойти самому, Верш.
– Но к трамвайной линии ближе всего вон туда, – доказал второй в сторону, откуда я пришел. – Вам куда?
– Шесть дней заставил тебя ждать, – говорит. – Ты уверен, что дела его в порядке? Как-то странно, чтобы платежеспособное предприятие не могло своевременно производить выплату жалованья.
– Да, мэм, – сказал Ластер и скрылся за качающейся створкой двери. Дилси подбросила дров, вернулась к тесту. И вскоре запела опять.
Кеймбридж – пригород Бостона, где находится Гарвардский университет.
Мальчик вошел в ручей. Пошел по воде. Повернулся, опять смотрит на Ластера. Пошел вниз по ручью.
– Я подумал – дай поищу, пока спят, – сказал Ластер. Дилси подошла к двери погреба. Ластер посторонился, и она стала вглядываться в сумрак, отдающий сырой землей, плесенью и резиной.
Мы с Кэдди бежим. По ступенькам на веранду, и Кэдди присела в темноте, обняла меня. Она слышно дышит, грудь ее ходит об мою.
Я вышел на задний двор, там старикашка Джоб снимает с них крепеж со скоростью примерно три болта в час.
– У нас с ней отношения нормальные, – говорю. – Я же не против, пускай хоть весь день у себя дуется там запершись. Но завтракать, обедать и ужинать попрошу к столу. Я понимаю, что я чересчур многого …
«Я так и знал все время», сказал Джейсон.
…малая птица не должна упасть. – Новозаветная аллюзия. Ср.: «Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца вашего…»
– Это не входит в мои обязанности, Джейсон. Будь у вас фактическое доказательство, тогда я обязан был бы действовать. А так – думаю, что это не мое дело.
– Н-но, Квини, – сказал Ти-Пи. Опять поплыли яркие. И с того бока тоже, быстро и гладко, как когда Кэдди говорит, что засыпаем.
– Да-да, – сказал я, напрягаясь, чтобы усмирить горло. Снова желтый мотылек порхает, будто сдуло одну из солнечных крапин. Вот уже можно и не напрягаться так. Я встал – Я готов. Куда идти?
– Что же ты, Бенджи. Из-за чего ты? Не надо плакать. Кэдди никуда не уходит. Погляди-ка, – сказала она. Взяла бутылочку, вынула пробку, поднесла мне к носу. – Как пахнет! Понюхай. Хорошо как!
«А я держу я так танцу то есть ты слышала как я сказал я сказал»
– Вот тут и будь, – говорит Ластер. – Нечего тебе туда. Там тебя мячом по башке.
Сидит, мямлит: «Бедная сестрица», – и руку ей гладит своей в черной перчатке – за эти перчатки прислали счет через четыре дня, точно двадцать шестого числа, потому что тогда ровно месяц исполнился, к…
– А мы и не пробовали, – сказал первый. – Ее все равно не поймаешь.
Джеральд вышел из машины. Споуд и не пошевелился.
– Я знаю, мать их получает, – говорит. – Но я хочу видеть банковский отчет. Хочу сама убедиться, куда эти чеки идут.
– Так точно, – сказал он. – Договорились, юноша.
– Что ж вы не идете кушать? – спрашивает.
Откинулась назад не расцепляя пальцев на коленях
Современные читатели или безоговорочно принимают или так же безоговорочно отвергают Фолкнера, но чем дальше во времени отодвигается от нас его творчество, тем яснее становится уникальность его положе…
Но никак не перестану Прижала голову мою к тугой влажной груди Слышу как сердце уже не колотится стучит спокойно мерно и вода журчит меж ивами во тьме и волнами накатывает жимолость а плечо и рука по…
– Что-о? – сказал тот. – Меня обзывать лгуном? – Джейсон схватил его за плечо, повар возвысил голос: – Ох, нарвешься!
Мы вошли в кондитерскую, взяли мороженого. Хлеб она по-прежнему прижимает к себе. «Дай положу его на столик, тебе удобнее будет есть». Не дает, прижимает, а мороженое жует, как тянучку. Надкусанное п…
– Ты мне, сынок, не лги, – говорит Дилси. Мы взошли по ступенькам в кухню. Дилси открыла дверцу плиты, поставила около стул, я сел. Замолчал.
– Ты и не знаешь, какое ты мне утешение, – говорит. – Ты и прежде был моею гордостью и радостью, но когда ты сам пожелал вносить ежемесячно жалованье на мое имя и не стал даже слушать моих возражений…
Но здесь придется коснуться темы, о которой писать непросто. Нужно ли нам знать, что у Фолкнера были периоды «чудовищного забытья», которые могли продолжаться иногда по месяцу и дольше? Некоторые аме…
– Бенджи, – сказала Кэдди. Подошла опять, но я ушел.
– Ты бы мог проявить мягкость в разных других вещах, – говорит.
– И я пойду в школу в будущем году, – сказала Кэдди. – Как только начнется. Правда, Верш?
– Дядя Мори просит пятьдесят долларов с вашего счета. Дать?
– Бенджи! – говорит Ти-Пи. – Ты зачем из дома убегаешь? Захотел, чтоб Дилси выпорола?
– Нет, у канадцев выговор не такой, – сказал второй. – Я слышал, как говорят канадцы. А у него – как у артистов, которые неграми переряжаются.34
– Да уж кто б ни был. Двадцать пять долларов дам – и отдаст.
Сидим с ней ждем, пока скажут «готово», и она мне: «Если уж и мужа я лишилась, то хоть за то благодарение господу, что ты мне оставлен, а не Квентин. Слава богу, что ты не Компсон, ибо все, что у мен…
– Никаких стаканчиков, – говорит матушка. – Разве ты не знаешь, что доктор не велит? Зачем ты потворствуешь ему? Вся его болезнь в этих стаканчиках. Ты на меня взгляни, я тоже ведь страдаю, но я не т…
– Ты слышала, что я тебе велел? – сказал Джейсон.
«Скажи о чем ты сейчас думаешь скажи мне»
– Само собой, – сказал Джейсон. Прислонился к стене, поднес руку к затылку, отнял, на ладонь посмотрел. – Я думал, кровь идет, – сказал он. – Думал, он меня резаком тем.
– Да пусть идет, – сказал третий, Глядят вслед первому Солнце мажет пятнами его уходящие плечи, желтыми муравьями скользит по удочке.
– Кто, на какое дерево? – сказала Дилси. – Подошла, смотрит на дерево вверх. – Кэдди! – сказала Дилси. Опять ветки закачались.
– Так не хочешь быть хорошим и заснуть? – сказала Дилси. – Никак не хочешь? А минуту обождать ты можешь?
– Я же умею править, мэмми, – сказал Ластер.
– А как же мне их? – сказал, пыхтя, Ластер. – Я никак иначе не могу.
– Да что там. Так приносите их, когда надумаете. А день рождения не худо бы на недельку отложить, до нашей победы в гонках.
– А Фрони говорит, что это похороны, – сказал Джейсон.
– А чем они плохи были? – говорю. – Исполнили свой долг блестяще.
– Ты мог бы меня предупредить, – говорит. – Он ждал, что ты сразу же вернешься.
– Черт. Поищи-ка в ручье. Он здесь упал. Я видел.
Опять заиграли, наяривают, как обычно под занавес. Вахлачье, надо думать, довольно. Возможно, им хватит теперь этой музыки на четырнадцать-пятнадцать миль обратной тряски в фургоне и пока в потемках …
Пришел Роскус, зовет ужинать, а Кэдди говорит, ужинать еще рано.
– Шесть долларов, – повторил судья. Глаза его скользнули по Шриву, опять на меня.
– Не плачь, – сказала Кэдди. – Тебе и сейчас огонь видно. Не плачь.
– Мэмми не велела водить его в кухню, пока не кончит ужин стряпать, – говорит Ластер.
– Что ты намереваешься делать? – спросила она.
– Вы идите обратно к себе наверх, – говорит Дилси. – Рука сейчас пройдет, он перестанет. Идемте, ляжете.
– Вижу, братья! Вижу! Вижу то, от чего вянет сердце и слепнут глаза! Вижу Голгофу и святые древеса крестов, и на них вижу вора, и убийцу, и третьего вижу; слышу похвальбу и поношенье: «Раз ты Иисус, …
– Ну, и с плеч долой, – сказал Споуд. – Полагаю, вачесть, что теперь ему можно восвояси? Судья и не взглянул на Споуда.
– Ерунда при чем тут Джейсон Я о том что когда ты станешь лучше себя чувствовать вы с Кэдди могли бы съездить во Френч Лик.
– А мы бы сидели и ждали вас не знаю сколько времени, если бы не мистер Маккензи. Он сказал, что вы не зашли за письмом и мы пригласили его третьим кавалером вместо вас. Разумеется, мы и так всегда р…
– Мне сейчас сходить, – сказал я. – Квартала два осталось.
Мы допили. Ти-Пи втолкнул бутылку через решетку под дом и ушел. Мне слышно их в гостиной, я руками вцепился в стену. Ти-Пи тащит ящик. Упал, засмеялся. Лежит и смеется в траву. Встал, тащит ящик под …
– Ничего себе. Ногой, должно быть, наступили.
После смерти Фолкнера (он умер в 1962 году от сердечного приступа, последовавшего за падением с лошади) стали выходить книги о нем. Постепенно из воспоминаний и свидетельств родственников, друзей и з…
– Вот и езжай двести первый, – сказала Дилси. – Ну, трогай. Но если, парень, расшибешь мне Бенджи, то не знаю, что я тебе сделаю. Кандальной команды тебе так и так не миновать, но ты у меня раньше вс…
– Правильно, – говорю. – Давай, давай. Только учти мои слова. Не уедешь семнадцатым поездом – и я им все расскажу.
– Будет вам и завтрак, – сказала Дилси. – Вы лучше в постель пока ложитесь. Придет Ластер, затопит вам камин. Утро холодное нынче.
– Ладно, – говорю. – Я займусь ею. Кончайте же плакать.
Ластер ударил рукой по цветам, упали из бутылки.
Я пошел в гараж к машине. А оттуда пришлось идти искать Ластера, обойти вокруг всего дома, пока не увидал их.
– Положьте грелку и в постель идите, – сказала Дилси. Она одолевала ступеньки, бесформенная, тяжело сопящая. – Через минуту растоплю, а еще через две – закипит.
– Я вас, кажется, не обвиняю, – сказал Джейсон.
– Ты зачем? – говорю. – Нечего камин сегодня разжигать.
в стиле «Хижина дяди Тома»… – то есть в театрализованном, псевдонегритянском стиле, соответствующем расхожим представлениям о «бедном негре с южных плантаций», которые восходят к роману Гарриет Бичер…
– Н-но, Квини, – сказал Ти-Пи. Мы едем дальше.
– Хорошо, – сказала Кэдди. Примостила голову рядом с моей на подушке. – Спокойной ночи, Дилси.
– Желаю вам наловить много рыбы. Только эту старую форелину не троньте. Она заслужила, чтобы ее оставили в покое.
– Мне уже семь лет, – сказала Кэдди. – Я сама все знаю.
– Ладно. – Смотрит на меня. – А что это ты, собственно, затеял? Расфрантился и бродишь, как индийская вдова перед самосожжением.29 На психологии сейчас ведь не был?
Он отколупнул крышку, сощурясь поглядел внутрь.
– Послушай-ка. Ты правда живешь там, дальше, куда ведет эта дорога? Мы прошли уже милю, а домов ни одного не видно.
– Папа велел меня слушаться, – сказала Кэдди.
– За что? – сказал Джейсон. – Христа как будто не вы воскрешали.
Стоит, опустила глаза, бормочет словно про себя;
– Ни за чем, – ответил Ластер. Поднялся на крыльцо.
– Квентин Компсон, – произнесла миссис Блэнд. – Что бы сказала ваша мать? Молодому человеку свойственно попадать в переплеты, но – арестантом по улице, пешком, под конвоем какого-то сельского полисме…
Я замолчал, Дилси отвернула покрывало, и Кэдди легла на одеяло под покрывало. Она не сняла купального халата.
– Вы старьевщиков-армян имеете в виду, – говорит он, – не правда ли? Первопоселенец не охотник до новой одежды.
– Так вы не окажете мне никакого содействия в их поимке?
Кэдди дала мне подушечку, и можно смотреть на подушечку, и в зеркало, и на огонь.
– Пусть погуляет, – сказал дядя Мори. – Расстроит тебя, сляжешь еще, Кэролайн.
Тень не совсем еще ушла с крыльца. Я стал на пороге, наблюдая, как она смещается. Почти приметно глазу отползает в проем и мою тень обратно в дверь гонит. Я услыхать едва успел, а она уж бегом. Не ра…
– Нет, – сказал второй, – Там фабрик нету. – Смотрит на мой костюм – Вы что, работу ищете?
– Я просто спросил, – говорит. – Твоя матушка знает, что всегда может рассчитывать на меня.
– Я про позавчера. Ну, как я выглядел в форме?
– Полиция – ладно, а вот как отнесутся правоверные студенты? Или ты и на лекции не снизойдешь явиться?
«Хочешь чтобы я ответила зачем Думаешь скажу и причина исчезнет»
– Пока они там начнут, так Ти-Пи уже придет и повезет его кататься. Постой, дай-ка мне эту новую шляпу.
– Как будто вы не знаете, какой вой будет, как только на лугу начнут гонять мячики, – сказал Ластер.
– Вы вчера, – говорит Ластер, – а я сегодня пойду. Только вот монету найти.
– Это давно было, – сказала Кэдди. – Он уже забыл. И потом, он велел сегодня меня слушаться. Что, разве неправда?
– Слушаю, сэр, – сказал Ластер. Взял вожжи, хлестнул ими Квини. – Н-но! Н-но же! Бенджи, имей совесть!
Руки не слышат калитки совсем, но пахнет ярким холодом.
«Я не позволю ни тебе ни Квентину ни прочим шпионить за моей дочерью в чем бы она ни была по-твоему повинна»
– Это так по-вашему, – говорит Луис. – А по-нашему, вода – она и в Джефферсоне мокрая, подыматься и затапливать может не хуже, чем в Пенсильване. Вот такие, что говорят: до нас, мол, не дойдет, – гля…
Вернулся со двора – десятый час. У нас сидит коммивояжер какой-то. До десяти еще осталось время, и я пригласил его пойти тут рядом выпить кока-колы. Разговор у нас зашел насчет видов на урожай.
«Не смей его таскать», сказала мама. «За руку взять и к креслу подвести – на это у тебя уже не хватает соображения».
– Со мной все в порядке, – говорю. – Просто голова болит.
– Оно не мокрое, – сказала Кэдди. Встала в воде, смотрит на платье. – Я сниму, оно и высохнет.
– Я дал Дьякону записку – из одежды ему там кое-что. Меня, возможно, не будет весь день, так ты ему ничего сегодня не давай, ладно?
– Перестань, – сказала Кэдди. Но я не перестал, и она подошла, обняла меня. Дилси пошла, закрыла обе двери, и не стало слышно.
– Джейсон, – сказал папа. Нам слышно Джейсона.
– Им не дознаться, что вы мокрые, – сказал Верш. – Оно незаметно. Если только мы с Джейсоном не скажем.
«Иду Такая уж я Не плачь Я скверная и ничего ты тут не сделаешь»
Он со стуком повесил трубку, прошел через столовую, мимо тарелок с почти не тронутой, уже остывшей едой, вошел в кухню. Дилси наливала грелку кипятком. Бен сидел незамутненный, безмятежный. Рядом с н…
– Водой их! Водой! – И к берегу, хлеща на нас воду. Мы еще отошли. – Уходите совсем! – кричат. – Уходите.
– Нигера позови, – сказал Чарли. Опять подходит. Я заплакал громче, тяну Кэдди за платье.
Я открыл глаза ее руки бегут по моему лицу
– Ты лучше молчи, Фрони, – сказал Верш. – А то получишь порку от мэмми.
– Да, да, – говорит. – Все, как ты скажешь. Только дай мне увидеть ее на минутку. Я ни просить, ни делать ничего больше не стану. Сразу же уеду.
…без Моисеева жезла… – Согласно библейской легенде, Моисей ударил жезлом по скале в пустыне, и из скалы пошла вода, напоившая людей, которые страдали от жажды.
– А спорим, тогда твой папа тебя выпорет, – сказал Верш.
– А он мог бы наставить ее на хорошее, – говорит. – Он был, кажется, единственным, кто мог в какой-то мере на нее влиять. Но и в этом господь покарал меня.
– Так переселялся б на другое, – говорит Дилси. Она раздевает меня. – Только Верша сбил с толку своим карканьем. Если б не ты, не уехал бы Верш от нас в Мемфис.
«Женщины умеют лишь играть на чужих понятиях о чести Она ведь из любви к Кэдди» Даже расхворавшись, не уходила к себе наверх, чтобы отец не трунил над дядей Мори при Джейсоне. Отец шутя сказал, что д…
Он любил придумывать разные истории о себе, при этом отличить в них правду от вымысла было чрезвычайно трудно.
«Как же, не будет он», говорит Квентина. «Все вы тут подсылаете его за мной шпионить. Ненавижу все здесь. Убегу отсюда».
Молчит девчушка. Смотрит на хозяйку. На меня летучий черный взгляд – и снова на хозяйку.
Я замолчал и пошел в воду, и пришел Роскус, зовет ужинать, а Кэдди говорит: «Еще рано ужинать. Не пойду».
– А почему не в старой своей? – сказала она.
– Обещаешь, Ластер, не озоровать? – сказала Дилси.
…видел всю силу и славу. – Библейская цитата.
– Да-да, – отвечает. – Но я американец. У нас в роду примесь французской крови, откуда у меня и этот нос. Я коренной американец.
– Оба они были с норовом, – говорит. – А только попытаюсь их обуздать – они тотчас к отцу под защиту. Он вечно говорил, что их незачем обуздывать, они, мол, уже научены чистоплотности и честности, а …
Комната ушла, но я не замолчал, и комната пришла обратно, и Дилси пришла, села на кровать, смотрит на меня.
– Лжете вы! – сказал Шрив. – Ничего вы не…
Она пахнет деревьями. В углу темно, а окно видно. Я присел там, держу туфельку. Мне туфельку не видно, а рукам видно, и я слышу, как ночь настает, и рукам видно туфельку, а мне себя не видно, но рука…
– И эта хороша, – сказал я. Снова намочил платок, приложил к глазу. – Жаль, нечем жилетку отчистить. – Споуд все еще смотрит на меня.
– А я знаю, где мис Квентина, – сказал Ластер.
– Сырой бы говядины к глазу – вот что хорошо бы, – сказал Шрив – А то будешь завтра светить фонарем. Подарочком этого сукина сыча.
Мы смотрим из-за дома, как отъезжают шарабаны.
– Подымись, – говорит Квентин. – И сидите в сарае. Не выходите, пока не вернусь.
– Тебе не понять, – говорит. – Я знаю, ты вовсе не хочешь усугубить мои огорчения. Но кому и страдать за детей, как не матери, – говорит. – И я приемлю свой тяжелый крест.
– Старайся не горячиться, – говорит она. – Не забывай, что она еще ребенок.
– Они там ничего не делают в гостиной, – сказала Кэдди. – Просто сидят на стульях и глядят.
– Четвертый час, – говорит. – Три пробило по крайней мере полчаса тому назад. Она должна бы уже быть дома.
– Хорош малютка, – сказала она. Взяла маму за руку. – Считай, ровесник моему Ти-Пи. Идемте же, когда хотите ехать.
Принял ванну, побрился. От воды палец защипало, я опять смазал йодом. Надел новый костюм, вложил часы в кармашек, а второй костюм, белье к нему, бритву и щетки сложил в чемоданчик. Ключ от большого ч…
А кстати, время заняться тем чеком, потому что если Эрл думает, что я побегу к Роджерсу, чтоб на его счет наглотаться несварения желудка на несчастный четвертак, то он крепко ошибается. Пускай я не с…
– А ты далеко живешь. Ты прямо молодчина, что из такой дали сама в город ходишь. «Это как бы сидя танцевать Ты танцевала когда-нибудь сидя?» Слышно дождь и крысу в закроме и давний запах лошадей в пу…
– Пусть держится подальше от углов, – сказал папа.
«Но как могла она» Ступил на тень, и пробили куранты – всего лишь четверть. А Дьякона нигде не видно. «подумать что я способен соглашусь»
– Вы уж ее не трожьте, Джейсон, – сказала Дилси. – Она всю неделю к завтраку встает, а уж в воскресенье мис Кэлайн разрешает ей поспать подольше. Будто вы не знаете.
– У тебя Джейсон есть и я, – утешает дядя Мори.
На момент Бен замер ошарашенно. Затем взревел. Затем опять, опять; рев креп и рос почти без передышек. В нем звучало мало сказать изумление – ужас в нем был, потрясенье, мука безглазая и безъязыкая, …
– Она, – сказала Фрони. – Она позвала нас.
«Его Бенджи теперь зовут», сказала Кэдди.
– Зачем вы такое при Джейсоне, – говорит Дилси.
– Ай-ай, Джек, – говорит тот. – Натворил ты дел.
– Разумеется, – говорю. – Если ты будешь делать все, как я скажу, и не строить каверз.
– За доллар не с руки нам, – сказал один.
Папа взял меня на руки. От него пахло дождем.
– Поставь-ка чашку и поди на минуту сюда, в столовую, – говорю ей.
– Вашей, видно, помощи ждут, – сказала Дилси. Мы повернули кругом кухни.
– Мэмми всегда думает, что дождь польет, – сказал Ластер.
– Если ему мешает корзина с бутылками, то пододвиньте ее к себе, мистер Маккензи. Я захватила корзину вина, поскольку считаю, что молодым джентльменам пить следует виноградные вина, хотя отец мой, де…
– Что верно, то верно, – говорю. – Он меня не вовсе обделил, имя мне свое оставил. Ну и чего ты хочешь от меня? – говорю. – Чтобы я себе передник повязал и коляску катал? Я, что ли, втравил тебя в эт…
Черным взглядом смотрит на сидящих, мерно двигая подбородком. Глотнула, не переставая жевать.
– А здорово ихние трубы гремят, – мне старикашка Джоб в ответ. – Говорят, там у них есть один, играет на пиле. Прямо как на банджо.
– Хватит, – сказала Дилси. Выше укрыла меня одеялом. Оно пахло Ти-Пи. – Помолчите, пусть заснет.
– Ее за хлебом послали, – сказал я. – Значит хоть два слова да умеет.
«Сейчас начнут», сказал Ти-Пи. «Ты стой здесь, а я пойду ящик приволоку, с него будет видно в окно. Сперва только бутылку кончим. Ух ты, от нее прямо хочется совой заухать».
«Ну вот», сказала Дилси. «А теперь входите ужинать».
«Да он к воротам хочет, глядеть на дорогу», сказал Ти-Пи.
– Еще бы, – сказала Дилси. – Эта погода хоть кого в постель уложит. Когда же ты есть-то кончишь, парень?
– Не пятьдесят – сто дам, – говорит. – Сделаешь?
– Веди его сюда, – говорит Дилси. Сошла со ступенек.
Та и ухом не ведет. Слышно – бежит уже наверху, потом по коридору. Потом дверь хлопнула.
– Только не лгать, – сказал Джейсон. – Где они?
– Отсюда не видать, что у них там, – сказал Верш.
– Что он сделал мис Квентине – а, мэмми? – спросил Ластер.
– Ну, брат, – сказал Споуд. – Свирепые, однако, у тебя забавы. Похищенья малолеток, драки. А на каникулах чем ты душу отводишь? Дома поджигаешь?
– На дворе холод, – сказал Верш. – Незачем тебе туда.
– Нельзя – и все, – сказала Дилси. – Придет время, узнаете почему. Господь просветит.
– Ластер! – сказала из кухни Дилси. Цветы вернулись.
– Ты моя единственная надежда, – говорит. – Ежевечерне я благодарю за тебя господа.
Пусти руку только на одну минуту! Я тебе покажу!
Я выключил свет, ушел в спальню к себе от бензина, но запах слышен и здесь. Стою у окна, занавески медленно приколыхиваются из темноты к лицу, словно кто дышит во сне, и медленным выдохом опадают опя…
– Ну, что ты там увидела? – Фрони шепотом.
– Что вы, мэм, – сказал Ластер. – Мне же Ти-Пи дает править. – Дилси покачивалась, обняв Бена. – Мис Кэлайн сказала, если не можете утихомирить, то придется ей самой встать и сойти к нему.
– Я говорил ему: в карманы спрячь, – говорит Верш. – Вцепился в калитку, в железо.
«Обещай Я больна ведь Ты должен обещать» анекдоту веков; но, впрочем, он всегда считал, что миссис Блэнд для своих лет отменно сохранилась. А Джеральда она не иначе как для какой-нибудь герцогини в с…
– Да С моей студенческой поры там немало должно быть перемен Не возражаете я закурю
– Идите же, Джейсон, – говорит Дилси, ковыляя ей навстречу. – Или хотите и ее разбудоражить? Иду, иду, мис Кэлайн.
– Придется, видимо, – сказал я. – Надо же что-то предпринять. Благодарю вас. Пошли, сестренка.
Ну, у меня помутилось в глазах. Чтобы после всех моих предупреждений этот галстучек – тут уж я про все забыл. Даже про голову свою, пока не доехал до первой развилки и встал, не знаю, куда дальше. Де…
– Надеюсь, так оно и будет. Вы заслужили это, Дьякон. Да, кстати… – Я вынул письмо из кармана. – Завтра придете к нам с этим письмом, вручите его Шриву. Он передаст вам кое-что. Только учтите – завтр…
– Тихо, – сказал папа. Замолчали, и папа открыл дверь, и мы прошли веранду, вошли в кухню. Там Дилси, папа посадил меня на стульчик, закрыл передок, подкатил к столу, где ужин. От ужина пар.
– Ну и как, дадите? – спрашиваю и щелчком переправляю письмо ей обратно через стол.
– Тш-ш, – сказала Дилси. – Он ей ничего не сделает.
– Ты уже и так рассказал, – сказала Кэдди. – А больше тебе нечего рассказывать.
– Не могу ж я сто вещей делать разом, – сказала Дилси. – Идите ложитесь, а то еще с вами придется мне с утра возиться.
– Нет. И не интересуюсь. В моей труппе таким не место. Вы ей… брат?
– Я знаю, что я тебе только в тягость, – говорит она и плачет в подушечку.
– Глупая ты, – сказала Кэдди. Джейсон плачет. Руки в карманах.
– Пошли, – сказал Споуд. – Нас там заждались уже.