Все цитаты из книги «Чудны дела твои, Господи!»
Андрей Ильич решительно шагнул в комнату.
– Я не могу свалить, – сказал Андрей и сглотнул. – Меня министр назначил. И дома у тебя я был. Видел картину с памятником. Слышал, как ты по телефону звонил. Стол твой видел, а там одни ведомости и с…
– Я не знаю, – резко ответил Саутин. – Она очень уважала его талант. И потом, когда я был маленький, меня не интересовали ни музеи, ни художники!.. Мы жили в новом микрорайоне, и, когда наш класс вод…
– Здравствуйте. – Она мельком улыбнулась Нине. – Саша с Юлькой пока в отделении остались, а меня отправили домой. Он сказал, что потом ее проводит. А ты?..
После скучного и неинтересного завтрака – чашка чаю с лимоном, яйцо «в мешочек» и стакан молока, а кофе не было, весь вышел, – Андрей Ильич хотел было еще раз позвонить бывшей жене, но не стал. Они б…
– Что ж ты рыбалку не любишь? А еще искусствовед!.. Самое возвышенное дело – рыбу удить!.. Взять, к примеру, знаменитого русского писателя дедушку Аксакова.
– Хорошо, а если бы миллионы не услышали песню про деревню?.. Это что-то серьезно изменило бы в их жизни?
– И что? – сам у себя спросил Боголюбов. – Какая разница, есть в музее картины папаши Сперанского или нет? Или их покупали за тысячи и миллионы?
– Уезжай отсюда, – велела убогая деловым тоном. – Одного уморили, за другим дело стало. Сейчас же и уезжай.
– Как?.. Возглавить музей и способствовать его, так сказать, процветанию.
Ему хотелось растолкать людей, пронырнуть между неповоротливыми автобусами и припустить бегом по весенней, залитой солнцем улице вверх, а потом свернуть направо и еще раз направо к дому Сперанского. …
Саша улыбнулся. Ему понравились отчищенные кастрюли, и вдруг стало интересно как-то по-новому, всерьез.
«Мне некуда идти, – помолчав, ответила собака. – Я в лес собиралась, но глаз не видит ничего».
В руке у нее был магазинный пакет, а в нем, похоже, батон и бутылка. Или ему так показалось?..
Софья Григорьевна утирала платком покрасневший нос и улыбнулась Боголюбову по-свойски. Он взбежал по лесенке, зашел в кабинет к Иванушкину и плотно прикрыл за собой дверь.
– Слезь с меня, – пробормотала пропавшая где-то там Лера. – Я не могу дышать.
– Ты есть, и ты здесь, Андрей, – сказала Лера. – Ох, какое счастье…
Боголюбов неловко слез с кровати и оказался с бывшей женой нос к носу.
– Пришли, – объявил Петя и показал удочками. – Вон она, заводь.
Он подошел и за руку втянул ее внутрь. Она спрыгнула с подоконника, вид у нее сделался несчастный и независимый одновременно.
– А это мы… взяли, – сказала у него за спиной Лера. Он оглянулся. Она стояла совсем рядом. – Мы паэлью готовили, а подходящей сковородки не было, так мы у тебя вытащили. Я же знаю, где она лежит.
Боголюбов поймал ее и стал энергично вытирать старой шторой, выуженной из того же чердачного комода.
– А в доме с флагом что находится? – задал Боголюбов первый из возникших вопросов.
Сперанский сильно хлопнул дверцей буфета.
– Ничего, – отрезала она. – Сейчас грустно, зато потом будет весело.
Завидев хозяина без штанов, благородная караульная собака радостно вскочила, припала на передние лапы и закрутила хвостом.
– Анна Львовна его очень любила, – продолжал Боголюбов, глядя Саутину в лицо. – Так любила, что от счастья чуть не упала в обморок, когда писатель Сперанский преподнес ей картину отца! Помните?
– Помогай, – велел ей Боголюбов. – И так целый день без дела болтаешься!..
…Сегодня ко мне повышенное внимание – и Саутин, и Нина, и Модест!.. Что-то произошло или только должно произойти? Я что-то упускаю, не замечаю?..
…Как это прекрасно – знать, что надо делать!
Боголюбов молчал. Он решительно не знал, что говорить.
– Зачем Анна Львовна настрочила на меня кляузу министру культуры?
– Да, да, здесь когда-то давно, при советской власти, квартировали части стратегического назначения, военных городков по лесам полно было, вот и открыли университет, чтобы люди могли прямо на месте о…
– Не убьет, – пробормотала Лера, продолжая ее тащить. В глазах у нее все плыло от страха и от того, что сердце не билось. – Мы спрячемся.
– Н-да, – процедил Боголюбов. Ему очень захотелось на улицу, к его собаке, которая осталась возле трухлявого крыльца. – Вам на самом деле, наверное, грустно живется, Нина.
По музейному двору неторопливо шагала убогая Евпраксия или как ее?.. Ефросинья?.. Вещунья, предсказавшая скорый конец всего.
– Из личных соображений, Андрей Ильич, – сказал наконец Саша. – Поверьте мне, эти соображения никого не касаются и не имеют отношения к делу.
– Мне нужно с вами поговорить, Андрей Ильич, – быстро сказала Нина, опустив глаза.
– Значит – допустим, допустим! – они привозили картины, да?
– То есть художник Сперанский помогал старому директору восстанавливать фонды?
…От чего мог приключиться этот самый «удар»?! Когда утром в пятницу Боголюбов отправился с Анной Львовной на экскурсию, оказавшуюся для нее последней, она была в прекрасном расположении духа! Не зады…
Боголюбов точно знал, что снимали, да еще как!..
Александр вздохнул так, что широченные плечи, стиснутые клетчатой рубашкой, поднялись и опустились.
Через внутренний двор музея вдоль стены кто-то шел, он видел тень, неторопливо скользившую по круглой клумбе, похожей из-за только что распустившихся первоцветов на бело-голубое облако. Андрей Ильич …
Саша сказал, что мясо готово. Боголюбов, морщась и отворачиваясь от бьющего в лицо пара, слил под смородиновый куст картошку. Они разложили еду в скопинские тарелки, и Андрей Ильич разлил виски.
– Сюда, сюда, здесь не дует!.. Анна Львовна, может, вам креслице? Нинуль, смотри, какой букетик прекрасный! Поближе, поближе!.. А жюльен будет? Так люблю жюльен!.. Все, все будет!..
– Ну вот тебе сведение. У Дмитрия Саутина здесь, в Переславле, два ювелирных магазина. «Краса России» и «Лунный свет» соответственно. Ювелирные магазины – штука непростая, а, наоборот, довольно хитра…
– Лер, идите отсюда, – приказал Боголюбов, – вон, на кухню. Вымойтесь, вы грязные, как чушки.
Он пристроился рядом с ней и натянул на них обоих одеяло. Подушки были раскиданы по всей кровати, Боголюбов схватил одну и подсунул под голову.
Все разом вернулись за стол – одно место было занято портретом, и Боголюбову казалось, что теперь напротив него сидит крепкий бородатый старик с косой на правом плече. Бизнесмен Дмитрий Саутин догово…
Красавицы рядышком постояли на крыльце, а потом осторожно сошли на землю. Их каблучки оставляли на дорожке ровные круглые дырки, очень глубокие.
– Вот и прекрасно. Так, еще салфетки и хлеб.
Модест Петрович заглядывал в дверной проем, вид у него был самый благожелательный. Лера с граблями в руках маячила на заднем плане.
Машины Боголюбова нет. Собаки тоже нет. В доме кто-то заперт. Ефросинья выжидала. Мужчина колебался.
Боголюбов взял бывшую жену за уши и поцеловал.
– Возвращайтесь к работе, – сказал он и вооружился ручкой. – И все наладится.
Саша сказал: тебе жена раз восемь звонила, а он ответил, что у него нет жены. Хорошо так ответил, залихватски!.. В кино так отвечать надо, а в жизни…
Красный ошейник Боголюбов отверг, решил, что слишком гламурно, купил голубой с коричневыми заклепками и еще кожаный поводок.
– Да все, – сказал писатель Сперанский спокойно. – Всех кормлю, дармоедов! Отец мой всех кормил, и я тоже! Старые передохли, молодые остались. Нинка с оценкой помогает, Саутин деньги только тратит!..…
Боголюбов оглянулся на проплывающий автобус.
– Как ты думаешь, у него кто-нибудь есть?..
– У вас хорошо, красиво. И леса кругом замечательные. Берендеевские.
«Ты с младенчества сытый и благополучный, как корова, – говорила ему Лера, – поэтому ты ничего не знаешь о настоящей жизни. Все твои ужасы ограничиваются Достоевским!»
Боголюбов полежал, прижимая ее, а потом поднялся и сел на пятки.
– Я на минуту. Вот ключи, Андрей. Этот от служебного входа, длинный от калитки, а сложный от…
– Уехал. Отпросился у меня на неделю и уехал.
Саша выразил немедленную готовность поискать, убежал в дом и вскоре вернулся с двумя банками, большой и маленькой.
– При чем тут Ясная Поляна? – спросила Лера.
Боголюбов с трудом вытащил нож, скомкал бумагу и огляделся.
Боголюбова тошнило уже вовсю, и перед глазами все плыло и качалось.
– А картины папаши Сперанского когда в фондах появились?
– Самогонку гнал? – предположил Саша задумчиво. – У писателя Сперанского полно картин, которые ему отец оставил в наследство. Анна Львовна очень ценила работы художника Сперанского. Но это работы не …
– Как вы вчера сюда попали? Я видел вас в окно! Ворота были закрыты, калитка тоже! Как вы прошли?
– Ну, молодежь!.. Помогайте, помогайте!..
– И напрасно, – заявил Боголюбов весело. – Рыбу вместе ловили, значит, и уха общая.
– Я здоров, как бык, – вяло возразил Боголюбов. – Зачем ты ее нюхаешь?
«Убирайся, пока не поздно», – было накалякано черным маркером.
– Да ну, не может быть! Сколько ему лет?.. Ну… лет пятьдесят, да?
– Модест Петрович, – сунулся в дверь парень в фартуке и белом колпаке, – там у Николая вопрос…
– Я не знала, что ты любитель собак, – заметила Лера сдержанно.
– Лер, короче говоря, я тебя не отпущу. Поняла? Права выброшу в пруд, бензин из бака солью.
Гость – или, наоборот, хозяин?.. – закивал и поспешно ретировался. Между старыми яблонями мелькнула клетчатая рубашка и пропала за штакетником.
– Как же я пост покину? – пришла в волнение Софья Григорьевна. – Мало ли что!
– Я вижу, что он ненормальный. Господи, почему окна не открываются! Ни шпингалеты, ни решетки!..
– Место как раз для тебя, Андрей Ильич, – сказал министр, подписывая назначение. – Ты у нас главный аналитик, специалист по военной истории! Тебе и карты в руки, проведи там рекогносцировку и дай ана…
Писатель Сперанский извивался и корчился у него перед глазами.
– Уезжай отсюда, – велела кликуша, когда Боголюбов сунул ей бумажку – полтинник. – Нечего тебе тут делать.
Как попасть на первый этаж другим путем и есть ли этот путь, Андрей Ильич не знал.
– Куда же уезжать на ночь глядя, – вступил Саша Иванушкин и покраснел еще пуще. – Сейчас поужинаем, утро вечера мудренее, завтра на свежую голову… Вы присаживайтесь, Юлия. Я еще стульев вынесу, у нас…
Там был какой-то текст под вполне правдоподобной шапкой. Глаза выхватили: «… согласно утвержденному плану строительство намечено на 2015–2018 гг… под отчуждение попадают земли, прилегающие к улицам «…
– Вляпался братик в неприятности, – констатировала Юля. Ей понравилось, что Лера так рассердилась, что даже покраснела. – Это он умеет.
– Я точно не знаю. Кажется, осенью. А ты говоришь, у них были прекрасные отношения и он шагу не мог без нее ступить! Во всем с ней советовался и прислушивался. Он совершил один очень серьезный шаг и …
Его бывшая жена везде и всегда умела устраиваться с наибольшим комфортом для себя!
Саша пролистал паспорт, заглянул в бумажник, по одной просмотрел кредитные карточки. Все это он аккуратно, по очереди выложил на тумбочку.
«Вот и я в лесу не смогу, – сказала собака. – Волки загрызут, тут волков пропасть. И не уйти мне! Я дом стерегу. Хозяина нет, но дом-то остался. А я на службе. Со службы меня никто не отпускал».
– Мудрено-немудрено, но никто не понимает! А те, кто понимал, потихоньку вымирают. Скоро все перемрут, никого не останется! Вот Анна Львовна ушла… Вы откуда родом?
– Где сидит моя Мотя? – машинально переспросил Боголюбов, думая о том, что только что вспомнилось ему.
И оглянулся на распахнутую дверь, за которой виднелся письменный стол, заваленный какими-то бумагами. На самом деле работает, что ли?..
– Проходите, проходите в зал! Я сейчас кофе принесу.
Саша некоторое время соображал, а потом покачал головой виновато.
– Там у тебя телефон опять пиликал, – в спину Боголюбову сказал Саша.
Была еще одна папка ярко-зеленого цвета, самая нижняя. Боголюбов вытащил ее и открыл.
Боголюбов оглянулся на распахнутую чердачную дверь. Руки у него немного дрожали.
Все следующее утро Боголюбов, обмишулившийся с делопроизводством, прилежно изучал личные дела сотрудников. Ничего нового из этих самых дел он не извлек. Истопник Василий не оказался сыном Анны Львовн…
И девушка показала рукой, куда проходить.
Он походил по комнате, подошел к портрету, присел и уставился на него.
– Молодец, Модест Петрович, если бы не ты, упустил бы я леща!
Мотя выпрыгнула за ним, присела, поползла, заползла за машину, а потом помчалась во весь опор.
– Я?! – поразился Саша. – Я… да. Наверное, буду.
– Еще не хватало, – пробормотала Нина и все-таки всхлипнула. – Какие поминки!.. Его и с кладбища нужно было выгнать, не хотелось только при Анне Львовне скандал затевать.
Он стал снова целовать ее так, как ему хотелось, и притиснул ее к себе, и положил ей руку на затылок, и ногой придавил ее ноги, и тут где-то поблизости грянул звонок. От неожиданности Андрей Ильич си…
Посмотрел на бывшую жену внимательно, хотел еще что-то добавить, но не стал. Взял поводок и ушел с собакой за ворота.
– Я ее в армии объелся. Но если хочешь, давай!.. Обещали уху, а вместо нее макароны с тушенкой! И так всю жизнь.
Она немедленно вскочила, постояла в нерешительности, а потом все же приблизилась.
– Давай мы тоже, а? – попросил Боголюбов, придержав ее за руку. – Так же правильно?..
Я подслушивала. С той стороны, где прудик! Перелезу через забор, сяду под яблоню и сижу. Они, если замечали, выгоняли меня, а я знай свое: Божий человек, куда хочу, туда и хожу. Собака ко мне привыкл…
Боголюбов, получив вместе с назначением не слишком приятное задание «разобраться», через несколько дней уехал из Москвы, но что-то никак у него не получалось разобраться. Все только запутывалось.
Анна Львовна светло улыбалась. Нина, не похожая на музейную работницу, сверлила Боголюбова глазами, метала огненные молнии. Александр Иванушкин сделал торжественное лицо. Студенты-аспиранты застыли в…
– А мне тридцать шесть, – проинформировал Боголюбов. – И если ты ко мне по имени-отчеству, тогда и я к тебе по имени-отчеству обращаться должен!.. Так правила хорошего тона предписывают. А мне неудоб…
– Я не то чтобы собак люблю, – откликнулся Андрей Ильич с любезностью в голосе, – я издевательств терпеть не могу!.. Вот когда один над другим издевается, ненавижу просто. И не важно над кем, над соб…
Боголюбов сел в неудобное жесткое кресло с высокой спинкой и еще раз переложил туда-сюда папки.
– Он признавал за ней первенство во всех вопросах?
– Боже сохрани, – перепугался Андрей Ильич. – Ничего такого я не думаю!..
– Ваш батюшка был дружен со старым директором музея?
Боголюбову вдруг стало неловко, как будто она на свидание его приглашала. Да и перемены в ней не то чтобы пугали, а как-то настораживали. Он чувствовал очень определенно, что есть некий сценарий и ге…
– Здесь еще моя бабушка жила, – беспечно говорила Нина. Она шла по убогому подворью, привычно не замечая его убогости, шла так, как будто вокруг и не было луж, щепок, невесть откуда взявшихся куч угл…