Все цитаты из книги «Прозрачные витражи»
Макаревич, сокрушающийся о невозможности изменить мир, притих.
— Ну посудите сами. — Он оживляется. — Вот простейший пример. Медицина лечит страшные болезни: оспу, чуму. А с банальным насморком справиться не может. Так и с преступлениями в экономической сфере: в…
— Откуда такие таланты? — спрашиваю я. Лицо Чингиза серьёзно, но в сказанное мне не верится.
Но памятник Спамеру жив. И у его подножия очень мало свободных скамеек. Я нахожу лишь одну, беру в ларьке бутылку пива и сажусь — нарочито посередине скамейки, давая понять, что не жажду случайных зн…
Оставив охранника в камере Антона Стекова, я прохожу во «внутреннюю Монголию» незадачливого борца за свободу. Зря он отсидел срок, зря твой приятель раздавал взятки. Ничего вам не остановить. Даже по…
— Говори, — командует Томилин. — Нечего стесняться.
— Карина, Денис, — знакомит нас Томилин. Ни званий, ни должностей не звучит. — Всё готово?
Но иногда мне хочется, чтобы они были больше похожи на родителей — а не на старшего брата и сестру. Впрочем, братья и сёстры мне бы тоже не помешали…
Я ожидаю, что мы пойдём в камеры «подопытных». Но Томилин набирает какую-то команду на терминале, и в одной из стен кабинета расползаются деревянные панели, открывая огромный экран.
Можно подумать, что убийцы и насильники для меня более интересны.
Всё так, но я продолжаю идти за Стековым. Ругаю себя, вспоминаю отчёты психологов — у людей, с детства находящихся в глубине, отмечается значительный психический инфантилизм, склонность играть, а не …
Лисица тонко пищит, вздрагивает и вытягивается в длину. Дёргается пушистый хвост.
Папа зашёл в комнату вслед за мной. И всё слышал.
— Я сообщил… наверх… велели ничего не предпринимать. Сказали, что ты осуществляешь инспекцию… от другой инстанции. — Томилин вдруг отпускает меня, садится за свой стол. — Так откуда ты? ФСБ? Сетевая …
— Начинаю бояться, что на самом деле ты… — Чингиз не договаривает.
— В своё время фашисты замучили тысячи военнопленных. Но наука при этом получила ценные данные. Карина, кому я должен объяснять, что эксперименты над людьми преступны? Сотруднику МВД?
— Я самая обыкновенная, — отвечаю я Томилину. — Только я здесь живу. Понимаете? Это плохо, наверное, что я здесь живу. Я, может, так и состарюсь в этом теле. И по службе никуда не продвинусь, мне это…
У меня в груди шевелится смешок. Но я молчу, киваю.
— Давайте начнём, — отставляю я чашечку. Чашечка красивая — чёрные с золотом розы на тонком фарфоре. Тоже отечественная, ясное дело.
— Вы хотите дискредитировать саму идею виртуальной тюрьмы? — прозреваю я. Мой собеседник кивает. — Чингиз… но это глупо!
Я всё глубже и глубже вязну в разговоре. Сейчас надо хватать хакера с поличным, а я флиртую… но ведь у меня нет возможности позвонить в полицию, верно? Всё слишком быстро происходит.
Грузовик, что катится по улице, — обычный грузовик с пустым кузовом, с ободранной краской на кабине и грязным ветровым стеклом, несётся совсем рядом — лишь протяни руку…
Каким бы он ни был преступником, но сейчас это лишь человек, приговорённый к одиночеству. Человек, держащий в руках маленького грязно-рыжего лисёнка.
— Чингиз, я не мужик, не малолетка, не старуха и не уродина. Я такая, какой ты меня сейчас видишь. Только такая. Никакой иной Карины не существует.
— Я абстрактно спрашиваю, — терзая вилкой котлету, спросила я.
Не все они прорисованы достаточно хорошо. Это уж как водится. Но иногда сходство с реальностью просто поразительное. Когда мы подъезжаем к Пасечной, я замечаю гаишника, стоящего на том же месте, где …
И в этот миг грузовик сворачивает на перекрёстке.
— Мне тоже всё это не нравится, — говорю я. — Но что я могу поделать? Вы рассказали о заговоре едва ли не государственного масштаба! А понимаете, кто я? Год назад окончила университет. Специализируюс…
Я пристёгиваю на руку попискивающий сканер, замаскированный под часы, и выхожу из комнаты.
— Хорошо, я помогу вам это сделать, — говорит Чингиз. — Я этого не хотел…
— Несёт службу. — Я пожала плечами. — Качает порно из сети. В игрушки играет.
Но настроение всё-таки испортилось. Я подозрительно поглядывала по сторонам, в результате свернула под знак, нарвалась на гаишника, а тот ещё ко всему оказался честным — и добросовестно выписал мне ш…
— Чтобы его арестовали, — с точностью и бессмысленностью программиста из анекдота отвечает Чингиз. — А потом мне пришлось дать взятку. Чтобы его осудили, а не ограничились штрафом.
— Я хотела бы ещё раз пройти по тюрьме, — говорю я неожиданно даже для себя. Ну что мне искать?
Ну не могу же я не понимать, где на самом деле работаю?
— Зажигалка. — Я опустила глаза. — Самая обыкновенная зажигалка! Паяц…
— Она отключена, — не дожидаясь вопроса, говорит программист Денис. — Да нет её вовсе! В программе оживление не предусмотрено!
Полковник куда-то звонит, и через минуту в кабинет входит молодой человек в грязноватом белом халате поверх штатской одежды. Кто-то из психологов? Или другой вольнонаёмный сотрудник? Меня он раздража…
Вовсе ты не так прост, товарищ подполковник!
— Не надо, — отмахивается подполковник от бросившегося к портьере сержанта. — Итак, Карина Петровна, весь наш контингент вправе отбывать своё наказание обычным образом, хотя и в виртуальности. Находи…
— Дайверы… — Томилин улыбается. — Сетевой разум…
Светская беседа. Будто я могу пренебречь приказом, пусть и оформленным столь любезно.
— Вы в курсе ситуации с виртуальными тюрьмами?
— Половину ночи я провожу в глубине. А в девять утра ещё сплю, — отвечаю я. — Извините. Конечно, если это приказ…
— Я надеялся на это, — говорит Чингиз. — Честное слово — надеялся.
— Оки, — весело сказал Чингиз. — До встречи.
— Давайте заглянем, — говорю я, стараясь не выдать волнения.
— Тогда почему вы против тюрьмы? Ваш приятель пожертвовал свободой, чтобы бороться с виртуальной тюрьмой! Разве это стоит таких жертв?
Экран загорается снова. Камера парит в небе, опускаясь кругами, будто хищная птица, выслеживающая добычу. Бесконечная степь, ломкая сухая трава, человечек, сидящий на корточках…
Я знала, что такое «Герань». Наша разработка, российская. Атакует машину, встраиваясь в сетевой протокол. Состоит на вооружении полиции Диптауна… и структур МВД.
Диптаун всегда был для меня местом для развлечений. С тех пор, как в двенадцать лет я впервые вошла в глубину, тогда ещё с папиного компьютера и без всякого комбинезона. Ну а когда у меня появилась с…
— Почему? — спрашиваю я с любопытством. Оставим восторженные эпитеты на совести Чингиза, допустим, что его друг и впрямь настолько силён.
— Тебе дали полгода в виртуальной тюрьме…
— Ну и прекрасно. Обнаружено неуставное несение службы… или как там у вас положено говорить? Ты ведь не должна была сажать «жучков» на заключённых? Ну и всё. Нельзя пускать под откос собственную жизн…
Но обдумывать это некогда. Я заговорила слишком громко — и из повёрнутого к нам спинкой кресла раздаётся досадливое кряхтенье. Кресло жалобно скрипит (и почему несчастный стандартный программист муча…
Мы ныряем в арку и оказываемся на московских улицах.
Как в Диптауне. Там тоже знаешь только несколько любимых мест. Остальное видишь мельком, из окна такси, и даже не догадываешься: живые это районы или нарисованные декорации, прикрывающие плакат «мест…
— Чай хороший, — говорит подполковник. Кладёт три ложки сахара, помешивает и добавляет: — Краснодарский. Мы используем виртуальные образы только российских продуктов.
Сегодня внутренний двор тюрьмы заполнен людьми. Заключённых вывели на прогулку… И вот теперь их поведение знакомо. При моём появлении раздаётся лёгкий гул. Меня ощупывают оценивающие, жадные взгляды.…
— Неофициальные. — Чингиз улыбается. — И раскрывать своих информаторов я не стану. Но подумайте сами: комплект оборудования для каждого заключённого стоит около пяти тысяч долларов. Содержание — окол…
— Какие у вас доказательства? — спрашиваю я.
«Ягуар» трогается, я откидываю голову. Искоса смотрю на Чингиза.
А в нескольких метрах перед капотом едут на велосипедах двое мальчишек, уже начинающих оборачиваться на рёв мотора.
Я вскочила, распахнула дверь кухни. Прислушалась. Точно… где-то в комнате печально тренькал мобильник.
Я сворачиваю с людного проспекта, прохожу маленьким сквером с заброшенным высохшим фонтаном в центре. Вокруг как-то пустеет, будто люди стараются обходить это место стороной.
— Это и не нужно. — Он улыбается и протягивает мне руки. — Арестуйте меня, Карина.
— Охо-хо… — вздыхает обладатель лысины, разворачиваясь.
Антон Стеков, преспокойно выбиравшийся из виртуальной тюрьмы в Диптаун, общался со своим фантомным окружением! С «программистом Алексеем» и его сыночком «Артёмом».
— Спасибо, с удовольствием, — соглашаюсь я.
Можно подумать, что они медитируют, глядя друг на друга. Но в отличие от человека лисичка нас видит. И когда мы подходим совсем близко — разворачивается и обращается в бегство.
Мой доброжелательный тон охранника не успокаивает. Видимо, в сочетании с брюзгливо поджатыми губами и вечно наморщенным лбом доброжелательность кажется издёвкой.
— Я их всех видела… — с удивлением говорю я. — Всех троих…
Пытаюсь вспомнить, но воспоминания путаются, исчезают — оставляя томительное беспокойство.
Я пристраиваюсь за хакером, пытаясь сообразить, что же мне делать. Связаться с полицией Диптауна? У меня есть идентификационный номер сотрудника МВД России, мне обязаны оказать поддержку. А может быт…
— Ну, попробуй… — отвечаю я. Девчонка я грубая, но зато откровенная и независимая.
За моей спиной хлопает дверь, появляется Денис.
— Разумеется! — Видно, в этом программист уверен. — Стекова аппаратно отключили от глубины. А тем двоим задавили каналы. Начисто.
— Я не юрист, — скромно сказал папа. — И даже не зек.
Интересно, он мудр и седоволос или молод и энергичен?
— Её невозможно добить, — почти робко вставляет программист Денис. — В том-то и дело… этот тип — он маньяк, он обязательно попытается, но…
— Хорошо… — Папа воровато посмотрел на меня и спросил: — У тебя сигареты остались?
— Хорошо, папа, — соглашается стандартный ребёнок российского программиста. — Давай я помогу тебе отлаживать программу? И ты быстрее сделаешь новую игру.
— Давно ты со мной не советовалась, — сказал папа.
Он повторяет моё имя так упорно, что приходится ответить тем же.
— Свобода, — вдруг говорит Томилин. — Бип.
Есть такое понятие — виктимное поведение. Это когда жертва сама провоцирует преступление. И я бы ни одной девушке не советовала ночью первой соваться в машину, где сидят двое мужиков.
Мы замолчали. Паренёк за рулём сопел, прощелкивая по приёмнику одну за другой радиостанции. «Эхо Москвы», «Серебряный дождь», «Ретро»… Тот же самый набор, что и в глубине. Никакой разницы, местами ре…
— Цель идеальной тюрьмы — создать человеку условия для осознания своего проступка. Добиться катарсиса, настоящего покаяния. Но тут подход должен быть глубоко индивидуальный. Одному требуется заключен…
— Карина, года два назад ходили подобные слухи, — соглашается он. — Даже целые истории рассказывали. О том, как некий хакер погиб от виртуальной пули… Поверьте, шум был таким, что началось официально…
Виртуальная камера, которая показывает нам мчащийся грузовик, парит над машиной. Свет в кабинете Томилина меркнет, и у меня возникает ощущение киносеанса. Будто я смотрю свеженький голливудский боеви…
— Не беда. Неограниченной свободы не существует, — философски отвечает Стеков. — Вы убедились, что цель этого… этого аттракциона — эксперименты по созданию дайверов?
— Не произноси этого слова вслух, — шутливо отвечает Чингиз. — А с чего вдруг у подполковника такие тревоги?
— Нет. Более… — Он задумался. — Более уверенную и жёсткую. Карина, вы в курсе, что ваша миссия — отвлекающий манёвр?
Я высунула из двери зонтик, раскрыла его, выскочила из машины. Включила сигнализацию. Огляделась. Да, вот дом номер три, а вот и дом номер пять… Я огляделась и почти сразу заметила, что в одной из ма…
— Кажется, не только я? — не удерживаюсь от иронии.
Наконец до меня доходит. В углу едва слышно бормочет телевизор — старенький «Самсунг». Хакер всего-то смотрел новости!
— Но это же общее требование ко всем государственным учреждениям! — отбивается Денис.
— Извините, нет в меню, — произносит официант невозмутимо. Растерянно смотрю ему в глаза.
Расслабляюсь я лишь на улице, в чахлом скверике перед тюрьмой. Вся ирония происходящего начинает доходить до меня. Томилин спятил. Или где-то ошибся. Или начальство, решив меня прикрыть, осадило не в…
Я вскочила, запрыгала на одной ноге, втискиваясь в комбинезон. На мониторе уже развернулась карта Диптауна, а по ней невозмутимо плыла зелёная точка. Хакер Антон Стеков покинул хвалёную виртуальную т…
— Твои документы не стоят клавиатуры, на которой их набирали! В Управлении по Надзору нет сотрудницы Карины Опекиной!
— Я, наверное, такая принцесса, — продолжаю я. — К кому ни потянусь — ничего не получается. И ты ко мне не тянись.
Томилин долго смотрит на меня, прежде чем с неохотой кивает.
— Это не с нашей аппаратурой… канал скручен кольцом на шестнадцати серверах, и где он на сторону уходит — не понять…
И впрямь, метрах в ста от входа — полощущегося прямо в воздухе серого полотнища, — сидит на корточках человек. Мы приближаемся, и человек оказывается тщедушным, с жиденькими волосами и нездоровой бле…
У меня на языке крутятся очень скептические вопросы. Но разве моё дело их задавать? Поэтому киваю, кручу вокруг сканером, уделяя особое внимание зарешеченному окну. Томилину смешно, но он старается н…
— Оно не там должно оставаться, дочка. И кретин отец, которого не радует, что дети взрослеют.
Путает след. Грубо, но эффективно. Конечно, если слежка не ведётся на уровне провайдера.
Выбегаю на улицу, вскидываю руку и ловлю машину. Водитель терпеливо ждёт, пока я размышляю.
Пожимаю плечами. Бывает. Матрица поехала.
Бросаю окурок и брезгливо вытираю пальцы платочком.
— Давай, сынок. Если её не украдут, то мы подарим тебе велосипед!
— Бип, — говорю я с улыбкой. Именно «бип» я и хотела произнести.
Вопрос попадает в точку. Стеков начинает мяться, оглядывается на своих товарищей и даже словно бы немного краснеет.
Разумеется, я не должна обсуждать с родными таких вещей. Ну… мало ли чего я не должна делать? Сажать «жучков» на Томилина я тоже не имела права.
— Ну вы же этого хотели, Карина! Вы же мечтали поймать беглеца! Ну так что же — ловите!
— Твой приятель, Стеков, он и впрямь отправился в тюрьму худеть? — спрашиваю я.
— Стеков? Он всю жизнь был Стеклов. Но однажды потерял паспорт, а в электронной картотеке произошёл какой-то странный сбой. И новый паспорт почему-то выдали на фамилию Стеков… — Чингиз помолчал. Сказ…
— Осуждён, осуждён, — соглашается хакер. — По статье двести семьдесят два часть первая УК России…
— Вы понимаете, что стали соучастником? — спрашиваю я. — Учтите, наш разговор пишется, и…
— Какое-то время я подозревал, что ты — лишь одна из его масок, — признаётся Чингиз.
Но, в конце концов, я сотрудник МВД! Что другим нельзя, то мне положено.
— Заключённый Геннадий Казаков, осуждён районным судом города… — вскакивая и закладывая руки за голову, начинает он вытверженную назубок формулу.
— Лучше на нейтральной территории, — ответила я. — Давай… где-нибудь…
Дверь с грохотом открывается. Охранник козыряет и словно бы растерянно отступает в сторону, пропуская меня вперёд.
— Алексей работает в фирме «Седьмой проект», занимающейся выпуском и локализацией игровых программ, — продолжает подполковник. — Но хакеры взломали сервер и украли новейшую игру, над которой программ…
— Подумала, что заблудилась, — сказала я. Прикурила.
Хакеры, запертые без доступа к своим любимым компьютерам — и при этом запертые в виртуальности! Убийцы и насильники, проворовавшиеся бизнесмены, сбившие пешеходов водители…
— Все дайверы обретали свои способности в результате сильного стресса, — медленно и убедительно, будто преподаватель тупому студенту, говорит Томилин. — Случайного стресса! А эти… стрессы… они вывере…
— Нет, Карина. Самый заурядный бразильский. Растворимый порошок.
Может быть, он начинал с патрульно-постовой службы?
Неужели у него есть сообщники среди провайдера?
— Я выясню, что можно сделать… с ленивчиком…
Я отключила телефон. Посмотрела на дисплей — конечно же, у него стоял запрет на определение номера. Ладно, понадобится — выясним…
— Очень трогательно, — морщусь я. Постукиваю туфли каблуком о каблук — на пол сыплется мелкий сухой песок. — Хотя заключённый Казаков не очень-то похож на Маленького Принца. А что будет дальше?
— Она должна была отслеживать преступников по ключевым словам в электронной переписке, — морщась, поясняет Томилин. — А торговцев порнографией — по розовому цвету голых тел в видеороликах… И знаете, …
Я это место знаю. Была в глубине такая профессия — спамер. В невиртуальную эру они рассылали рекламные письма с арендованных на раз адресов. В начальный период глубины занялись рекламой лично. Создав…
— Чингиз, пойдём отсюда, — прошу я. — У тебя есть здесь любимый кабак?
— Имеет смысл? — вопросом на вопрос отвечает Томилин.
— Для прогулки, — серьёзно говорит Стеков. — Вы ведь давно в глубине, верно? Я бы предположил — лет с четырнадцати.
— Ничего, не маленький уже, — косясь на конопатого «Артёма», бормочет Антон. Но тон всё-таки сбавляет. — Обязаны мы его уговорить…
— И что вы хотите от сотрудника МВД? — спрашиваю я. — Помощи?
Томилин, с каменным выражением лица, ждёт.
— Чего-нибудь не хватает? — вежливо интересуется официант.
Крошечный термит, выбравшийся из каблука и деловито направившийся к двери, невооружённым глазом не различим.
Как жалко, что виртуальная посуда не бьётся!
— Из меня никудышный ухажёр, — самокритично признает Чингиз.
Пока хакер отчитывается, пытаюсь понять, чем же он занимался. Неужели слушал сетования стандартного программиста стандартному ребёнку?
— Как за сленг меня чморить, так всегда… а лезть к чёрту на рога, значит, можно?
— Заказать вам кофе? — спрашивает Стеков. Замечаю, что рядом стоит официант, терпеливо дожидаясь заказа. Официант — явная программа.
— Примерно такая вот психодрама, — шепчет мне на ухо Томилин. — Шоковая терапия.
Подполковник даже встаёт и начинает расхаживать по кабинету. Вожу за ним глазами, словно китайский болванчик.
Почему-то мне очень хочется добавить про кроликов, которых тоже отправляли в Австралию. Но я молчу, лишь киваю.
— Я дайвер, — говорит Чингиз. — Если ты думаешь, что это была домашняя заготовка, — скажи, кем стать.
— Первый раз с инспекцией, Карина Петровна?
Но тогда дип-программы ещё не было. Её изобрели тремя годами позже.
— Нет. Я подумал, что встречаться принято у памятников… Дашь глотнуть?
Почему-то мне вспоминаются осуждённые, которые, глядя на меня, рассуждали о тактовой частоте процессора.
— Какого чёрта вы на всё это пошли? Нет, я понимаю, высокие принципы, антигосударственные настроения, ваша натура анархиста… я прочитала личное дело. Но на полгода сесть в тюрьму! Зачем вам это?
— Составь. Ты обязана была пользоваться «жучками»?
— Случайно, может быть, и не могло, — признает Чингиз. — Но фирму хакнул по сети один молодой и не в меру бесшабашный русский хакер… он решил пошутить, посидел ночь за расчётами… и вовсе не задумался…
— Ты даже знаешь, что с ними сделают? — спрашиваю я.
— Нет. — Как загипнотизированная смотрю на него. А что, если он предложит мне…
— Антон! — вмешивается Чингиз. — Бессмысленно. Карина всё понимает, но она не на нашей стороне.
— Они же не допускают совместного членства… — глупо возражаю я.
Я молчу. Мне хочется разреветься. Я дура, я самая настоящая дура! «Лети дальше, орёл!» Меня провели так просто и изящно… стоило чуть-чуть пошевелить мозгами…
Курю я редко. Но пачка «Ротманса» в сумочке всегда болтается. Мы закрыли дверь кухни поплотнее и закурили. Курить с отцом было как-то неловко… последний раз подобную неловкость я испытала лет в десят…
— За неправомерный доступ к охраняемой законом компьютерной информации, каковое деяние повлекло за собой копирование информации… — досадливо сказала я.
У двери я на миг останавливаюсь, придирчиво оглядываюсь в зеркало. Ох и видок… Из зеркала смотрит на меня унылая дама лет тридцати, с брюзгливо поджатыми губами, намечающимся вторым подбородком — хот…
— Не знаю. Какие-то умные ребята из МВД. Они и без того выходили на дайверов, особенно когда у тех было подобие своей организации, «совет дайверов». Просили что-то сделать, в чём-то помочь… обычно им…
— Второе. Дайверы — индивидуалисты, — вдруг сказал папа. — Куда большие, чем хакеры. Не станут они ради общего блага воевать… а вот ради того, чтобы остаться уникальными…
Главное — не смеяться. Выйду из образа. Да и нехорошо — как-никак у ребёнка горе!
— Злые вы, уйду я от вас, — заявила я и протянула Клеопатре, маминой ручной крысе, сидящей у неё на плече, кусочек котлеты. Клео котлету понюхала, но не взяла.
Ух ты… Не было ни гроша, да вдруг алтын… И Томилин, и Чингиз.
У меня хорошие родители. Но правило, что о работе за столом не говорят, а если уж говорят, то не больше пяти минут, они соблюдают строго. Лучше и не спорить.
Другое интересно: что он сделает, если хакер и дайвер учинят в тюрьме самый настоящий виртуальный бунт? Уж не это ли замыслил Чингиз в качестве собственного «сюрприза»?
— Их тебе демонстрировали. Убийца, который хочет приручить лисёнка. Водитель, совершивший наезд. И ещё один убийца, запертый в пустом городе.
Только этот паззл был прозрачным. Тоненький пластик переливчатых цветов, мутноватый — но если посмотреть на лампочку, то становится видна раскалённая нить спирали.
На столе Томилина, рядом с телефонами, клавиатурой и дисплеем, бумагами, парой фотографий в рамочках, появился совершенно неуместный предмет.
А здесь стояла машина. Прямоугольник асфальта более светлый, основной напор ливня пришёлся на машину.
— Я и сам, если честно… попытался отследить тебя. До виртуальной квартиры дошёл — и всё. Замечательная закольцовка, я так и не понял, в чём фокус.
Да пусть я никогда не верила в дайверов! Пусть считала их сказкой. Но я же знала, о чём эта сказка: о свободе. О людях, которые не теряют себя в глубине. Не о волшебниках, творящих виртуальные чудеса…
— Труднее всего перевоспитывать человека, совершившего экономические преступления, — сообщает вдруг подполковник. — Понимаете, Карина?
— Как скажешь, птичка. — Светловолосый тип одаривает меня добродушным взглядом и удаляется.
— Нет. Он хакер. Очень хороший хакер… — Чингиз улыбается и добавляет: — Единственный член UGI, HZ0 и UHG одновременно.
— Они все знают, что тюрьма стоит в Диптауне. Они мечтают вырваться… хотя бы на чуть-чуть, — говорит Чингиз. — А им устраивают стресс за стрессом. И пусть называют это психотерапией… цель у неё — пре…
Хакер уверенным шагом направляется к столикам маленькой открытой кофейни. Навстречу ему встаёт высокий светловолосый мужчина — ну и вырядился кто-то, прям викинг из фильма… наверняка в реальной жизни…
Мы входим в помещение тюрьмы. Это административный этаж, и лишь решётки на окнах напоминают о суровой прозе жизни. Проходя мимо одного из окон, я провожу по стеклу кончиками пальцев. Так, чтобы немно…
— Предположим! — Подполковник готов идти мне навстречу. — Итак, кровожадный маньяк Вася Пупкин сумел убежать из виртуальной тюрьмы…
То ли он догадался, где камера. То ли это случайность — но он смотрит прямо на нас.
Над собой. Над маленькой девочкой, которая хотела собрать паззл побыстрее и предпочитала не замечать неточностей. Придумавшей для себя целую философию. Над глупой девочкой, которая никак не хотела вз…
— Бип! Бип-бип, вашу мать! Козлы, бип! Бип!
— Карина? — спросил Чингиз, когда Чиж перестал петь. Самого вопроса он и не задал, но всё было понятно. Определяйся…
— За то, что втянули вас в это дело. Моя была идея, если честно.
Внутреннего протеста имя не вызывает. Грубоватая и крепенькая девица — типичнейшая Ксюша. Наверное, любит травку и старый рок…
Паренёк наконец-то бросил блуждать по эфиру. Остановился на станции, где уже кончалась песня.
— Карина, пять минут прошли, — напомнила мама.
— Ты скажи, неужто тебе «Хелицеры» не понравились?
Я иду по присыпанной крупным чёрным песком дорожке. Если пойти направо — там будет дорога из жёлтого кирпича. Если налево — самодвижущаяся дорога. Если повернуть назад — парк кончится, и потянется тр…
Квартира. Как принято говорить — чистенько. Даже слишком уж аккуратно, учитывая доносящиеся детские голоса.
— Знаю. Лисёнок умрёт. Под колёса грузовика снова попадут двое детей. Убийца найдёт умирающую женщину.
Идём долго. Не менее трёх решётчатых дверей — сервер-гейтов, погружающих нас всё глубже и глубже в тюремную сетку. Я демонстративно вожу вокруг сканером — вполне исправным и довольно надёжным приборо…
— И что? Нет, ну ведь все говорят «понравились»… ты рецензии читал?
Я как-то и не задавалась вопросом, откуда появилась информация о неладах в виртуальной тюрьме. А её, оказывается, распространили сами заключённые.
Но сейчас задумываться об этом нельзя, нет на это времени. Я выхожу из лифта — и сразу же вижу Антона Стекова.
Окно чисто вымыто. Прямо-таки демонстративно вымыто, а для идиотов на узком подоконнике оставлена баночка «Лозинского». Как там гласит рекламный слоган? «Убивает даже неизвестные вирусы!»
— Чтобы Тоха сел в виртуальную тюрьму, — терпеливо объясняет Чингиз. — А потом — начал совершать из этой тюрьмы прогулки по глубине. Канал был пробит нарочито грубо.
— Следуйте за мной. — Голос Томилина тоже суровеет.
— Откуда ты знала, что эксперимент не удастся? — вопросом отвечает Томилин.
— Папа, а ты не знал какого-нибудь Чингиза? — спросила я.
Не надо об этом думать. Всё это не важно.
Нет, не могу поверить в свою удачу! Так быстро и легко обнаружить нарушение! Задание и без того было головокружительным: первая инспекция в первой виртуальной тюрьме. Понять не могу, как мне доверили…
— Вот и замечательно, — кивает «Чингиз». — У вас есть несколько часов времени?
Начальник кивает. Либо ему всё равно, либо хорошо притворяется.
В этот раз меня пропускают в тюрьму без всяких задержек. Не таясь, отзванивают Томилину, докладывая о моём приходе. Через двор меня провожает очень молодой и интеллигентный охранник, такого легче пре…
— Но ведь невозможно повторить ту ситуацию с точностью, — не сдаюсь я.
Надо же. Теперь будут во всём винить неповинных эфэсбэшников. Ну и пусть, мне с Томилиным детей не крестить. А штамповка дайверов сорвалась. И это правильно. Нет ничего страшнее, чем не вовремя поста…
— Ничего. У них всё сорвалось, — отвечаю я. И начинаю рассказывать — про водителя, сумевшего вывернуть руль, про убийцу, оживившего лисичку…
— Но мы всё-таки не сдаёмся, — со скромной гордостью говорит Томилин.
— Ну ты и крейзи! — радостно орёт «сын стандартного программиста».
Вот только где их искать? Где они станут искать меня?
Может быть, человеку важна сопричастность? Сознание того, что именно сейчас, вместе с тобой, этой песне тихонько подпевают ещё тысячи людей? Мы все индивидуалисты, мы все уникальные и неповторимые — …
— Больше ничего, — с достоинством отвечает хакер. — Отношение самое благожелательное, харчи вкусные, постельное бельё меняют регулярно, раз в неделю — баня.
И витражное окно. Полупрозрачное, нереальное, за которым угадывались смутные человеческие тени. Цветное окно, где рыцарь в сверкающих доспехах склонился перед прекрасной дамой в белом платье. Паззл е…
— Ну… не смогли пробить мою защиту и проследить канал.
Надо сохранять лицо. Надо продолжать играть. Надо отдать инициативу. Это не шахматы и не крестики-нолики. Тот, кто делает ход первым, проигрывает чаще.
— У вас ничего не выйдет, — вдруг говорю я.
— Может спать спокойно. — Я плюхнулась на свою законную табуретку. — Папа, вот представь, что ты сидишь в тюрьме…
— Будете третьего… катарситъ? — спрашиваю я.
— Какие результаты? — невинно спрашиваю я. — Сверхвозможностями в глубине обладают лишь бунтари. Одиночки, индивидуалисты. А это в тюремной камере не привьёшь.
— Уберите… это, — командует Томилин. — Карина, прошу прощения.
— Спасибо, что не вышку, — вставил папа. Поймал укоризненный мамин взгляд и улыбнулся.
— Полгода, — гнула я свою линию. — Четыре месяца ты отсидел. И вдруг нашёл способ выбираться наружу, в Диптаун. Но если это раскроется, то статья будет как за обычный побег! Станешь ты прогуливаться …
— Знаешь, как я ревела? — кричу ему. — У меня, может, с тех пор психическая травма!
— А почему бросил? — болтая ложечкой в чашке с чаем, спросила я. Чай я всегда пью без сахара, но упорно опускаю ложечку. Так он быстрее остывает.
Сесть в тюрьму, чтобы сбросить лишний вес!
— Эту песню Гагарин пел в космосе! — произношу я вслух. Непроизвольно. Само с языка слетело, честное слово!
И пусть теперь я работаю в МВД, пусть у меня есть звание и должность, но я — гражданка Диптауна.
— Я не Ксюша, — наплевав на все, отвечаю я. Гори оно огнём… — Меня зовут Карина.
У меня начали гореть уши. Я думала точно о том же. Красавчик Чингиз мог говорить всё что угодно, но, если копнуть поглубже, всюду обнаружится корыстный интерес. Всегда и везде.
Памятник Последнему Спамеру всё так же облеплен молодёжью. В глубине много памятников, совсем несложно получить кусочек места и воздвигнуть там всё что угодно. Вот только популярность памятника отсле…
— Тс-с! — упреждает мой вопрос Томилин. — Вон там.
Как он всё-таки похож на рыцаря с моего старого паззла…
— Дальше — заключённые под стражу за экономические преступления, — говорит подполковник. — Будете знакомиться?
— У меня был неплохой бизнес, — внезапно ответил отец. Впервые ответил! — А потом… пришлось переквалифицироваться в управдомы.
Стеков на этот раз не сидит перед телевизором. Разгуливает по комнате, размахивая руками и что-то вполголоса говоря. Я останавливаюсь на пороге «стандартной квартиры» и в недоумении смотрю на заключё…
Давили их долго. Отстреливала полиция, гонялись за ними провайдеры… Но уничтожили спамеров, только начав выдавать лицензии частным гражданам. Появилась ещё одна профессия — охотник на спамеров. Как т…
Памятники — это место встреч. Мне никто не назначал здесь свидания, но это единственный памятник, у которого мы встречались с Чингизом.
В настоящей тюрьме здесь помещались бы мониторы внутреннего наблюдения. Очевидно, здесь — то же самое. Мне становится интересно, и возле двери я впечатываю каблучок в пол сильнее обычного. Охранник о…
Томилин оборачивается, выжидающе смотрит на меня.
Я качаю головой. Мне кажется, что стоит сейчас закрыть веки и посмотреть в темноту — я увижу что-то, чего не хочу видеть. Бесконечную серую муть, кашу нейронов, помаргивающих огоньками синапсов.
— Я не о том. Никто не знает до конца, как действует дип-программа. Никто не понимает, что же всё-таки такое глубина. Что происходит с сознанием, постоянно погружённым в виртуальность? Какие способно…
— Можно. Потому что ты всё взвесила и приняла решение. Потому что это твоя работа… пусть я и не рад такой работе. А сленг — извини, но это детство!
— Чингиз, — сказала я. — Дело ведь не в тюрьме. Дело в появлении новых людей. Хомо виртуалис. Человек сетевой. Соединяющий в себе два мира — настоящий и виртуальный. Одинаково свободный в обоих мирах.
У дома номер пять я расплачиваюсь с водителем, выбираюсь из машины. Никого, конечно же, нет. Не ждёт меня здесь Чингиз, да и людей почти не видно. Улица выглядит как настоящая, ну и на том спасибо. М…
— Почему так? — Подполковник искренне огорчён. — А вот мне герань нравится, Карина.
Я смотрю на Томилина с удивлением. Вот уж не ожидала, что он слушает Энию! Такие, как он, должны слушать музыку раз в год. На концерте в честь Дня милиции.
— За находящимися в зоне катарсиса ведётся непрерывное наблюдение. Они знают, что в любой момент надзиратель может прервать сеанс. Пройдёмте.
Пространства в пространствах… если бы какой-нибудь злой шутник обладал избытком денег и времени — он мог бы соорудить для меня виртуальный мирок, копирующий Москву. Реальную Москву, в которой я бываю…
— У меня есть ещё двадцать минут. Давайте. Сосредоточимся на компьютерных преступлениях, хорошо?
— Начистоту… — хмуро спрашивает Томилин. — Вы довольны, что всё так кончилось?
— Эфэсбэ, — уверенно говорит Томилин, глядя на меня. — Так ведь? Знали, что мы порожняки гоняем, но молчали?
— Смешно, — соглашается Томилин, когда гаснет экран. — Может быть, Карина, вы ещё объясните, что это значит?
«Ксения» такая пластичная из-за хорошего дизайна, а вовсе не из-за мощной машины!
Спортивная площадка и площадка для прогулок. Ухоженные клумбы вдоль дорожки, ведущей к тюрьме. Никогда не видела в России таких тюрем, её проектировщик содрал дизайн с каких-нибудь американских, из с…
Пальцы его всё комкают и комкают несчастный цветок. Не провинившийся ничем, кроме того, что есть у нас традиция называть оружие именами цветов.
Но это они преувеличивают. На два порядка.
Странно как-то. Ну, повесил он на меня «жучок»… или как-то ещё вычислил. Но я про него ничего узнать не смогла. И вот так, с ходу, таинственный Чингиз решился на рандеву.
Мне ничего не остаётся, кроме как кивнуть подполковнику.
— Спасибо, — говорит Чингиз, когда я заканчиваю свой рассказ. — Спасибо. Я верил, что ты всё-таки на нашей стороне.
Я не вижу, кто исполняет его команду. Возможно, у Дениса есть какой-то пульт, а может быть, нас слушают и другие сотрудники тюрьмы.
— Зато убежать из тюрьмы невозможно. Пожалуйста, проверяйте… я первый пожму вам руку, если вы докажете обратное.
А почему бы и нет? Москва-Онлайн — одна из самых популярных компаний. Если Чингиз серьёзный человек — а он такое впечатление производит, — то мог заранее обзавестись знакомыми в самых популярных и кр…
— Ну… — Я всё больше и больше вываливаюсь из образа. Не вяжется поведение Стекова с его тайными вылазками из тюрьмы! — Закажи, — разрешаю я. — Чёрный, без сахара. А что ты так вырядился?
— Итак, мы функционируем уже второй год. У нас более двухсот подопечных… все добровольно выбрали заключение в виртуальной тюрьме, разумеется. Контингент самый разный — от хакеров и распространителей …
Бедный Василий Пупкин, автор учебника арифметики для церковноприходских школ! Не знал он, как жестоко расправятся с ним измученные задачками про бассейны и поезда ученики. Сделают его имя нарицательн…
— Ну, Шура Балаганов в своё время попался на краже грошовой пудреницы, — загадочно отвечает Чингиз. Балаганов… смутно знакомое имя, но не могу вспомнить. Наверное, кто-то из легендарных хакеров… — Но…
— Способности дайверов — они все исходят из одного, — киваю я. — Только из одного. Они не терпят несвободы. Потому и могут входить и выходить из глубины — когда захотят. Поэтому видят лазейки в прогр…
— Феномен дайверов изучали несколько государственных структур. От МВД и госбеза до налоговой полиции и министерства печати и электронных коммуникаций. Когда выяснилось, что прогнозированию эти способ…
— Но если такая вероятность есть? Хотя бы потенциально? Если этот самый сетевой разум уже существует, а мы просто не в силах заметить его проявления? Если дайверы есть, но таятся?
Я беру его за руку. Рука настоящая, живая и тёплая. Человек, а не голем.
— Карина, вы знали, что мы здесь? — спрашивает Чингиз. В чужом теле он угадывается только по интонациям голоса.
— Тогда он может быть влюблён, может распивать с друзьями пиво или убегать всего-то ради куража.
Я с любопытством посмотрела на отца. В детстве я точно знала, что люблю маму и папу, что лучше них никого на свете нет. Потом… и сама не заметила, как перестала об этом задумываться. Не разлюбила, а …
Я не стала обедать, а потом — ужинать. А мама не стала меня ругать, только принесла чай и бутерброды. Я даже не заметила, как их съела.
— Делала, — уверенно отвечает Чингиз. — Ты не хотела, чтобы у них получилось. Может быть, единственная из всех, кто наблюдал за экспериментом, — не хотела.
Где он достал мой адрес, я даже спрашивать не стала. Очевидно, там же, где и телефон.
— Нет, лучше уж наяву. — Чингиз рассмеялся. — До настоящих пуль, надеюсь, дело не дойдёт. А в Диптауне нас опять могут прервать. Я могу подъехать, если это удобно.
Не возмущаюсь, жду. Поправляю причёску — будто с моим «крысиным хвостиком» что-то могло случиться. Я и сама, наверное, похожа на крысу: поджарую, злую, битую и травлёную, привыкшую смотреть на мир бе…
Будто встаёт на место тот, последний, кусочек паззла, который я не смогла когда-то найти? Который отделяет рыцаря от принцессы?
— Слушай, это ведь было пятнадцать лет назад! Да убей я кого — меня бы уже выпустили! Карина, чем я могу… искупить?
— Посмотрим. Придушите эту лису! — поворачиваясь к экрану, говорит Томилин.
— У меня была в детстве игрушка. Паззл. Очень красивый… там был рыцарь и принцесса… они тянулись друг к другу. Я его собрала… весь. Только одного кусочка не хватило. Между рукой принцессы и головой р…
— Ведь он совершил наезд в пьяном виде… — говорю я. — Ведь так?
По-хорошему стоит посетить ещё пару камер. Исключительно с целью запутать Томилина. Смотрю на часы.
Чингиз успевает выскочить первым и открыть мне дверцу. Оставляю его галантность без внимания. Находим свободную скамеечку, всё с той же молниеносностью Чингиз отправляется в ларёк за пивом. Над ларьк…
Молчу. Всё полетело кувырком, я вспугнула преступника, провалила инспекцию…
Я вообще считаю, что семья — это пережиток довиртуальной эры. Но родителям этого никогда не объяснить.
Словно в подтверждение его слов до меня доносится чья-то восхищённая реплика: «Нет, ты глянь, как попкой крутит! Гадом буду, тактовая не меньше тысячи, а канал — оптоволокно!»
— Понимаете, — у Стекова по-прежнему смущённый вид интеллигента, отдавившего кому-то ногу в трамвае, — мы полагали, что персонал тюрьмы сам отреагирует на побеги. Но они замолчали этот факт. Как толь…
Неумело, непрофессионально… не обучали меня слежке…
Пожалуй, Антон Стеков и впрямь настолько нестандартный человек, что мог бы сесть на государственную диету…
Я и раньше спрашивала отца, почему он так сторонится виртуальности. Хороший ведь программист, а живёт словно в каменном веке, только электронной почтой и пользуется.
Пусть белокурая бестия Чингиз мечется по Москве, пытаясь найти союзников! Это его дайверское дело. А я — простая сотрудница МВД. И влезать в разборки между ведомствами и отдельными начальственными ши…
Подхожу к единственным дверям в стене — узкие металлические створки с крошечным окошечком-глазком. Нажимаю кнопку звонка. Пауза, потом слышится железный лязг, окошечко открывается. На меня мрачно смо…
До палатки с бесплатным пивом — несколько шагов. Но я даю ему бутылку. И начинаю рассказывать то, что рассказывать не имею никакого права. То, как не становятся дайверами.
Вот только почему твои подопечные могут свободно выходить из замечательной виртуальной тюрьмы на улицы Диптауна? Или ты не подозреваешь об этом, Аркадий Томилин, офицер с прекрасным послужным списком?
А энергичный и умный подполковник Томилин — работает.
— Наверное, вы правы, Карина. Наверное. Но чёрт возьми, как вы поняли? Проект готовили серьёзные специалисты… кто вы такая, что сумели понять?
Интересно, на кого он реально похож? Обычно такие широкоплечие красавчики в реальной жизни оказываются тощими и сутулыми или толстыми и неуклюжими. Компенсация. Человек обязательно должен что-то комп…
Такси петляет по Диптауну, повинуясь указаниям фальшивого Стекова. На первый взгляд — без всякой системы, но я замечаю — мы то и дело выскакиваем из российского сектора в японский, китайский, немецки…
Наверное, самое обидное вовсе не поражение. Полководец, который привёл армии на поле брани, мечтает о победе. Но и к поражению он готов. А вот к тому, что вражья армия, о которой донесли разведчики, …
Мне хочется задать этот вопрос, и я его задам. Но не сейчас. Потом.
Коридорами тюрьмы, уже укрывшись от взглядов заключённых, мы идём к кабинету Томилина. Я отсчитываю пятое от входа окно — на нём сидит один из моих «жучков»…
— А я думаю, что так оно и есть. — Чингиз даже не смущается своих слов. — Сеть стала слишком велика. Нельзя связать воедино миллионы компьютеров и ожидать от этого лишь количественных изменений. Мы о…
— Осуждён, — внезапно поправляет его Томилин.
А ещё… неужели я не хочу сама стать дайвером? Понять, увидеть… сложить свой паззл до конца…
Экран будто превращается в окно — огромное окно, открытое в вечерний город. Обычные московские улицы, только людей немного. Здесь, в глубине, нет разницы между телеизображением и реальностью — и то, …
— Бип! — зло говорит Томилин. — Какой бип включил звуковой цензор?
Я выскочила из душа, промокнула с тела воду, швырнула полотенце прямо в бак стиралки. Влезла в старые, дырявые на коленках джинсы, надела старую рубашку — когда-то её таскала мама, но она мне жутко н…
Потом я перевернула комнату вверх дном. Потом я плакала то на руках у отца, то на коленях у мамы. Отец обещал, что напишет письмо в фирму, выпустившую паззл, и мне обязательно пришлют недостающий кус…
Родители перестали улыбаться, глядя на мою борьбу с витражом. Теперь и они любили тихонько постоять, глядя, как возникает цветное окно в серой стене. Наверное, порой они замечали нужные фигурки раньш…
— Так в чём дело? — уже не спрашивает, а требует Томилин.
— Какая разница? — дерзко спрашиваю я. — Вам же велели ничего не предпринимать?
«Карина, опомнись! — строго говорю я себе. — Не играй в сыщиков, ты эксперт, а не оперативный работник!»
Но я не вступаю в дискуссию. Выскакиваю в коридор, быстро иду — мимо комнат персонала, куда подпускала «жучков», мимо охраны, мимо решётчатых дверей в тюремный блок.
Конечно, были те, кто в глубине работал. Программисты, которым стали не нужны офисы. Тьма-тьмущая бухгалтеров, дизайнеров, инженеров. Преподаватели, обучавшие студентов со всего мира. Врачи, консульт…
Я стянула шлем, расстегнула воротник комбинезона. В комнате было темно — так и не раздёрнула с утра шторы…
Это так неожиданно и трогательно, что я с трудом сохраняю невозмутимое лицо.
Жалко, что виртуальную тюрьму всё-таки поместили на сервере МВД…
Но эти мысли я оставляю про себя. Пью чай. Не знаю, каков он для начальника тюрьмы. Для меня — мутноватая вонючая жидкость с плавающими поверх щепками. В такой чай и впрямь надо класть сахар, вгоняя …
Или поискать незадачливых борцов во главе с Чингизом? Успокоить?
Хакер вовсе не так толст и приземист, как мне показалось. Он просто широк. Тюремная роба на нём едва сходится, видна волосатая грудь.
Охранник деликатно покашливает, я насмешливо смотрю на него. Вряд ли это настоящий служака из внутренних войск, повидавший настоящие тюрьмы. Здесь, в виртуальности, важны не физические данные.
— Что стоило создать для тюрьмы отдельное виртуальное пространство? — продолжает лже-Стеков. — Никаких побегов, даже теоретически.
Он кивает. И молчит — хотя я понимаю, как ему хочется задать вопрос.
Пока подполковник просматривает документы, с любопытством оглядываю кабинет. Ничего интересного в нём нет, но всё-таки… самый маленький штрих может быть полезен.
И тут на экране замигала панелька «жучка», а колонки противно запищали.
— Что же вы тогда меня не арестуете… — бормочу я, пытаясь высвободить руки. Когда человек «заблудился», с ним лучше не спорить. Надо переубеждать, надо быть логичным.
— Не надо извиняться, Антон, — говорю я. — Я выполняла свою работу. Вся ваша затея была ребячеством. Но за неё вы сами себя наказали — лишением свободы.
— Когда ты приведёшь домой молодого человека и скажешь: «Я с ним уйду», мы будем счастливы, — добавил отец.
Я глянула на часы. Уже два, а ещё ехать с полчаса…
— Ты ведь уже большой и сам должен понимать, — серьёзно отвечает стандартный российский программист. — Давай договоримся, что к Новому году мы подарим тебе коньки?
Надо же! Меня приняли за проверяющего от ФСБ. От наших официальных союзников и негласных конкурентов… в пору рассмеяться.
— Папа? — ехидно спросила я, направляясь в свою комнатку.
И я чувствую к нему мимолётное уважение. За то, что он не сказал «пускай фантомы» или «начинай сеанс». Не спрятался за эвфемизмом.
— Ты говоришь так, будто она живая, — замечаю я.
А нераздавленные велосипедисты продолжают ехать, с ужасом озираясь назад. Они едут на месте, колёса скользят по асфальту, сверкают спицы с красными кружками катафотов, длинные волосы одного из парень…
Но когда я вхожу в его кабинет, оставляя охранника в коридоре, моё мнение о тонкости намёков меняется.
— Курите, — разрешаю я. — Можно просто Карина.
А с чего я взяла, что этого не происходит? Это ведь обычнейшая схема — к объекту разработки направляется неопытный сотрудник, «лопух» на жаргоне, а настоящие профессионалы работают тихо и незаметно…
Только фраза западает в голову. Сиамский близнец тем временем суетится и требует объяснить ему, что такое душа и как её можно зафиксировать.
Стеков вновь цепляет очки на нос, встаёт, машет рукой, останавливая такси. А я мимоходом смотрю на окошечко сканера.
— Я знаю только одного дайвера, — говорю я. — Но разве вам непонятно, в чём разница? Это же так просто!
— Идёмте, — успокаиваю я охранника. — У вас всегда так безлюдно?
Сумасшедший дом. Нет, все мы, проводящие в глубине десятки часов, немного спятили. Но эта троица — совсем уж крайний случай!
Не понимаю. Даже если хакер сумел выбраться из виртуальной тюрьмы — к чему такой риск? Отбывать наказание ему осталось всего ничего!
— Но у всех ребят есть велосипеды… — горько отвечает ребёнок.
Я горячусь и понимаю это. Куда лучше было бы выслушать Чингиза. Но мне надо его переспорить — чтобы исчезло неприятное, дурацкое ощущение собственной неполноценности.
— Я прошу вас! Прошу выполнить ваш служебный долг! Задержать преступника!
Во взгляде его не страх и даже не злость к тюремщикам. Раздражение! Самое настоящее раздражение человека, оторванного от очень важного дела ради какой-то ерунды. Больше ничего во взгляде нет.
— Карина, не против, если я сменю тело? — спрашивает Чингиз.
— А как ты меня нашёл? — спрашиваю я. — На мне маркер?
— Я особый инспектор Управления по Надзору за исправительными заведениями, — говорю я. — Есть ли у вас жалобы на условия содержания?
— Я завтра буду в управлении, — говорит Томилин. — Со своим отчётом. В девять ноль-ноль. Насколько я понимаю… согласно правилам хорошего тона… мне надо показаться вам в настоящем облике.
— Падла, не ругайся, — живым человеческим голосом отвечает «стандартный программист».
— Я же сказала — догадалась! Я часто бываю в глубине. Я…
— Этими детскими забавами я переболела, — сказала я. — Мне двадцать шесть лет, я старая крыса из эмвэдэшного вивариума. В виртуальности пусть влюбляются тины.
Наконец-то кабинет начальника тюрьмы. У двери охранник останавливается, предоставляя мне инициативу.
— Нет, — быстро отвечаю я. — А что такого, если даже и появились?
— Да не мог он успеть повернуть, — отвечает Денис. — Всё же обсчитано!
— Карина! — Папа многозначительно постучал вилкой по тарелке.
А это и впрямь похоже на монгольскую степь!
— Хорошо. — Я не колебалась. — Я выезжаю прямо сейчас. Там и встретимся.
Ёжась под холодным душем — ничего нет лучше, чтобы опомниться от глубины, — я прокрутила в памяти тюрьму, Томилина, хакера Антона.
А статья у него плохая. Умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах.
Что-то я выхожу из роли. Старлей Карина, гордая от своей миссии, не должна отвлекаться на чай, пусть даже краснодарский, и бородатые анекдоты.
— Скорость была тридцать четыре километра в час, радиус поворота… — бормочет Денис. Но Томилин жестом заставляет его замолчать.
Но неужели и обратная смена тел была заранее заготовлена?
Но Томилин один. Всё-таки дело слишком скользкое, чтобы вышестоящие лица рискнули присутствовать. Попахивает от происходящего экспериментами на людях, ох как попахивает.
На этот раз он приехал один. А машина та же самая. Теперь я могу её разглядеть получше — «ягуар».
— Его стоило бы позже… — задумчиво говорит Томилин. — Впрочем…
Я скашиваю глаза на Чингиза. Киваю и чуть сдвигаюсь в сторону.
— Побег? Куда, Карина? Ох уж мне эти динозавры от юриспруденции… Все наши подопечные спят крепким сном за высокими заборами. Вокруг — виртуальность!
Интересно, как в наше время выжили радиостанции? Тем более — в глубине. Ведь никаких трудов не составляет выкачать любую музыку, которая тебе нравится, а не повиноваться вкусу ди-джеев и ведущих. Но …
— Да прекратите же, Чингиз! Не паясничайте!
— Закажите такси до русского сектора Диптауна, — прошу я.
Нет, ну кто мне мешал съесть то же самое в настоящем мире?
— Завтра. В восемь. У моего подъезда. С букетом цветов, и учти, розы я не люблю.
— Поставь под кулер, пусть нагреется, — посоветовал отец.
Дело в том, что на самом-то деле я ужасно трушу.
— Оки, — произносит он после краткой паузы. — Ты извини.
Ещё один жест. Никто не любит называть место своей работы тюрьмой. Самые неуклюжие словосочетания вроде «исправительно-трудовое учреждение» пользуются большей популярностью.
— Хотя бы! Легенды не возникают на пустом месте.
— Подопечный в своём пространстве, — говорит Томилин. — Видите дверь?
— Остановите у памятника Последнему Спамеру, — командует Чингиз программе-водителю.
— Ты будешь наблюдать за экспериментом? — спрашивает Чингиз после паузы.
Пускай это трижды нереально, пускай это лишь пляска электронов в кристаллах микросхем, но для того человека, что отбывает свой срок в виртуальной тюрьме, происходящее станет настоящим шоком.
— Мог бы и убегать, — сказал он наконец. — Если есть какая-то важная причина. Это наш хакер?
— Ну и каков результат инспекции? — спрашивает Томилин. — Что сообщите, Карина Петровна?
Перед ним сидит на земле крошечная рыжая лисичка — фенек.
Вот уж чего не хватало — так это ночных звонков. На работе я про мобильный не говорила, да и вообще номер знали немногие.
— Аркадий, а вам никогда не казалось, что держать преступников в глубине — непредсказуемо опасно? — спрашиваю я.
За нами с любопытством наблюдает весь сквер. Включая прогуливающегося полисмена. Второй день подряд, на том же самом месте… Вот позорище-то…
Ничего не понимаю, стою и растерянно взираю на смущённого, а оттого шумного и немного агрессивного хакера.
Вполне симпатичная девушка, крепенькая, фигуристая, но по-спортивному. Пойдёт. Такая должна понравиться Стекову.
У меня вдруг начинает кружиться голова. Будто я смертельно устала. Или думаю не о том, о чём стоит думать…
— Проблем с ними не много? — спрашиваю охранника, кивая на площадку для прогулок.
— Иду, — отпирая дверь, пробормотала я. — Ну сказала же, сейчас…
Один из надзирателей, молчаливо следующих за нами, гремит ключами и отпирает камеру. Вхожу вслед за Томилиным.
Потому что иначе — Чингиз является дайвером.
— Прыщавые подростки! — Я бросила вилку так, что Клео на мамином плече вздрогнула. Хотела было сразу выскочить из кухни, но вначале открыла холодильник и схватила пакет молока.
— Садитесь, Карина. — С прежней любезностью подполковник улыбается мне. Герани на столе уже нет, намёки кончились. — Как ваша экскурсия?
Видел ли он то, что происходило в камере Стекова?
Будто отдёрнули занавес. Вечер сменяется днём. Широкий проспект — узкой улочкой, где и двум машинам-то не разъехаться. Тем более что навстречу бодро несутся несколько легковушек. Грузовик виляет, дёр…
…А смеётся Томилин хорошо. Добродушно, словно бы приглашая присоединиться к его веселью. Людей, умеющих так смеяться, очень любят в компаниях — они любую неприятность превращают в забавное приключени…
Я самая обыкновенная. Девочка компьютерного века. Одна из тех, кто учился буквам по клавиатуре. Одна из тех, кто рвался из дома не на улицу, а в сеть. Одна из тех, кто никогда не видел своих друзей. …
Щёлкаю своё отражение по носу и выскакиваю из дома. В отличнейшем настроении, бодрая и весёлая.
Такси останавливается у сквера, где и стоит вечно молодой рекламщик. На ступеньках у памятника люди потягивают пиво, общаются, и никто никого не донимает советами, как лучше потратить время и деньги…
Ничего не значащая буковка F в углу экрана гораздо информативнее. Где-то рядом пробит канал на улицы Диптауна.
Самой бы хотелось понять. Все мы, предпочитающие жить в глубине, странные. У всех свои причуды. Но когда причуд становится слишком много, разница между ними стирается.
— Тогда он грабит банки, пользуясь имеющимся алиби, — уверенно сказал папа. — Чем не повод? Сесть в тюрьму на маленький срок и, честно отбывая наказание, заняться серьёзным бизнесом.
— Ну и какие версии? — спрашивает Томилин.
— А я говорю — взять за шкирку и тащить в глубину! — почти ревёт Антон. — Это что ж такое с Лёнькой творится? Трудно ему быть Богом, етит его…
— Да, — лепечу я, — но если убийцы и насильники смогут разбежаться по Диптауну…
— Он и сейчас нетрезв, — отвечает Томилин. — Для него были оставлены виртуальные бары.
— В восемь… — страдальчески повторяет Чингиз.
— Глубина — это больше, чем принято думать, — убеждённо говорит Чингиз. — Это не только среда обитания. Это что-то ещё. Мы — частички глубины. Она становится такой, какой мы хотим её видеть. Если бы …
— Это квартира обычного российского программиста, — торжественно говорит Томилин, понижая голос. — Зовут его Алексей, жена — Катерина, дочь — Диана, сын — Артём. Имена, возраст, характер — всё состав…
— Это и есть та самая «внутренняя Монголия»? — позволяю себе вольность. Ну должна же была трудолюбивая инспекторша ознакомиться с тюремным жаргоном?
— Карина, мало ли в глубине бандитов? — серьёзно спрашивает Томилин. — Господи, да что тут две сотни заключённых! Тысячи, десятки тысяч убийц, насильников, террористов, наркоторговцев пользуются вирт…
И тут меня посещает очень нехорошая мысль.
— А у меня — не совсем. — Он внезапно улыбается. — Нехорошо получается… Ну и что вы напишете в отчёте?
Видимо, ни одна «внутренняя Монголия» не даёт возможности удовлетворить основной инстинкт. Интересно, как это сделано? Мне представляется, как хакер Стеков пытается приобнять «стандартную жену станда…
Оглядываюсь — невдалеке, у перекрёстка, стоит полицейский. Обычный диптаунский полицейский, крепкий, с располагающим добрым лицом. Белая форма, бляха с номером. На поясе кобура с пистолетом, наручник…
Персонала немного — нам попадаются две женщины в форме и разболтанный молодой человек в грязноватом белом халате. Молодой человек долго смотрит на меня, будто размышляет, следует ли познакомиться, ил…
Как давно это было. А запомнилось. Вместе с паззлом, который я так и не смогла собрать. Вместе с первой влюблённостью, первой настоящей обидой, первым визитом в глубину, первым предательством…
Попивая холодное молоко прямо из пакета, я глазела на монитор и обдумывала жилищный вопрос, который в нашей стране всегда и всё портит. Хотелось думать о хорошем. О том, что я разоблачу жуткую банду …
— Так вот, однажды паззл раскроили очень неудачно. Его стало возможно собрать двумя способами. Если собирать неправильно, то получались щели — но совсем маленькие, незаметные. А в центре оставался пу…
— Всего доброго, — говорю я, прежде чем уйти.
— Да при чём тут брезгливость? — удивляется Чингиз. — Я и сам преступник, если вы не забыли.
Мне вдруг пришла в голову аналогия, от которой я улыбнулась. Отважный рыцарь собрался сразить дракона. Но дракон оказался государственный, на содержании от королевского дворa, заботливо пестуемый на …
— Аркадий Томилин. Просто Аркадий. — Пожимаю крепкую ладонь. У него приятное рукопожатие, располагающее. — Честно говоря, я вначале напрягся.
Я читала его личное дело. Я знаю, что он убил свою жену. Я знаю, что он любил её. И до сих пор, наверное, любит. И себя он осудил куда раньше, чем люберецкий районный суд…
И ведь была бы мужчиной — никто бы не удивлялся, что в двадцать шесть лет я занимаюсь карьерой, а не вознёй на кухне. Просто средневековье какое-то. Все родственники так и стараются с кем-нибудь позн…
У меня есть хорошая подруга, правда, мы никогда с ней не встречались в реале. Зовут её Наташа, она русская, но живёт в Австралии, уехала туда с родителями ещё в детстве. Года два назад мы с ней обсуж…
— Наверное, над нами стоит посмеяться, — говорит Чингиз вполголоса. — Все способности… они ничего не стоят, когда провайдер отключает тебя от сети. По одной лишь команде из МВД.
— Распустился я в последнее время! — с горечью сообщает Стеков. — Пузо отрастил, мотоцикл под задницей трещит, девушки в лицо смеются. Ты бы раньше меня видела, детка, я же стройный был, как молодой …
Вслед за Томилиным я отдёргиваю занавеску и вхожу в зону чужого катарсиса. В чью-то «внутреннюю Монголию».
— Извините. — Я постучала пальцем по стеклу машины. Хорошая машина, что-то здоровое и мощное, но в то же время — не набивший оскомину «мерс» или БМВ. — Чингиз?
— По старинке. С телефонной линии. — Чингиз морщится. — Ощущение, будто пересел на «жигули».
— Думаете, большие шишки наверху это понимают? — отвечаю я. И мысленно хватаюсь за голову. Что я делаю? Спорю с преступником, ругаю перед ним начальство!
— Были такие мысли, — призналась я. — Так что происходит? И откуда у вас информация?
— Неужели вам это настолько неприятно? — спрашиваю я. — Мы все любим Диптаун, но подумайте — ведь своей брезгливостью, нежеланием быть рядом с преступниками вы отбрасываете этих людей на обочину жизн…
— А как же оружие третьего поколения? Которое убивает людей из виртуальности?
Мы сидели на кухне и пили чай. Мама спала, я не стала её будить. Я бы и отца не будила — он сам проснулся, когда я выбралась из комнаты.
Пытаюсь вырваться, но он держит крепко. Без грубости, но и не вырваться…
— Вырядился? — с искренним недоумением спрашивает хакер. — Это обычная одежда заключённого.
Мы проходим ещё три камеры. В одной заключённый спит, и я прошу подполковника его не будить. Обитатели двух других странствуют по своим зонам катарсиса. Первая зона — город, где нет никого, вообще ни…
— Краснодарский? — не удерживаюсь я от иронии. Но выходит жалко и неубедительно. Никак не могу отвести взгляд от герани.
И всё-таки реакция неправильная. Недостаточно сильная. Женщина, появившаяся на зоне, — это событие, это праздник на несколько недель. Здесь же изрядная часть заключённых не реагирует вовсе, остальные…
— Ты жалкий, гнусный, бесчувственный, трусливый урод! — Я захлёбываюсь в поисках подходящих эпитетов. — Ты!..
Я же встречалась с Чингизом в реальности!
— Но лучше в настоящей Москве. Есть такой уютный ресторанчик… — начинает Чингиз.
— Ещё скажи, что это твой настоящий облик, — саркастически улыбается Томилин.
— Тоже машина, многие и такой не имеют, — машинально отвечаю я. Иметь машину в глубине — уже роскошь, одно время частный транспорт вообще запрещали. А уж иметь виртуальный «ягуар»… налог на него тако…
— Есть, — косясь на начальника, говорит хакер.
— Карину очень интересует первый этап перевоспитания, — говорит Томилин. Не то с иронией, не то серьёзно… — Карина, с кого начнём? У нас есть водитель, совершивший наезд на детей, катавшихся по троту…
— А если сексуальное насилие? — не сдаюсь я. — Ведь это в виртуальности возможно!
— Дальше… полиция набежала. Притащили сканеры, сняли след… говорят — стреляли чем-то незаконным, второго поколения. Видимо, пожгли машину основательно. Стали искать стрелка… да куда там…
— Это папа, — без колебаний говорю я. — Он хороший программист. Поставил свою защиту.
— В новом, виртуальном мире нужны новые возможности для борьбы с преступностью, — говорит он вдруг. — Неожиданные. Революционные. Дающие кардинальное преимущество силам охраны правопорядка. Вы не сог…
— Угу… — с явным удовлетворением заключает Чингиз. Не таясь, достаёт пейджер, не глядя на клавиатуру, набивает письмо.
Да уж, научились бы душу фиксировать… какой замечательный простор для работы государственных служб…
Нам подают чай. Суровая женщина в форме — на секретаршу она не походит, да и нет у начальника тюрьмы приёмной. Наверное, работает в женском блоке тюрьмы.
— Карина, вы знаете, как люди становятся дайверами?
Я медленно выехала со стоянки, свернула в безлюдную улочку. Дождь усилился, тарабанил по прижавшимся к обочине машинам.
В имя он вкладывает столько иронии, что я поневоле чувствую себя виноватой.
Он суёт руку под полу пиджака — и когда рука возвращается, в ней блестит пистолет.
Всё понятно. Чингиз и Антон — жертвы собственной квалифицированности. Пока стандартные охранные системы их проникновения не замечают, Томилин может сколько угодно игнорировать неудобных визитёров.
— Да! — хватая со стола телефон, ответила я.
Этой мозаике никогда не сложиться до конца. Я знаю. Знаю, даже не закрывая глаз.
Я не слышала этой истории. И в голосе Томилина — настоящая горечь человека, вынужденного отступить перед несправедливостью.
А сканер жизнерадостно пищит, стрелочка плавно разворачивается на экране. Хакер не стал брать такси, он просто идёт по улице.
— У меня есть знакомый психоаналитик… — Чингиз ловко уворачивается. — Карина, ну прости! Я тогда был молодой и глупый!
— Думаю, не врал, — призналась я. — Там что-то нечисто. Ну не станут наши такие деньги выбрасывать! Даже чтобы перед иностранцами пальцы раскинуть — не станут!
Я вздрагиваю, когда понимаю, что мне это напоминает.
— Под вентилятор системного блока, — быстро исправился папа. Но я уже скрылась за дверью.
Мне почудилось, или в голосе Томилина сквозит огорчение?
— Виртуальные молодые люди не считаются, — уточнила мама.
— Разве плохо я западников переделал? Там уже почти не видно, откуда ноги растут, совершенно самостоятельно всё стало!
— Нет, — отец покачал головой, — нет, Карина. И не подумаю.
— Дочка, ужинать будешь? Тебе накладывать? — подойдя к двери, спросила мама.
Коридор кончается ещё одной дверью. Охранник тянется, пытаясь открыть дверь, но я его опережаю.
— Полдвенадцатого… ты действительно поедешь прямо сейчас?
— Двадцать четыре — двадцать пять. — Стеков даже не ждёт подтверждения. — Понимаете, Ксюша, глубина накладывает свой отпечаток на поведение. Имея некоторый опыт, можно определить, как давно человек х…
— Всё равно проект не закроют, — говорит Томилин, будто себя убеждая. — Определённые результаты есть…
— Ты скажи, разве что-то не так? Я ведь всех конкурентов раздолбал в пух и прах, по всем прошёлся, будто бульдозер.
— Допустим, что я перестраховался. Испугался за вас. Понимаете? Бандиты могут быть сколь угодно обаятельны… в отличие от нас с вами. Но мы по одну сторону. Они — по другую. Этого… не стоит забывать. …
По улице всё так же едут автомобили, всё так же идут прохожие, не обращая никакого внимания на воткнувшийся в здание грузовик.