Все цитаты из книги «5-я волна»
Я ничего не понимаю и трясу головой. Это что – шутка такая? Смотрю на его ладонь, она несильно сжимает мое колено.
Трудная задачка. Возможно, мне не стоило принимать ее предложение. Она и так убеждена в том, что я никудышный солдат, а теперь у нее есть возможность убедиться в том, что я конченый тупица.
Я ныряю в соседнюю комнату и нахожу там белые комбинезоны. Хватаю один с полки и сдуру пытаюсь натянуть, не сняв халат. Потом рычу от отчаяния и срываю халат. На секунду я остаюсь голая, и в эту секу…
– Нет никаких «но», Кэсси. Я человек и не человек. Я ни то, ни другое, я и то и другое. Я иной, и я человек.
Если не считать лиц папы и Кэсси, все остальные лица, которые он когда-то знал, смазались в его памяти. Теперь лицо любого человека стало для него незнакомым лицом чужого человека.
Не знаю, как папа отвечал на эти вопросы, но, судя по всему, он прошел проверку. Нам разрешили поселиться в лагере со всеми привилегиями, папе (но не мне) даже было разрешено выбрать оружие на складе.
Только глушители избавляются от трупов не так, как это делаем мы.
Это были ее последние слова, произнесенные при мне.
Паркер наклоняется через Сэмми и прижимает диск ко лбу Меган. Вспыхивает зеленый огонек.
Засекли нас или нет? Кто придет следом за дроном? Штурмовики, солдаты-клоны или роботы? Нас всех зажарят лазерными пушками?
Едва до меня это доходит, включается тревога.
Вряд ли промахнусь. Теперь я, спасибо Эвану, метко стреляю, а еще я ненавижу птиц.
Но после Третьей волны я их возненавидела. Понимаю, они не виноваты, но ничего не могу с собой поделать. Так человек, стоящий перед расстрельным взводом, ненавидит пули.
– Подожди! Мы не можем вернуться без имплантатов.
Я злюсь. Сам не понимаю почему. Наверное, завидую. Мы жили в одной палатке, пили одну и ту же воду, ели одну и ту же еду, но умираю только я, а не оба. Что в нем такого особенного?
Это будет хардкор. Останутся те, кто пошлет удачу в задницу. Те, у кого сердце из камня. Те, кто способен убить сотню ради спасения одного. Те, кто готов признать, что сжечь деревню ради ее же спасен…
– Идем, мишка, – бурчу я, поднимая с земли свой рюкзак, – пора вернуть тебя хозяину.
– Доволен? – ворчу я. – А теперь, пожалуйста, закрой дверь.
Старший инструктор по строевой подготовке соглашается со мной, и утром Танка уводят в больницу для полного психиатрического обследования. Койка Танка пустует целую неделю, а наша группа, лишившись бо…
У меня за спиной. Делаю глубокий вдох, перезаряжаю винтовку, потом резко разворачиваюсь и нашпиговываю свинцом ни в чем не повинные деревья.
Глубоко вздыхаю. Он сказал это, но сказал не так, как надо. Я не вижу его лица, он уткнулся лбом в согнутый локоть. Может, он бы произнес это идеально, если бы смотрел на меня, и мне уже не пришлось …
Одна женщина начала читать «Отче наш». Мы прозвали ее Мать Тереза. У нее были жидкие седые волосы, большие ноги и костлявые руки, и она ходила в вылинявшем синем платье. А еще она где-то потеряла сво…
– Ты отправишься в ад! – пообещал ему кто-то из темноты.
Но в ее глазах было что-то еще. Оно боролось со страхом, сопротивлялось ему, загоняло вглубь, помогло ей крепко держать пистолет в руке. Она не пряталась и не убегала, она противостояла.
Я могу допустить, что он человек, по крайней мере биологически. Может быть, клон, его вырастили на борту корабля-носителя из похищенных молекул ДНК? Или что-нибудь менее фантастичное и более низменно…
– Почему ты мне не сказал? – наконец спрашиваю я.
Я не добавляю: «Как все мы». С уверенностью могу сказать только об одном из нас.
И стрелка от «может быть» склонялась к «точно».
Так, на скальпеле засохшая кровь. Наверное, его бы не мешало стерилизовать антисептическими салфетками или промыть в раковине, но времени нет, а грязный скальпель – последнее, из-за чего стоит беспок…
Я сдаюсь. А что остается делать? Приставить пистолет к его голове?
– Я помогу тебе, но только при одном условии.
Вош сидит за монитором, примерно в одном футе от меня. С другого боку – Бен, а позади нас глушитель очень внушительного телосложения.
– Так кто же ты, Эван? – шепотом спрашиваю я. – Где ты? Говоришь, что тебя… – Мысли у меня в голове скачут с бешеной скоростью. – Поместили? Куда тебя поместили?
И как раз в тот миг, когда я достигаю точки невозвращения, когда последняя часть моего «я», которая еще способна к сопротивлению, готова умереть, появляется мой спаситель. Он словно бы ждал, когда я …
До операционного блока дорога длиной с футбольное поле. Надо пройти мимо коек, мимо снующих по палате санитаров, медсестер и докторов. Иду к операционной со всей возможной скоростью, рана сбивает с ш…
Он не сможет добраться до меня, пока не ляжет на бетон… А когда ляжет… когда заглянет под машину… когда дотянется до моей ноги и потащит наружу…
За эти последние десять дней незваные гости не прислали нам ни одной весточки. Не подали ни единого знака. – Они не приземлялись на Южной лужайке; головастые чудики в серебристых комбинезонах не треб…
Мой второй шанс убить Эвана. Попасть с такого расстояния не проблема. Вернее, это не было бы проблемой, если бы его голова походила на консервную банку из-под кукурузы со сливками. Я ведь раньше толь…
– Он похож на Дарта Вейдера, – шепотом сказал мне Сэмми. – И голос такой же.
– Знаешь, рядовой, вообще-то принято отвечать, когда получаешь приказ от командира.
Он не протягивает мне руку, просто смотрит. Потом подходит к спинке кровати и смотрит на мою диаграмму. Сильно колотится сердце. Такое чувство, будто меня вызвали в кабинет директора.
Когда мы вошли на территорию лагеря, из складского сарая к нам навстречу вышел Хатчфилд. Не знаю, что сияло ярче – его бритая голова или улыбка до ушей.
У меня за спиной скрипят ржавые дверные петли.
Я на полпути к лестнице, и тут пустой холл заполняется тошнотворным зеленым светом. Флуоресцентные лампы под потолком выключены, это стандартная процедура во время воздушной тревоги, так что свет иде…
В этой точке игра заканчивается. Голод, болезни, дикие звери сделают свое дело, последние выжившие погибнут, это дело времени.
– Нет, то есть да. Его звали Бен Пэриш. Можно сказать, он запал на меня. Мы встречались пару раз. Но это было не всерьез.
– Возвращаемся к ребятам и вырезаем у всех имплантаты.
– Я хочу сказать, что для нас безопаснее думать, что он инвазированный.
Мой брат был последним пассажиром. Двери закрылись. Папа попытался меня обнять, я шагнула в сторону. Заурчал двигатель, пшикнули пневматические тормоза.
Поэтому, когда я вижу девушку с бледной кожей и темными волосами, которая откатывает трупы от стола Кекса, я не пытаюсь с ней познакомиться и не выспрашиваю ее имя у кого-нибудь из ее группы, а прост…
Водитель принимает сопротивляющуюся Меган у капрала и тащит ее обратно в автобус.
– Ты не одна такая, – говорит он сквозь зубы. – Моя двенадцатилетняя сестра умерла у меня на руках. Она захлебнулась собственной кровью. А я ничего не мог сделать. Меня тошнит, когда ты ведешь себя т…
– Они обманывали вас, Сэмми. Все, что говорили, неправда. – Я отпускаю его руку, дотрагиваюсь до шеи и нащупываю бугорок. – Вот эта вещица, которую засунули тебе под кожу, тоже обман. Ее используют, …
– Я болезнь. Вот, значит, кто я для тебя.
Я поскорее вырываю мишку из мертвых пальцев и бегу обратно в комнату с комбинезонами, а оттуда в коридор. Эван не удосужился рассказать о том, сколько времени проходит с момента включения сирены до т…
– Меры предосторожности, – ответил папа. – С начала эпидемии они были изолированы. Мы можем быть переносчиками инфекции.
«Хорошо, ты собираешься благородно пожертвовать собой ради нашего спасения. Но тогда не надо говорить: „Я найду тебя“. Ведь это значит, что будет кому найти меня, после того как ты выпустишь из преис…
Кажется, меня сейчас вырвет. Я не могу ему доверять. Я должна ему доверять. Не могу верить – должна верить. Не в этом ли главная цель иных? Последняя волна. Лишить людей всего человеческого, преврати…
У меня за спиной разбивается стекло, но не от взрыва, – это пуля из крупнокалиберной винтовки.
– То, что ты командир, еще не значит, что после выпуска станешь сержантом.
Когда не знаешь, что делать, лучше не делать ничего. Притвориться мертвой. Выбор опоссума.
«Конец света! На нас напали пришельцы! Скорее хватай пиво!»
Через пять лет эта женщина поведет ребенка в зоопарк и обнаружит там сову, точно такую же, как во сне. Глядя на птицу, она испытает необъяснимую тревогу.
Я отпускаю Чашку и сажусь рядом с Умпой. Его дыхание пахнет кровью и шоколадом.
Теперь он стоит рядом. Он не протягивает руку за пистолетом, он тянется ко мне взглядом. Я хочу, чтобы он поймал меня до того, как я окажусь слишком далеко от Эвана, которого я знала, от Эвана, котор…
– Неужели ты не понимаешь? Возможно, благодаря им мы совершим новый шаг в нашей эволюции. Огромный скачок в будущее. Грандиознейший скачок. – Папа положил руку мне на плечо. – Нам очень повезло, что …
Бен как доктор, я как солдат. Мы как два ребенка, решившие поиграть в переодевание. Ненастоящий доктор и ненастоящий солдат прикидывают, не вышибить ли друг другу мозги.
– Мне – нет, – признается Эван и добавляет: – Пока я не стал человеком.
Девяносто семь процентов от четырех миллиардов? Сами считайте.
Я протягиваю мишку, но так сильно нервничаю, что он выскальзывает из рук. Хочу поднять, но доктор Пэм говорит, чтобы я сидела спокойно, она сама поднимет мишку. А потом она наклоняется.
Только это несправедливо. Она ведь и правда не знала, что случится скоро, и не имела возможности узнать. И это было для нее благом, поэтому я так по ней и скучаю, – если честно, больше, чем по всем д…
Я, конечно, не могу читать его мысли, но, когда начала смеяться, они, наверное, потекли вот в таком направлении: «Почему эта стриженная под горшок девчонка ржет? Потому, что моя информация кажется ей…
– Крыльев нет. Без опознавательных знаков. Ты видел, как он в первый заход летел? Сверхзвуковой, точно, – говорил Хатчфилд и в ритм словам стучал кулаком по земле. – Эта штука внеземная, если только …
Эван смотрит мне в глаза и молчит, а мне становится не по себе от его молчания. Он мог бы сказать: «Акулой? Ты? С какой стати? Кто сказал, что ты акула?» Но вместо этого он кивает, как будто все отли…
В противогазах они больше не нуждались. Почему? Потому что игра кончилась. Мы поверили, будто они защищаются от возможного заражения.
Узкая земляная дорога превращается в широкую и мощеную, а потом автобусы выезжают на еще более широкую дорогу. Двигатели ревут громче, автобусы набирают скорость и мчатся по расчищенному от всякого х…
– У нас были спутники, которые с орбиты могли прочитать время на ручных часах, – тихо сказал папа. – Если мы с нашими примитивными технологиями были способны на такое, почему они, чтобы шпионить за н…
Бранч шел за мной по тропинке, которая змейкой убегала в чащу, винтовку он держал перед собой стволом вниз. – Сухая земля скрипела под тяжелыми коричневыми ботинками капрала.
Вот она, ошибка в генеральном плане Воша: если нас не убить сразу, те, кто останется, не будут слабаками.
А над нами ночное небо все усыпано беспилотниками. Их сотни, они зависли на тысячефутовой высоте и отсвечивают серебром. Под ними, правее от нас, на земле огромный самолет. Он стоит носом к нам, то е…
– Это не термометр, Сэмми, – говорит доктор Памела. – Он действительно измеряет, но не температуру. Он показывает нам, кто ты. Или, наверное, лучше сказать – что ты. Ответь мне, пожалуйста, Сэм. Ты у…
– Надо бы допить, – говорю чуть жестче, чем следовало бы.
Сэмми выпятил пухлую нижнюю губу и прижал к груди мишку.
В процессе обработки участвуют три группы. Одна перекатывает трупы к столам, вторая их обрабатывает, третья перемещает обработанные тела к выходу. Чтобы труд был не таким монотонным, группы периодиче…
Мы опоздали на сорок восемь секунд. Сорок восемь секунд обойдутся в три дня без свободного времени. Сорок восемь секунд опустят нас на одно место в таблице лидеров. Сорок восемь секунд – это черт зна…
Рингер достает из ножен боевой нож. Я вздрагиваю, вспомнив ее ремарки в духе Дороти. Почему она взялась за нож?
Сэмми трясет головой: доктор Памела ошибается, он ни одного не видел. Он часами слушал папины рассуждения о том, на кого они могут быть похожи. Папа говорил, что люди могут так и не узнать, как выгля…
В голове Сэмми Салливана взрывается ослепительно-белый шар. Все его тело цепенеет от напряжения, ремни впиваются в запястья и щиколотки, он судорожно хватается за подлокотники. По ту сторону стены ос…
Срываю пластырь с шеи и растягиваю надрез за края. Когда он открывается, у меня возникает ощущение, будто в рану вставили горящую спичку. Сейчас бы пригодились пинцет и зеркало, но у меня их нет, поэ…
– Если ты будешь последним человеком на Земле, меня рядом с тобой не будет.
Я ничего не понимаю. Кто этот парень? Меня вдруг бросает в дрожь. Что-то с ним не так. Может, это из-за того, что он потерял всех родственников и свою подружку, или невесту, или кем она ему приходила…
Еще один выстрел из винтовки. Еще один девчоночий крик.
«Я не собираюсь ему это продавать. Просто дам напрокат на несколько часов».
А мне хотелось сказать: «Черт, старик, если ты еще раз так снисходительно похлопаешь, я…»
Этот аргумент Хатчфилд не мог усвоить. Морпех есть морпех, о чем тут говорить! Ствол был его лучшим другом, верным боевым товарищем, ответом на все возможные вопросы.
– Птицы, их можно встретить практически повсюду, – говорит Вош и с рассеянным видом поглаживает кнопку «Ликвидация». – Совы. На первой фазе, когда мы только начали внедряться в вас, мы часто использо…
– Расскажи мне все еще раз по пунктам, – просит он как-то ночью, после того как мы разговаривали целый час. – Ты не знаешь, что они из себя представляют, но знаешь, что они хорошо вооружены и имеют д…
Леденцы «Старберст», уже без апельсиновых. Три упаковки «Ригли сперминт». Два последних «Тутси попс».
Сжимает зубы. Голос звучит напряженно. Злится? Разочарован? Не могу определить.
«Ты», а не «мы». Я в ответ долго смотрю ему в глаза.
Потому что я пропустил один этап в моем плане. Этот этап – Кистнер.
Меган тяжело дышит, и он поворачивается взглянуть, как она. При ярком свете глаза у нее просто огромные. Меган хватает его за руку.
– У меня такое чувство, что прямо сейчас происходит «ты понимаешь, о чем я», причем массово, – сказала я. – Возможно, даже под этой трибуной.
Она права: это слишком долго. Надо было убить Кистнера, как предусматривалось планом.
Тело Танка переместили к другим трупам, сложенным у дверей в ангар. Скоро его отправят в последнее путешествие, к мусоросжигательным печам, его пепел в потоках горячего воздуха смешается с серым дымо…
Наверное, это плюшевый мишка так на меня подействовал. Когда я подняла его с земли, у меня перед глазами возникло лицо брата. Он прижимался к стеклу заднего окна в автобусе. Его голос звучал у меня в…
– Нет. Как я могла их услышать из дома? – В этот момент мне лучше было бы утомленно закатить глаза, а не хихикать, как дурочке. – Я вышла на крыльцо глотнуть свежего воздуха и услышала.
Выбивают входную дверь. Отец навскидку стреляет в грудь первого бандита. Парень продолжает идти вперед, он наверняка под кайфом. Я вижу приставленный к лицу отца ствол дробовика. Больше я никогда не …
Девяносто девять. Оставался только один жим. Мразь.
Я чуть не забыла. Если бы не пошла проверить, осталось ли у Бранча оружие, точно забыла бы. Капрал упал прямо на бедного мишку.
Эван замолкает. Он понимает, что зашел слишком далеко.
– Просто не хочу, чтобы умерла и ты, Кэсси.
Побежим – погибнем. Останемся – погибнем.
Утренний свет проникает в щель между простынями, которые занавешивают окна, и красит лицо Эвана золотом. – Свет мерцает в его темных волосах, искрится в карих глазах.
Нам конец? Это попытка пошутить? Но Эван не улыбается.
– Останешься здесь. Через десять минут откроешься, чтобы отвлечь его, пока мы переходим на ту сторону.
Я достала сотовый и отправила Элизабет эсэмэску: «Спаси».
Где-то между подвальным этажом и этой комнатой я потерял медальон Сисси. Просыпаюсь среди ночи; моя рука хватает пустой воздух; слышу, как сестра зовет меня по имени, будто стоит всего в двух шагах. …
– Я не буду вскрывать Танка. – Дамбо смотрит на меня так, будто я предлагаю ему спрыгнуть со скалы.
В Первую волну, на десятый день после Прибытия, когда ровно в одиннадцать часов мощный электромагнитный импульс разорвал атмосферу Земли, погибло не так много людей. По прикидкам папы, около полумилл…
Можете ли сообщить какую-либо информацию о том, что происходит?
«Да, после того, как он посещал могилу Лорэн, его пальцы пахли порохом, ну и что? Здесь повсюду дикие животные. Он не охотиться туда ходил, он ходил на ее могилу. Да, а на обратном пути ему пришлось …
Мой добрый приятель Кистнер обтирает кого-то влажной губкой через две койки от меня.
Дамбо, который сидит напротив нас, стонет и отодвигает поднос с едой.
Я открываю глаза. Заходящее солнце окружает ее ореолом из золотых лучей.
– Ты хотел сказать, мы не вернемся, – поправляет меня Рингер. – Мы, Зомби.
Я отворачиваюсь от иллюминатора и вижу, что на меня через проход смотрит Рингер. Она поднимает два пальца. Я киваю. Две минуты до высадки. Опускаю оголовье так, чтобы монокуляр оказался перед левым г…
– Я пришел забрать тебя отсюда, – говорит Бен Сэмми, но продолжает смотреть на меня.
Сердце у меня колотится так, что я боюсь, Вош увидит, как оно бьется под тонкой пижамой.
Его рука прикасается к моей щеке. Я понимаю, что это значит, и отталкиваю кисть.
На «ангелы оберегают меня» шиканье прекращается и в казарме наступает абсолютная тишина.
Я просто не знаю, куда себя девать. Мне стыдно, меня как будто изнасиловали, это даже хуже, чем проснуться в кровати Вэл и сообразить, что Эван видел меня в чем мать родила. Ладно бы таращился только…
Это плохо, а дальше будет еще хуже. Я не представляю, куда Рингер зайдет с такими мыслями, но, если она сейчас станет Дороти, мне конец. Возможно, потом она прикончит и всех остальных ребят из группы…
– Ты знаешь, о чем я. – Он пристально смотрит мне в глаза, и я с трудом выдерживаю его взгляд. – Я не могу остановить тебя, хотя следовало бы. Но и одну тебя отпустить не могу.
Лампы вспыхивают всего один раз, и коридор погружается в темноту. Я никогда не был в этой части комплекса, но мне не нужны люминесцентные стрелки на стенах, чтобы найти дорогу в безопасную комнату. Н…
– Я и думала, что ты собираешься пойти со мной.
– Ладно, – растянул он губы в кровавой улыбке, – твоя очередь.
Он привел нас с Сэмми в ее комнату попрощаться.
Подполковник хватает меня за руку и швыряет к окну. Через две секунды он рядом. Раздвигает шторы. Я вижу школьные автобусы на холостом ходу возле ангара и очередь детей, которые ждут, когда их пропус…
«Ты должна почувствовать цель. Как будто она физически привязана к тебе. Как будто ты привязана к ней…»
– Что не больно? – встревожившись, переспрашиваю я.
На рассвете Эван все еще спит как убитый, поэтому я хватаю винтовку и выхожу из леса, чтобы оценить его работу. Возможно, это не очень умно с моей стороны. Если наши ночные противники вызвали подмогу…
Мой номер Т-62. «Т» значит Терминатор. Ха-ха.
Впервые после приезда в лагерь «Приют» – и, скорее всего, в последний раз в своей жизни – мы снова дети. Вопим от радости, скачем по койкам, как победители, хлопаем друг друга по ладоням. Одна Рингер…
– Он мой брат, мне его и нести. И потом, ты ранен и…
Прищурившись, смотрю через монокуляр в сторону здания на противоположной стороне дороги. За кружевным занавесом снежинок видно, как три зеленых пятнышка дрожат над тротуаром и увеличиваются по мере п…
– После начала чего? Как вы это называете? Очистка?
Мы на карачках выбираемся на поверхность. Холодный воздух вибрирует от оглушающего воя самолета. Земля твердая как камень. Шасси отрываются от земли всего в дюжине футов от нас. И в этот момент проис…
Цепь. Я ношу в кармане цепочку с медальоном. Ночь, когда умерла моя сестра, была тысячу лет назад. Та ночь была последней. Все кончилось. Это никогда не кончится. Это не линия, которая тянется от той…
Запах гари. Вонь нечистот. И запах смерти.
Голос у меня становится тоненьким, как у конопатой голенастой девчонки с вьющимися волосами, которой я когда-то была. Та Кэсси в самый обычный день ехала с Беном в самом обычном желтом школьном автоб…
– Почему он позволил инопланетянам убивать нас? Почему Бог их не остановил?
Он берет меня за руку. У нас обоих руки в крови. Моя рука в его крови, а его – в крови мальчика, который был чуть старше моего брата. Сколько людей он убил этими руками?
Скоро стемнеет, а темнота – самое плохое время. Ему никто об этом не говорил, он просто знает: когда они придут, они придут в темноте и без предупреждения, – еще одна волна. И ничего нельзя будет сде…
Я ретируюсь к двери, и, прежде чем успеваю выйти, первый «глаз» оживает. Вся комната вибрирует. Остаются считаные футы, и тут начинает прощально подмигивать следующий «глаз». Этот, наверное, ближе, п…
Какого черта? Целую минуту, а может, даже две я дико злюсь на него. Наш единственный шанс заключался в том, что я в одиночку проникну на базу, схвачу Сэма и незаметно выведу его, прежде чем они пойму…
Дрон исчез. Позже папа сказал, что он ушел вертикально вверх и сделал это за долю секунды.
Первым делом избавляюсь от комбинезона. Потом выбираю форму самого маленького размера и надеваю ее. Потом – ботинки.
Я обнимаю его за шею и прижимаюсь мокрой щекой к его сухой щеке. Меня трясет как эпилептика, и я впервые ощущаю на ступнях вес одеяла – непроглядная темнота обостряет все чувства.
– Точно! – Малыш хлопает меня ладошкой по руке. – Нас не одолеть.
Он пел маме песенки, рассказывал дурацкие анекдоты, которые она слышала тысячу раз. И он ее обманывал, как родители обманывают детей. Такая ложь помогает заснуть, когда тебе страшно.
И снова в его глазах неизбывная печаль. Что за этим стоит? Почему он думает о Сэме?
Диск теплый. Лицо Паркера на секунду окрашивает красный свет. Паркер ставит штамп на тыльную сторону кисти Меган. Зеленые чернила слабо светятся в полумраке автобуса. Это смайлик. Потом на руке Сэма …
– Расскажи об этих военных, – просит Эван. – Как ты поняла, что они… не люди?
За эти два снежных дня я, наверное, тысячу раз просила у него прощения.
– Помедленнее, Эван, – прошу я, когда он одним махом выливает мне на голову полкувшина. – Я так захлебнусь.
Он дает мне обещание и уходит. Его слова прожигают мой мозг; перспектива, которую он мне открыл, преследует меня всю ночь и весь следующий день.
Кадры 6–10. Снова лес. Снова бегу. Если присмотритесь, увидите в левом углу десятого кадра овраг.
Похоже, я выбрала слишком слабое ругательство. Криско потрусил за мной, и ни один волосок у него на голове при этом не шевельнулся. Как будто он носил блестящий черный шлем.
А если это последняя битва человечества, то я – поле битвы.
Папа нашел мою руку и сжал; в другой руке я держала мишку Сэмми.
Я опускаю ствол с глушителем на уровень его груди, он достает руку из кармана.
Имплантат прилип к указательному пальцу Бена.
– Тогда он никуда не поедет. – Я крепко обхватила Сэмми.
– Вон, смотри, оно похоже на перевернутую букву «М», – сказал папа.
Не то чтобы я не хотела такое оружие, но подарок папы меня немного напугал. Пока все остальные радовались, папа учил меня, как обращаться со штурмовой винтовкой.
У Рингер из шеи течет кровь, в отблесках огня она кажется черной.
– Хватит шпионить! – кричу, даже не обернувшись.
«Да в этом-то и проблема, Кэсси. А как насчет тебя? Для чего рождена ты?»
– Да, – ответила я и поцеловала его в макушку.
Я представила себе лицо Бена в такой ситуации и изо всех сил постаралась не рассмеяться.
– А они умные ребята, – говорит Рингер, словно читая мои мысли. – Надеваешь маску человека, и люди перестают доверять друг другу. Выход один: убивай или убьют тебя.
И я бегу, пока не натыкаюсь на скорчившегося на тротуаре Умпу. Рядом на коленях стоит Кекс и трясет Умпу за плечо. Лицо лежащего искажено, рот разинут в беззвучном крике.
– Но ты не уходишь, – справедливо замечает он.
– Да, Эван. – Я смеюсь так сильно, что даже живот болит. – Можешь войти.
– В порядке – это значит, что ты не истекаешь кровью.
Но если я буду слишком много думать на эту тяжелую тему, мне придется залезть в спальный мешок, застегнуть молнию и умереть от голода. Никому не доверять – значит не доверять ни одной живой душе. Луч…
Обычная фраза, но у меня ощущение, что я обращаюсь к незнакомцу.
Я перепрыгиваю через поваленные деревья и замерзшие кусты. Снова слышу очереди из скорострельного оружия.
В зеленом куполе леса синие обрывки неба, клинки солнечных лучей вонзаются в потрескавшуюся землю. Взорванный мир раскачивается из стороны в сторону.
– По крайней мере, ты могла бы признаться ему в своих чувствах, – сказала Лизбет, словно прочитав мои мысли.
«Держу пари, именно этим ты и занимался».
У меня перед глазами вспыхивают и танцуют черные звезды. Мне не хватает воздуха.
Времени после Прибытия прошло всего ничего, а все психи-конспирологи как с цепи сорвались. Стремительно разлетались слухи о секретных проектах правительства, якобы кризис с инопланетянами был изобрет…
«Не торопись. Спокойно все обдумай. Не лезь на рожон. – Салливан, действуй методично, это не твой стиль, но ты должна думать головой».
Снег. Ветер. Мы словно на вершине ледяной горы. Рингер подходит к Резнику и переворачивает его на спину. Забирает у него из руки серебристый прибор. Я смотрю на одутловатое рябое лицо с крысиными гла…
Папа вдруг развернулся и зашагал к бараку. Обратно он пришел с моим рюкзаком и мишкой Сэмми.
Ненавижу, когда их так называют. Это стиль говорящих голов из ящика в пору Первой волны. Так их называли все ютьюберы, все, кто отписывался в Твиттере, и даже президент так их называл на новостных бр…
Слезы наворачиваются на глаза, остается только беспомощно пожать плечами.
Доктор Пэм перестает сопротивляться, я сразу отпускаю ремень, и она падает ничком на пол. Я проверяю пульс.
Лизбет была права. Вторжение инопланетян на Землю и вторжение Бена в меня – оба сценария абсолютно нереалистичны.
– Меган, – громко, чтобы перекрыть жужжание колес и рычание мотора, отвечает девочка.
У ребят за спиной стоит Резник с секундомером в руке.
– Комендант приказал найти и вернуть всех неинфицированных гражданских.
– Свет выключен – никаких разговоров, – шепотом отзываюсь я.
Кистнер закрывает дверь. Я беру Кистнера за запястья.
– Я собирался. Наверное, забыл. Кэсси, что ты делаешь с этим пистолетом?
– Он мог убить меня, но не убил. Оставил в живых.
Мы ползем к полоске света, которая просачивается в завал. Продвигаемся с трудом. Сэмми хнычет. Руки у него в глубоких царапинах, а все тело в синяках от камней. Теснота такая, что даже ползком мы обд…
Некоторые вещи нельзя оставить позади. Они не принадлежат прошлому, они принадлежат тебе.
– Но все равно теперь они знают о нас, – сказала я. – И что-нибудь предпримут.
Папа обнимал ее за плечи, когда ее рвало черным месивом, в которое превратился ее желудок.
Я хотела и не хотела увидеть. Мне хотелось узнать, но я не хотела знать.
От меня пахнет землей, и я почему-то вспоминаю о том, как папа стоял на коленях в клумбе рядом с белой простыней.
Я поспешила за рюкзаком. Лес звал меня к себе. Чем дальше я уйду от убийц, тем лучше. Потом я вспомнила про папин подарок, припрятанный в начале тропинки, буквально в одном плевке от лагеря.
– Скорее, – подгоняю его писклявым голосом.
Ему жалко Меган, но в то же время хочется уйти. У него такое ощущение, что он в этом автобусе сто лет просидел. К тому же, чем скорее они все выйдут из автобусов, тем скорее солдаты смогу вернуться з…
Сэм ужасно устал, ему очень хочется есть, от долгого сидения на одном месте затекли ноги, но, заслышав свой номер, он подскакивает и едва не падает, наткнувшись на спящего мальчика.
Это не был следующий этап Третьей волны. Это было что-то совершенно иное. Это явно было начало Четвертой. И возможно, Четвертая волна – гнусная пародия на «Близкие контакты третьей степени». Может бы…
– В следующий раз лучше придумай уважительную причину, – поддразниваю я его.
На животе доползаю до пересечения с главным коридором, который идет вдоль всего комплекса. Надо отдохнуть. Две минуты, не больше. Вспыхивают лампочки воздушной тревоги. Теперь понятно, где я. Слева в…
– Они сказали, что в автобусе нет мест, а места были, – запальчиво говорит он. – Папа и Кэсси тоже могли поехать. Почему солдаты их не взяли?
– Решил вернуться, проверить, как ты тут. Не могла бы ты опустить пистолет? Пожалуйста.
– Ну, тогда это будет легко, – мрачно говорит Рингер.
– Я почувствовал это. Тогда остались только я и Вэл. Вэл сильно болела, я понимал, что ей недолго осталось. Знал, когда это случится, с точностью до часа. Я прошел через это шесть раз.
Кто мог вырубить Уолтера, Пирса и Джексона?
– Что-то случилось, точно, – шепотом согласилась я.
Папа с ней не спорил. Но он и не уходил. Папа ждал неизбежного и старался облегчить маме последние дни. Он изучал карты, составлял списки и делал припасы. Это была пора сбора книг, старт программы «Н…
– Проход прямо по курсу, – шепчет мне Бен. – Футов сто, наверное. – Здесь ни встать, ни сесть, так что мы лежим нос к носу. – Кэсси, там… там нет ничего. Лагеря больше нет. Он… просто исчез.
Оставшись одна, я сосредоточиваюсь на волосах. Они в жутком состоянии – колтуны, кусочки листьев и комочки грязи. Я распутываю волосы, пока вода не становится холодной, и дрожу в намокшей пижаме. За …
У девочки вздрагивает нижняя губа, слезы оставляют светлые тропинки на измазанных черным щеках. Это сажа от костров, на которых сжигали трупы людей.
Танк нацеливает винтовку на всех подряд. Если он нажмет на спусковой крючок…
Я думаю, если инопланетяне когда-нибудь и посетят нас, результат будет таким же, как после прибытия Христофора Колумба в Америку, которое в результате не принесло ничего хорошего коренным американцам.
– Ты светишься. Засветилась сразу, как только я вытащил имплантат.
Как же это было легко. Поразительно легко, особенно после всего, через что мы прошли. Или это было легко именно из-за того, через что мы все прошли.
Она действительно так считает; похоже, появление Рингер ее уже не расстраивает. Еще одна девчонка в группе – может быть, это не так уж и плохо.
– Конечно нет. Мама была хорошим человеком.
Я двинулась на плач, смешанный с кашлем, или кашель, смешанный с плачем, называйте как хотите, и, затаив дыхание, на цыпочках подступила к дверям в подсобное помещение.
– Кошмар – моя стихия, на то я и Зомби. – Я выдаю свою лучшую улыбку.
Кремень вышел из строя и четко отдал честь. Его сросшиеся брови подрагивали от напряжения.
К тому же я сильно сомневаюсь в том, что наверху найдется автобус. Если честно, я сомневаюсь, что найду там лагерь. Когда разыщу Наггетса – если разыщу, – куда мы с ним пойдем?
– Придумаем что-нибудь, – отвечает Кэсси Салливан, эксперт по стратегическому планированию.
А потом раздался другой звук, нечто между кашлем и стоном. Этот полукашель-полустон исходил из помещения за шкафами-холодильниками – оттуда, где моя вода.
Папа обмыл маму в последний раз, причесал ей волосы, стер засохшую кровь с зубов. Когда пришел ко мне сказать, что мама умерла, он был спокоен. Сам держался и держал меня, потому что я уже не могла д…
– Я знаю, – говорит Бен. – Не то чтобы знаю, но могу определить.
Рингер лучший стрелок, поэтому пойдет первой. Если она промахнется, второй выстрел за мной. Мы отрабатывали такие действия сотни раз, но на тренировках нашей целью было уничтожение противника, а не е…
На это ему нечего ответить. Он обхватывает руками колени и смотрит на огонь в камине.
– Рингер, кажется, ты была права, – говорю я через плечо и забираю планшет из безжизненной руки Кремня.
– Кекс, пойдешь с Рингер. Кончайте подонка.
– Каждый слабак, каждый больной, каждый неповоротливый, все тупые или слишком мелкие – все должны умереть! – орет Танк. – Все, кто не может драться или помогать в бою, все они тянут нас назад!
– Похоже, я ошибался. – Папа натянуто улыбнулся.
А потом я увидела лицо Сэмми. Он прижимался носом к стеклу школьного автобуса и улыбался. Он был счастлив. Он чувствовал себя в безопасности – с ним другие дети, к тому же появились военные дяденьки,…
Что, если прострелить шины? Машина сядет на обода и придавит девчонку корпусом в две тысячи фунтов. Тогда она точно никуда не побежит.
Поэтому, когда двери лифта плавно открываются в главном холле, я мысленно даю обещание Наггетсу. Я не обещал этого своей сестре, чей медальон он сейчас носит на шее.
Я готов услышать в ответ, что это корабль пришельцев: «Оказалось, они размером с амебу».
Большие черные колеса поднимают над дорогой облака коричневой пыли.
«Ты помнишь про малышей?» – спрашивала я Бена в своих фантазиях.
А малыш выхватывает у меня мишку и утыкается лицом мне в грудь. За запахами пота и мыла я чувствую это, я чувствую его запах, запах Сэмми, моего младшего брата.
Я с недоверием смотрю на доктора, но она улыбается в ответ. Доктор Пэм такая добрая. Следует ей доверять, ведь она мне поверила.
– Не знаю. Иных. Их отряд под видом наших солдат уничтожил всех в лагере, и моего отца тоже. Только мне удалось спастись. Ну, если не считать Сэмми и других детей.
– Скоро. – Он берет мишку и осматривает со всех сторон. – У него ухо порвано, – с укором говорит Сэмми, как будто я не справилась с домашним заданием.
Голова Рингер вспыхивает ослепительно-ярким зеленым огнем.
Сэмми ворочается у меня на коленях. Он задремал, а теперь снова проснулся.
Эван держит меня, пока я не выбиваюсь из сил, а потом прислоняет к дереву и отходит на три шага назад.
Бранч упал лицом вперед прямо к моим ногам. Теперь он лежал лицом кверху, хотя большая часть его лица была спрятана под маской противогаза.
Я достаю из рюкзака старого потрепанного плюшевого мишку и подаю брату. Сэмми хмурится и трясет головой, он даже не протягивает руку к любимцу.
Это Умпу я слышал после взрыва бензовоза, но почему он кричал, понимаю только через секунду: из поясницы торчит кусок железа размером с тарелку фрисби.
«Они не могут знать, что его уничтожили нажатием кнопки. Выстрел в голову – и нет улики. Рингер, отойди в сторону. Ты же знаешь, я не самый меткий стрелок в этом мире».
– Ты все врешь! – кричу я. – Ты сидел тут, вот! Просто сидел, пока я врала про Бена Пэриша. Знал, что я вру, но сидел и слушал!
– Откуда это взялось? – удивляется она вслух.
Мы превратились в охотников-собирателей. Стали кочевниками, подножием пирамиды.
И Умпу я тоже теряю. Дамбо прижимает ватные тампоны к ране в его животе, а он прячет от меня глаза.
– Тогда ты все равно будешь последним, потому что я убью себя.
– Я никуда не пойду, – шепчет Меган на ухо Сэмми.
Капрал ткнулся лицом в землю. В том, что я его убила, не могло быть сомнений. Пуля проделала в затылке дыру размером с блюдце.
Охотник встал и спугнул белку, та зло зашипела и пулей метнулась вверх по стволу дерева. Он взял винтовку на изготовку и осмотрел «бьюик» через прицел.
– Я хочу моего мишку! – кричит Сэмми. – Я хочу папу и Кэсси, я хочу домой!
Где-то снова стреляют. Только теперь это не спорадическая пальба отчаявшегося беженца, стреляют из серьезного оружия. Слышен визг трассирующих пуль и треск автоматных очередей.
– Тебе показалось? Кэсси, ты не должна ночью выходить из дома.
– Я знаю, что сейчас будет, – шепотом сказал он.
– Криско, ты придурок, – сказала я, но, решив, что это звучит грубо, добавила: – Правда, я не знала тебя до Вторжения.
Она позволяет ему вытереться самостоятельно, а потом говорит, чтобы он надел бумажный халат.
Двадцать пять кулачков поднялись, двадцать шестой, кулачок Меган, остался у нее на колене.
– Ты что, Зомби, все еще не понял? Это закон природы. Больным и слабым не место среди живых.
Это Сэмми. Он держится ближе к Бену, потому что Бен для него сейчас понятнее, чем Кэсси.
– А теперь все снимаем и кладем в корзину. Да, даже трусики. Мы любим детей, но не любим вшей, клещей и всех, у кого не две, а много ножек!
Я бегу в кухню. Времени у меня мало. Хватаю с крючка у двери тяжелую куртку и фонарик с буфета, засовываю за пояс «люгер» и выхожу из дома. Холод жуткий, небо чистое, звезды освещают двор. Я трусцой …
– Почему бы тебе не испечь пирог или еще что-нибудь, а минут через пятнадцать возвращайся.
Тяжелая дверь с грохотом закрылась у нас за спиной. К этому моменту малыш мог уже не бояться, что его распылят на молекулы, и я поставил его на пол.
– Моя девушка. – Эван отводит глаза. – Она тоже умерла.
Капрал пошел к бараку. Пришло время подполковнику Вошу проводить инструктаж.
А потом Рингер приходит в себя. Пуля ударяет сержанта в грудь. Резник падает на колени. У него открывается рот. Вот он покачнулся и упал ничком на крышу в нашу сторону.
В Евангелии сказано: «Истина сделает вас свободными». – Не верьте. Порой истина закрывает дверь в камеру и запирает ее на тысячи засовов.
И последний вариант: он Эван. Одинокий напуганный парень, который убивает любого, кто может убить его. Он твердо следовал правилу номер один, но в конце концов нарушил его – отпустил подранка, а пото…
Рингер стоит надо мной: кулаки уперты в бедра, ноги на ширине плеч. Меня тревожат ее глаза, их чернота. Что там? Ничего или, наоборот, все?
Цифры его не смущали. Тот факт, что за четыре месяца население сократилось с семи миллиардов до пары сотен тысяч, не пошатнул его уверенности в том, что человеческий род выживет.
Бен стряхивает имплантат и быстро залепляет пластырем место пореза. Он подготовился. А я пришла с боевым ножом.
– Нет. Я говорю о том, что происходит между вот этим, – она прикасается к моей правой руке, – и вон тем, – и она показывает на мишень в двадцати ярдах от нас.
Я теряю Сэмми во второй раз. Солдат-глушитель уводит моего брата обратно в безопасную комнату. Наверное, его эвакуируют вместе с остальными детьми. Второй глушитель отводит меня и Бена в комнату казн…
Папа вздохнул. Мне был знаком этот вздох. Он означал, что папа готов поверить в то, во что ему не хотелось бы верить.
Проведя в пути три дня, я решаю, что машины – это вьючные животные.
Кэсси улыбается, а он улыбается ей. Хоботок комара величиной, наверное, с клюв птицы вонзается ему в шею. Сэмми не двигается, только тихонько взвизгивает. Меньше чем через минуту все заканчивается.
Снег. Белые точки кружат и падают на землю.
Я пошла в дом. Сэмми сидел на полу в своей комнате и играл; его X-крылый истребитель уничтожал «Звезду смерти».
Рингер поднимается с пола. Господи, она такая маленькая, совсем девчонка… Но она ведь и есть девчонка? Если смотреть одним глазом – нормальная, если другим – зеленый огненный шар вместо головы. Какая…
– Откуда ты знаешь, как меня зовут? – каркающим голосом спрашиваю я.
Вош улыбается. Почему он улыбается? В подземном бункере холодно, но я начинаю потеть.
– Ты убежал? – Мне сложно представить такое. – Почему?
Когда иные объявились в первый раз, папа сказал ему, что мир изменился и все уже не будет таким, как раньше. Папа сказал, что иные могут забрать его к себе на корабль-носитель или даже увезти в косми…
– Или в раздевалке. – Лизбет резко взмахнула рукой, как будто хотела очертить этим жестом всю школу или, может быть, весь мир. – Не важно где.
Но мы не были готовы расстаться с надеждой.
Он все хлопает и хлопает по груди, от его ударов у меня горит кожа и раскаляется сердце.
Я достаю из аптечки стерильные салфетки, а он молча наблюдает за тем, как я счищаю с ножа кровь его жертвы.
Как только я открываю глаза, сразу начинаю рыдать. Просто ничего не могу с собой сделать. Никогда в жизни мне не было так одиноко.
Он отворачивается, а я тяну руку мимо потертых джинсов, которые так хорошо обтягивают его зад, на который я не смотрю, и беру сухую пижаму.
– По-твоему, пистолеты эффективны против технологии, которая опередила нашу на тысячи, если не миллионы лет? – спрашивал он Хатчфилда. – Все равно что отбиваться дубиной и камнями от тактических раке…
Я сажусь рядом с Эваном, роюсь в его рюкзаке в поисках съестного. Нахожу мясо неизвестного происхождения в вощеной бумаге и парочку сухих печений. Предлагаю печенье Эвану, он отрицательно качает голо…
Прежде чем продолжить, Эван целую минуту собирается с духом. Что-то не дает ему покоя. Его взгляд бегает по комнате, он словно хочет найти что-то, что отвлечет его, или, наоборот, хочет зацепиться за…
– Все хорошо, – пытается он успокоить Меган. – Ты слышала, что говорил Паркер. Они всех вылечат.
– Ни хрена вы не можете гарантировать! – орала я.
Вот оно, это убежище, прямо передо мной. Еще несколько метров, и я там.
– Если бы это попало не в ногу, ты бы уже была мертва, – говорит Эван, вращая пулю между указательным и большим пальцем. – Откуда прилетела?
Судя по его лицу, это не ерунда. Судя по его лицу, это совсем не ерунда.
– Они знают, как мы думаем, – говорит Крис.
Ее тоненькие пальцы теребят зеленую армейскую куртку.
Моя первая мысль: «Эван погиб. За дверью не Эван, там глушитель».
– Не вернетесь через сорок восемь часов, я пойду за вами.
Первые секунды нашей с Беном Пэришом встречи были, как бы это сказать, очень странными.
– Клянусь Богом, Эван Уокер, – абсолютно спокойно говорю я, – если бы ты не был мне нужен, я бы пристрелила тебя прямо сейчас.
– Ты знаешь, что мы не вернемся. – Эван чиркает спичкой.
– Пулей вряд ли, так только в кино бывает, Зомби.
Матрас прогибается из-за дополнительного веса. О господи, что я делаю? Если заявится Резник с проверкой, я буду целый месяц чистить картошку. Наггетс устраивается на боку лицом ко мне, его сложенные …
Эван открывает рот, чтобы что-то сказать, потом закрывает так плотно, что я слышу, как клацнули зубы.
– Я не болею, – возражает Меган, а сама дрожит под зеленой курткой доктора.
– Заметил девчонку из девятнадцатой группы, ту, что работала у твоего стола? – спрашиваю я.
Я захожу в лес, чтобы восстановить дыхание. Но не успеваю – как только опускаюсь на землю, все то, от чего я бегу, накрывает меня.
– Паркер, она болеет, – говорит ему Сэмми. – Вы должны ее вылечить.
Папа прижал Сэмми к себе. Последнее объятие.
«Если не сможешь найти его в системе, переходим к плану „Б“».
– Мне тяжело это говорить, но ты видел. – У доктора тихий и печальный голос. – Мы все видели. Мы ждали их появления со дня Прибытия, но правда в том, что они уже очень давно были здесь, прямо у нас п…
– До того, как ты стал Эваном. На что ты был похож, прежде чем появился у нас?
Я делаю вдох и задерживаю дыхание; он должен понимать, к чему я веду.
– Ну, может, поместили – не то слово. Тут больше подходит «загрузили». Меня загрузили в мозг Эвана, когда он находился в процессе развития.
– Ты не вернешься, – говорит Наггетс, в его голосе столько злой уверенности, я даже не знаю, что ему ответить. – Я тебя больше никогда не увижу.
– Гады, – вставляет Бен. – Доктор Пэм, солдаты, комендант… даже комендант. Они все инвазированные. Они обманывали нас, Наггетс.
Крис пожимает плечами. Ирония? Иронии больше нет. Или ее стало так много, что теперь это слово для нее не годится.
– Иди сюда и повтори, что я мазила, – кричит Чашка.
– А еще, если ты голодная, у них есть мармелад.
Глупо, я понимаю. Они не могли перебить всех… пока не смогли. Хотя несложно себе представить, что будет в итоге. Наверное, тогда я увижу именно то, что должна увидеть согласно замыслу иных.
Жестокость – не свойство личности. Жестокость – привычка.
Хочется врезать ему прямо по идеально очерченным губам. Откуда такое желание? Почему именно сейчас я так разозлилась?
Сэмми выступает в роли посредника на переговорах.
Мама смотрела на папу и не узнавала его. Она не понимала, где она, кто она и что с ней происходит. С ее лица не сходила улыбка – потрескавшиеся губы растянулись, обнажив кровоточащие десны и зубы в п…
Эван уходит почти каждый вечер, а днем ухаживает за мной, так что я не понимаю, когда этот парень спит. Во вторую неделю заточения в маленькой спальне я начинаю сходить с ума, и в тот день, когда тем…
Я бью плечом в живот нашего глушителя. Мой удар застает его врасплох. Он вскидывает руки, чтобы удержать равновесие, и делает шаг назад, под решетку воздуховода. Пуля Эвана попадает в мозг, человечес…
Прежняя Кэсси никогда бы так себя не повела. Иные уже начали меня изменять, но я цеплялась за мысль, что ничего не меняется, тем более я.
Доктор Пэм подходит к монитору и набирает команды.
– За то, что ты сейчас сделала, на десять дней вполовину урезается рацион, – говорю я Рингер.
– Когда утром я проснусь, покажи мне тропинку любви.
Лучшая часть дня. Первые его секунды, когда ты уже не спишь, но еще не заполнена никакими эмоциями. Ты забыла, где находишься, кем была раньше и кем стала теперь. Только дыхание, биение сердца и бег …
– Ах ты, моя прелесть. Такой маленький, я сейчас заплачу! Господи, да наггетсы, которые я топил в соусе барбекю, и то были крупнее!
– К тому же я плохо сплю по ночам, – продолжал Эван, не глядя на меня; впрочем, он вообще ни на что не смотрел. – Время сна сдвинулось, я перестал с этим бороться и теперь сплю днем. Ну, или пытаюсь.…
Не помню, чтобы я издала какой-то звук, когда он нажал на спусковой крючок. Но, видимо, я что-то такое сделала, что подействовало на органы чувств Воша. Черный противогаз резко повернулся, солнце отр…
«Блэк хоук» с бреющего полета обстреливает деревья. Пилот кричит что-то второму пилоту. Вертолет зависает над деревьями, но Рингер с ребятами уже ушли по тропинке вдоль темной реки. Мы делаем еще три…
Эван уходит ненадолго и возвращается с чашкой бульона. Бульон не куриный или там говяжий, но мясной, может из оленины. Я лежу, вцепившись в край одеяла, а он помогает мне сесть. Эван держит чашку дву…
Его тело прижимается к моей спине, его рука бережно обхватывает мою талию, его дыхание приятно щекочет мне шею. В комнате очень холодно, было бы здорово забраться под одеяло, но мне не хочется шевели…
На краю леса я останавливаюсь. Двадцатифутовый спуск ведет к уходящим на юг полосам автострады. На дороге жуткий беспорядок: груды одежды, разодранные мешки с мусором, выгоревшие остовы трейлеров, ко…
Папа похоронил ее на заднем дворе, в цветочной клумбе. Мама сама попросила его об этом перед смертью. На пике эпидемии, когда люди умирали сотнями каждый день, большинство тел оттаскивали на окраину …
Он снова поднял винтовку. Поместил девчонку в перекрестие прицела и задержал дыхание. Пот струился по его лицу и щипал глаза. Она все-таки решилась. Она собирается бежать. Он почувствовал облегчение …
Я ошибся, решив, что Бен Пэриш умер в тот день, когда вышел из палаты выздоравливающих. Все это время я таскал его гниющий труп внутри себя. И вот теперь, когда я смотрю на одинокую фигуру человека, …
Пришелец внутри младенца проснется спустя годы, когда тревога матери и память об увиденном во сне исчезнут без следа.
Я поднимаю винтовку и прижимаю приклад к плечу. Не знаю, где появится мишень, знаю только, что она появится. Рингер подает знак Умпе. Справа от меня за миллисекунду до появления мишени вздрагивает тр…
Этот вариант не хуже двух первых объясняет случившееся. Все сходится. Остается только одна малюсенькая проблема.
Где он? У него было достаточно времени, чтобы добраться до меня…
Мысль вторая: «Твою мать, это гады, и они идут прямо на нас».
Дамбо трясет головой, он сильно вспотел под защитным капюшоном.
Прежде чем продолжить, подполковник выравнивает стрелки на брюках.
– Люди не в первый раз переходят на другую сторону, когда становится ясно, кто победитель.
– Я хочу помочь, – говорит Эван, и я впервые вижу злость в его щенячьих глазах. – Почему спасение Сэмми не может быть и моей целью тоже?
Потом она заплакала. Я отобрала телефон и взяла ее за руку. Огляделась. Плакала не только Лизбет. Некоторые дети молились. Кто-то молился и плакал одновременно. Учителя сгруппировались возле дверей, …
Я поднимаюсь по лестнице. Мысль о том, что надо сделать, напоминает мне о том, что я забыла сделать.
– От этого места. Подождите, пока взлетит самолет. Как только он взлетит, бегите. Бен, ты как, сможешь бежать?
После того как заболела мама, папа дал им с Кэсси марлевые повязки на лицо.
Подполковник берет меня за плечо. Хватка у Воша такая же уверенная и жесткая, как его голос.
Все ложь. «Страна чудес». Лагерь «Приют». Даже сама война.
Когда в барак номер десять поселили ребятенка по прозвищу Наггетс, один из нас не смог больше держать это внутри и вся законсервированная злость вырвалась наружу.
– Наверное, снова нырнул. Он как поплавок, все время вверх-вниз, вверх-вниз.
– Завтра вернусь, – говорит Крис. – Тебе принести чего-нибудь?
Через каждые несколько футов надо выбирать: направо, налево или прямо? И через каждые несколько футов остановка, чтобы прислушаться и сплюнуть кровь. Капли крови в воздуховоде меня не волнуют, это хл…
– Все нормально… Я слышал, ты не часто ходишь на свидания.
«Как только прибор окажется внутри тебя, он активируется и подключится к „Стране чудес“. С его помощью можно проследить за тобой или убить тебя».
Я спасен. Поднимаю руку с медальоном и подаю голос. Он, спотыкаясь, делает шаг вперед. Теперь я вижу его лицо. Молодой, на год, может, на два старше меня. Его шея блестит от крови, и руки, которыми о…
– Треть выжившего населения. Они внедрены, чтобы уничтожить тех, кто остался после первых трех волн. Тебя. Меня. Ребят из твоей группы. Всех нас. Если в тебе, как в бедолаге Танке, живет страх приход…
«Кто ты? – думаю я. – Человек? Гад? Или… что-то еще? – Проклятье, кто же ты такой?»
Чувствую, что пижама распахнулась на спине; теперь мой зад засветился на всю палату.
– Я должна тебе кое-что сказать, – говорю дрожащим голосом. – Я соврала про крыс.
Рингер кивает. Она сразу все понимает, а вот Кексу на это требуется время. Через минуту он отодвигается подальше от нас, упирается руками в бетон и делает судорожный вдох.
– Это возвращает нас к вашему заданию, – спокойно продолжает Вош. – Согласно результатам авиаразведки, в самом Дейтоне и вокруг него обнаружены значительные группировки инвазированных комбатантов. Гр…
Но находятся отговорки. Например: «Сначала надо набраться сил. Необходимо разработать план, нельзя входить в пещеру льва без плана». Или: «Ничего уже не сделать, все потеряло смысл. Ты прождала слишк…
Знаете, как определить, что город уже недалеко? По запаху. Запах города разносится на много миль вокруг.
Завелись «хамви». К их дуэту добавился рык грузовика. Грузовик стоял у самого въезда в лагерь, так что мне его было не видно. Я совсем о нем забыла. Остальные солдаты, наверное, уже загрузились на бо…
Он делает большой глоток воды, потом протягивает мне фляжку. Я мотаю головой.
Эван не двигается. Он продолжает смотреть в конюшню.
– Я вытолкнул тебя наверх и побежал. Нашел пологий склон и выбрался из оврага. Обошел их с тыла. Остальное ты, конечно, слышала.
И поэтому я делаю то, что сделал бы любой человек на моем месте.
На шестой день доктор Пэм объявляет, что худшее миновало. Она отменяет все лекарства. Это меня немного расстраивает – я буду скучать по морфину.
– И две группы останутся здесь, – говорю я, предварительно откашлявшись, чтобы ответ звучал четко.
– Твоя боевая задача, солдат? Солдат, я к тебе обращаюсь!
Она ведет себя как доктора, к которым он привык. Светит фонариком ему в глаза, уши и горло. Слушает через стетоскоп, как он дышит. Нажимает пальцами под подбородком, но не сильно, и все время что-то …
Кадр 11. Финальная картинка. Я зависла в воздухе над темным оврагом. Кадр сделан сразу после того, как я прыгнула с обрыва.
Я разрезаю с боков трусы. С задницей у него все плохо. Плохо в том смысле, что она вся изрешечена осколками. В остальном задница очень даже ничего.
– Мы – чистое сознание. У нас нет плоти. Мы покинули свои тела и загрузили наше сознание в бортовой компьютер корабля-носителя. Только так мы могли отправиться в путь. – Эван накрывает мой кулак ладо…
– Если температура выше тридцати восьми, загорится зеленый.
– Рядовой Зомби, что случилось с твоей младшей сестрой? – спросил он.
– Это крепость, причем мощная. По логике, отличный пункт сбора.
«Да, кто бы ты ни был, ты прав. Мне чертовски повезло».
Я больше не могу на него смотреть. Если не отвернусь, меня вырвет.
Из-за падения у меня разошлись швы, теперь кровь течет из двух дырок, из входного и выходного отверстия пулевой раны. Изо всех сил пытаюсь встать на ноги, но они не держат. Я встаю только наполовину …
– Какая разница? Зачем тебе знать его имя?
– Сэр, командир группы рядовой Кремень, сэр!
Он прижимает меня к себе и гладит по голове, а я не сопротивляюсь. Я опустошена, я растеряна, я осталась совсем одна, у меня нет ни капли сил, все, что я могу, – это позволить ему обнимать себя.
Быстро и плавно снижаемся к зоне высадки. «Блэк хоук» не садится, он висит в нескольких дюймах над промерзшей землей, пока моя группа выпрыгивает из люка. Я осматриваюсь и вижу, что Чашка борется с р…
– Угу, только тогда, когда это было важно.
– Они превратились в Дороти, сэр. Настроили против меня всю группу. – Тут я улыбаюсь, надеясь, что улыбка получается мрачная, как у реального крутого солдата. – Но сначала я успел вырубить Кремня.
И вот спустя день окоченевшая Кэсси, по пояс в сугробе, с беретиком из снега на обледеневших волосах, с покрытыми инеем ресницами умирает по дюйму. Но умирает хотя бы стоя, пытаясь выполнить обещание…
– Вот это да! Ты превратился в Дороти. Дамбо, Кекс, вы что, ему поверили? Вы не можете на это купиться!
– Нет, малыш, – ответила я и утерла слезы. – Никого здесь нет.
– Кэсси приедет, – сказал папа. – Мы вместе сразу приедем за тобой.
– Твое оружие должно стать частью тебя. Стреляет не винтовка, ты стреляешь. Это как дуть на одуванчик. Ты выдыхаешь пулю.
– Наверное, все произошло слишком быстро, – говорит Эван.
Дамбо проводит инвентаризацию своей аптечки. Умпа наклонил голову, чтобы мы не заметили, как он засовывает в рот последний шоколадный батончик.
Я снова беру пистолет. Так-то лучше – вижу лучше, и мне уже не очень холодно. Сдвигаюсь на пару дюймов влево – кому приятно лежать в собственной крови.
Я моргнул. Два раза. Я старался оставаться непроницаемым для сержанта. Но когда отвечал, голос у меня все-таки дрогнул.
Мы рассказывали друг другу истории о своей жизни до Прибытия. Не скрывая слез, оплакивали близких и втайне проливали слезы по утраченным смартфонам, машинам, микроволновкам и Интернету.
– Профессиональные солдаты, «хамви», «Блэк хоуки». – И еще, как ты это назвала? Бомба «зеленый глаз»? Надо придумать что-нибудь действенное.
Эван наконец посмотрел в мою сторону, и я увидела в его глазах грусть и что-то похожее на отчаяние.
Вытаскиваем все из карманов. Сортируем содержимое. Мусор в одну корзину, электронику – в другую, драгоценные металлы – в третью, просто металлы – в четвертую. Бумажники, сумочки, документы, наличные …
Впервые я слышу в голосе Рингер какие-то эмоции.
– Наггетс, они просто люди. Самые обычные люди.
В следующие два дня температура у меня поднимается до сорока градусов. Я обливаюсь холодным потом, и даже мой пот окрашен кровью. Я то погружаюсь в сумеречный бред, то выплываю на поверхность, а врач…
Поднимаюсь всего фута на три, камень под ногой срывается, и я возвращаюсь обратно, по пути хорошенько стукнувшись подбородком.
Кекс, хоть и молчун, считает хорошо, он разложил все по полочкам. В каждой категории, кроме одной, есть небольшой шанс улучшить показатели. Мы вторые на полосе препятствий; третьи на воздушной тревог…
Но вдруг она ошибается? Может быть, некоторых болезнь убивает дольше. Может, она прямо сейчас убивает Меган.
В крыле для выздоравливающих мне нравится гораздо больше, чем в «Отделении зомби». Здесь пахнет лучше и, главное, ты не лежишь вместе с сотней других людей, – здесь у тебя есть личное пространство. В…
– Мы будем первыми выпускниками в лагере, – говорю я.
Тум-тум-тум. Сначала тихо, потом громче, потом настоящий грохот, так что ты кожей чувствуешь каждый децибел. По бараку пробежал луч света. Свет стал ярче. Люди вскакивают с коек, торопливо натягивают…
– Знаешь, когда я в первый раз увидел тебя в лесу, решил, что мишка твой.
Он несколько долгих секунд молча смотрит на меня сверху вниз. Становится неуютно. Почему я не могу отвести взгляд от этих ледяных голубых глаз? Его лицо кажется нереальным, оно словно вырезано из дер…
Потому что если я последняя – значит я и есть человечество.
Эван мог выдать кучу язвительных ответов, потому что добыть хлеб он мог только одним способом, но не стал подкалывать меня.
– За папой? Значит, твой папа тоже жив? А мама?
Я прохожу в подлесок за спину Эвана, и там меня выворачивает.
Я так и сделала. После того как сказала себе. Сначала я сказала себе, что надо доверять папе, доверять правительству. Надо верить в то, что иные не превратят в пепел школьные автобусы с детьми. Надо …
Эван засовывает руки в карманы и смотрит себе под ноги. Он как мальчишка, которого отчитывают за разбитую мамину вазу.
– Вообще-то нет, он следил за нами с помощью своего миниатюрного радара. При нежелательном развитии ситуации всего-то надо было нажать на кнопку. Он просто не предусмотрел наихудший сценарий.
Потом все, кроме одного, ушли. Оставшийся солдат опустился на колени рядом с серым шаром.
– Иди вон туда. – Медсестра показывает на дверь в противоположной от душевой кабинки стороне.
Я понимаю, что должна поговорить с Сэмми.
«Следующая остановка – физический осмотр. Потом имплантат. Надрез очень маленький. Она, скорее всего, заклеит его медицинским клеем».
– Ты правда хочешь умереть, даже не узнав, каково это?
– Неужели мы в них превратились? – спрашиваю я.
Доктор накладывает повязку на место имплантации микрочипа, потом делает запись в карточке Сэмми и передает ее медсестре, а Сэмми она говорит, что остался еще один тест.
Голос у меня в голове кричит чуть-чуть истерично: «Что ты делаешь? Ты даже не знаешь этого парня!»
– А если бы не обнаружили? Зомби, если бы не обнаружили? – Рингер тычет ножом в мою сторону. – И то и другое одинаково вероятно, а вероятность имеет значение. Поверь мне, Зомби, я спец в таких вопрос…
Я сажаю мишку возле стены и голая становлюсь на холодный кафельный пол. Вода чуть теплая. У мыла резкий медицинский запах. Когда надеваю хлопчатобумажный халат, кожа у меня еще мокрая. Ткань липнет к…
– Я проверила, – как можно беззаботнее говорю я. – Это крысы.
– Мне сейчас так страшно, что я даже описаться могу.
Доктор очень добрая. Сэмми видит, что она понимает, как сильно он не любит уколы. На самом деле она не хочет делать ему укол, но должна. Доктор показывает Сэмми иголку, которой сделает ему обезболива…
Когда мы с Рингер возвращаемся к остальным, тело Умпы уже убрано. Его спрятали в какую-то машину. Идея Кремня. Нечто похожее он предлагает всем нам.
– Передозировка. Я не сомневаюсь, что именно так ты и подумал. Танк воспользовался моментом, когда сняли наблюдение, и покончил с собой. – Вош указывает на кресло рядом со мной. – Садись, Бен. Я хочу…
– Я не знаю, Танк, – отвечаю спокойно, не повышая голоса. – Почему?
– Не вернемся через тридцать минут – значит не вернемся вообще.
Я чувствую, как моя нижняя губа выпячивается вперед, будто я ребенок и вот-вот расплачусь. Прикусываю язык и приказываю себе не отводить взгляд от ледяного огня, пылающего в его глазах.
Я имела в виду тот, который потерпел крушение неделей раньше. Папа кивнул.
Продолжаю движение. Впереди появляется слабый зеленоватый свет. Для себя я называю этот оттенок инопланетно-зеленым. Подползаю ближе к решетке, через которую свет проникает в воздуховод. Осторожно за…
Тут я толкнула его со всей силы и убежала в дом.
– Особенно этим, инопланетного происхождения!
Голос взрослого человека. Я замираю. Выпрямляю плечи. Стою смирно.
Эван замечает, что мне страшно. Он всегда все замечает. Протягивает ко мне руку, я отшатываюсь.
«Дальше предварительный отбор. Очень много вопросов. Вопросы будут часто повторяться. Это чтобы проверить твою историю. Сохраняй спокойствие. Сосредоточься».
Дрон медленно плыл по небу. Никакого рокота или жужжания; он просто скользил, как приманка-мушка по гладкой воде. Мы все бросились в барак. В этот раз никаких команд не требовалось. Я обнаружила, что…
– Красные, через пару минут вас проведут в ангар номер один для обработки. Зеленые, оставайтесь на местах, вам надо еще немножко проехать.
– Ага, пока вы вдвоем не попадете в засаду. Тогда ты скажешь, что он ошибся.
– Если затошнит, скажи мне, – строго говорю я.
Я почти у цели, и я не позволю, чтобы какой-то мертвец встал на моем пути. Хватаю его за щиколотки и волоку в примыкающий коридор, затаскиваю за угол и там бросаю. Офицер оказался тяжелее, чем я ожид…
Я киваю. Надеюсь, это получается у меня убедительно.
Как я ни старалась сократить свои припасы до минимума, все равно возникли трудности с мишкой. Может, отрезать ему лапы, а Сэмми я бы сказала, что их оторвало, когда «глаз» уничтожил наш лагерь?
Нащупываю зацепку. Хватаюсь. Подтягиваюсь. Передышка.
– Тогда убери его со стола. Не нужно, чтобы кто-то его увидел.
Так что я, вероятнее всего, не последний человек на Земле, но одна из последних. И мне, наверное, придется жить в абсолютном одиночестве, пока Четвертая волна не накроет меня.
– В одиночку лучше. Ты знаешь, что это так. Ты еще жив, потому что ты один! – говорю я и тычу пальцем ему в грудь.
– Они перевернули наш естественный порядок с ног на голову. Лучше умереть, чем жить. Лучше сдаться, чем драться. Прятаться, а не противостоять. Они знают: чтобы сломать нас, сначала надо убить нас во…
– Наверное, засекли вертолет и теперь идут проверить.
– Я ошибался, когда говорил, что был и тем и другим. Так не бывает. Теперь я это понял. Я должен сделать свой выбор.
– Хорошо, Сэм, ты вел себя очень хорошо, потерпи еще немножко, обещаю, этот тест – последний. Он не займет много времени, и больно тебе не будет, но иногда он бывает, скажем так, интенсивным. Это тес…
По пути к ангару он слышит крики Меган, они прорываются сквозь желтую металлическую обшивку автобуса, заглушают рычание двигателя и шипение тормозов. Меган кричит так, словно умирает, словно ее там п…
Я приставляю ствол к его виску, рядом с глазом шоколадного цвета.
Он прижимает палец к губам и затем подтягивается на руках, чтобы выглянуть за край оврага и оценить обстановку. Потом показывает мне на свой рюкзак. Я роюсь в его пожитках и нахожу то, что ему нужно,…
Киваю. Я собственными глазами видела, на что способен «глаз».
– Резник – гад, – в третий раз повторяю я Кремню. – «Приют» – лагерь гадов. Они использовали нас, чтобы…