Все цитаты из книги «Прежде чем я упаду»
— Она вылезла через окно, — озвучивает Кент мои мысли.
— Не переживай, Линдз, — успокаиваю я. — Если вы подеретесь, я обязательно поставлю на тебя.
Надеюсь, у меня получилось сексуально, а не испуганно. Однако ладони вспотели. Только бы он не попытался взять меня за руку!
— Все понятно. Ты подружился с Психой. Я угадала?
Получилось. Сработало. Облегчение и радость затопляют меня с такой силой, что я чуть не плачу.
В последнюю секунду у меня все же не поворачивается язык. «Мне жаль, что я всегда была гадкой. Жаль, что со мной что-то не так».
Наверное, со стороны кажется, что мы секретничаем.
— Пусть Сэм сегодня делает все, что пожелает, — поясняет Линдси. — В конце концов, это ее большой день.
— Верно, — киваю я. — Я сука. Точнее, была… все мы были. И мне очень жаль.
На вечеринках у меня всегда ноет низ живота. Но это приятное ощущение: как будто может случиться все, что угодно. Хотя обычно ничего не происходит. Вечера перетекают друг в друга, недели в недели, ме…
— Послушай. — Я пытаюсь еще раз. — Послушай. Я понимаю, это звучит безумно, но…
— Кента. Макфуллера, — чуть громче повторяю я.
Я тревожусь из-за сегодняшней ночи — наполовину от страха, наполовину от предвкушения, — как бывает, когда слышишь гром и знаешь, что в любую секунду молния разорвет небо, пронзая облака своими клыка…
— Как тебе кажется, это странно, что я здесь с тобой?
В голове опять становится пусто. Она знает. Совершенно очевидно, что я схожу по нему с ума; может, Линдси разболтала, когда встретила нас у столовой.
— Что? — Голос Элли звенит почти истерично. — Что случилось? Что-то с папой?
Я поднимаюсь, чтобы не сидеть и не смотреть на него снизу вверх, как ребенок. Мои ноги дрожат, так что приходится облокотиться о парту. Я делаю глубокий вдох, стараясь собраться с мыслями. Это ничего…
Разумеется, Линдси понимает: дело не только в том, что я оставила его одного на вечеринке. Она быстро обнимает меня.
— Обалдеть! — восклицает кто-то за спиной. — У Джулиет Сихи прорезался голос!
Элоди глотает кофе и демонстративно размахивает рогаликом.
— Ничего меня Линдси не подговаривала. — Элли оскорбленно выпячивает грудь. — Это очевидно.
Она встряхнула пакетом над головой. Внутри лежали два тампона.
Линдси по-прежнему молчит, но я чувствую, что она слегка дрожит на соседнем кресле.
— Я бы перебралась в океан, — спокойно парирует Иззи.
— Это правда. — Я смелею, встретив такую благодарную аудиторию. — Знаете, почему появляется большинство сплетен?
— Лучше бы сделал прививку от герпеса, — фыркает Линдси, но так тихо, что слышу только я. — Хотя, наверное, уже поздно.
— Фу, — кривится Линдси. — Что бы вы ни делали, это не то, что делает Анна Картулло. Вы с Робом занимаетесь любовью.
Открыв рот, Элоди целую минуту мотает головой.
Они расстались задолго до того, как мы с Линдси встретили Никотиновую Фашистку. Сегодня их не застукали.
— Линдз. — Элоди пытается смеяться, но смех выходит визгливым и истеричным. — Ты не можешь выгнать ее на улицу. Она замерзнет.
Я вспоминаю о записке, которая приземлилась на мою парту. Я догадалась, что она от Кента. У меня что-то рвется внутри при мысли, что Кент Макфуллер с жалостью смотрит на меня сверху вниз.
Покачнувшись, та отступает, размахивая руками, и это так ужасно и знакомо. Все повторяется; действительно повторяется. Я закрываю глаза. Мне хочется молиться, но я могу лишь думать: «Почему, почему, …
— Уже без пятнадцати семь. — Мама стоит в дверном проеме, старательно выровняв носки по облупившейся красной черте, проведенной много лет назад. — Линдси приедет с минуты на минуту.
— На вкус как щель в заднице, — добавляет Линдси.
Люди толкают и пихают ее, потому что она загораживает дверной проем, но она продолжает стоять и смотреть.
— Оставь это для Пончика, похотливая сучка.
Музыка звучит громче, наплывают голоса. Кент прикрывает трубку ладонью и кричит: «Вон!» Хлопает дверь, и музыка на фоне внезапно затихает.
Сложно сказать, какого ответа я жду, но Линдси на мгновение отводит глаза.
Мысленно я продолжаю твердить: «Ну, знаешь, посмотреть кино, или перекусить, или еще что-нибудь… А то мы уже пару лет толком не общались…»
— Музыкальную тему, пожалуйста, — просит Линдси.
— Если ты насчет того, что случилось на математике, то я ничего не желаю слышать.
— В чем проблема? — продолжаю я. — Красный свет — стоп. Зеленый свет — вперед. С желтым сложнее, но если немного потренироваться, дойдет даже до тебя.
В ежегоднике за третий класс между Джулиет и Линдси несколько страниц. Линдси училась в классе мисс Дернер (вместе со мной; в том году она придумала шутку «Угадайте, что такое: красно-белое, чудное?»…
— Я думала, ты собираешься… — Я киваю на дорогу, и внезапно мне хочется обнять Джулиет, живую и настоящую в моих руках. — Я боялась, что не успею.
— Я же написала, что приду. — Я кладу руки ему на грудь, чувствуя удары сердца кончиками пальцев; почему-то мне становится грустно. — Ты не получил мою эсэмэску?
Опять смешки; кто-то громко фыркает в глубине класса. Я оборачиваюсь и вижу Кента. Опустив голову, он лихорадочно рисует на обложке тетради.
Она прикарманивает печенье с предсказанием и разламывает на улице.
— Мм, обожаю! — С этим возгласом я вбегаю на кухню и пытаюсь урвать у Иззи кусочек рогалика.
— Внимание, психотревога. Уберите подальше ножи и маленьких детей.
— Нет. — В груди снова закипает смех, прилив веселья и облегчения; я жалею, что не могу навек остаться в этой минуте. — Ты просто красавица.
— А как насчет кусочка вот этого? — отзывается Элоди, шлепая себя по заднице, и мы снова смеемся.
На свете столько прекрасного, если внимательно посмотреть.
На секунду я останавливаюсь, глубоко вздыхаю и набираю: «Ясное дело».
Мы уже почти дошли до Ряда — мелких магазинчиков, облепивших вершину холма, словно поганки. Одеяло темных облаков затягивает горизонт дюйм за дюймом, обещая снегопад.
От смущения я готова провалиться сквозь землю; жар поднимается от кончиков пальцев ног. Его слова настолько неожиданны, что я лишаюсь дара речи. Он же не кажется смущенным. Просто сидит и смотрит на …
— Мне легко, — слишком поспешно отвечаю я. — По крайней мере, недалеко.
Кивнув, я начинаю плакать. Роб вытирает две слезинки большим пальцем.
— Не волнуйся, — успокаиваю я ее. — Об этом я уже договорилась.
— Что слышала. Сука. Гадина. Плохой человек.
— Дай глотнуть, — просит Элоди и тянется к бутылке.
Мне с трудом удается выносить ее вид. Из моих пор сочится ярость. Она фальшивка: весь мир — фальшивка, один большой и блестящий обман. И расплачиваюсь за это почему-то я. Это я умерла. Я попала в кап…
— Привет, привет, — начинает Линдси. — Идешь сегодня на вечеринку к Кенту?
О том же спросила и женщина-полицейский: последний вопрос, возможно, единственный значимый. «Она что-то сказала тебе? У тебя есть предположения, как она себя чувствовала, какие мысли у нее были?»
— Еще только половина десятого, — хихикает Элли, — а у Сэм такой вид, будто ее уже тошнит.
Взяв сумку, я выбираюсь из машины. Мороз хватает за ноги, мешает двигаться. В ту же секунду Линдси жмет на газ и мчится прочь с распахнутой дверцей.
— Мистер Макфуллер, извольте занять свое место, — холодно требует мистер Даймлер.
Сложив руки на коленях, Кент выжидающе на меня смотрит, слегка изогнув губы в улыбке.
— Знаете, что мне нравится? — Мистер Даймлер барабанит пальцами по моей парте, когда в конце урока собирает по классу домашние работы. — Широкие улыбки. Сегодня прекрасный день…
— Летом я проводила здесь целые дни. Лежала и смотрела в небо.
— Пусть Сэм решает, — заключает Линдси. — Все, что ее душеньке угодно.
Кент странно на меня смотрит. В сущности, я только что изобразила живую баррикаду.
Линдси явно застигнута врасплох. Она открывает рот, закрывает, затем встряхивает волосами и опускает веки, будто не может поверить, что я вообще подняла эту тему.
Умолкнув, она сжала губы, надула их перед зеркалом. Затем повернулась ко мне.
Она откидывается на спинку стула; в ее глазах вспыхивает огонек, и у меня замирает сердце. Неужели она велит мне потерпеть, потому что вечеринка пойдет мне на пользу?
— …так волнуюсь. Знаешь, тренер считает, что я вполне могу улучшить свое время еще на полсекунды.
— Слишком громко. Порвете себе барабанные перепонки еще до двадцати лет.
Так что когда он предложил остаться на ночь, я согласилась без размышлений.
— Двойной шоколадный, — тяжело вздыхает Линдси, но не отпихивает меня, а это хороший признак. — С карамельной и шоколадной крошкой и кукурузными хлопьями.
Линдси поднимает ногу в воздух и вертит ею во все стороны, восхищаясь туфлями, которые только что тиснула из шкафа Элли.
— Скажи им, что я не делала ничего плохого.
Больше не в силах сдерживаться, я начинаю рыдать и заливать слезами и соплями свои лучшие подушки «Итан Аллен». Чуть позже Пикуль скребется в дверь. Он всегда безошибочно чует мои слезы. В шестом кла…
В животе разгорается тупая боль. Весь вечер — весь день — я желала одного: оказаться рядом с ним. А теперь у меня нет времени.
Положив руки Алексу на грудь, я отталкиваю его. Он неуклюже пятится.
О ком я сейчас говорю — об Элоди или о себе? Кент встает и обнимает меня. Я утыкаюсь лицом ему в плечо и всхлипываю. Он крепко прижимает меня к себе и что-то бормочет в волосы, и, прежде чем я полнос…
Хорошо, что я наконец-то все высказала. Но Джулиет не пошевелилась, не улыбнулась и даже не возмутилась. Она так неподвижна, словно вырезана из камня. Наконец ее сотрясает едва заметная дрожь, малень…
Рывком сев на кровати, я отпихиваю одеяло. Я вся в поту, хотя в комнате холодно. Горло пересохло, отчаянно хочется пить, как будто я пробежала марафон.
— Гм, ты собиралась поделиться с нами этой незначительной новостью? Со своими лучшими подругами? Или просто надеялась, что рано или поздно новость облетит весь город?
Бринг-бринг-бринг. Теперь, наяву, я понимаю, что это не будильник. Это телефон. Он пронзительно звенит в разных комнатах, создавая странное эхо. Я смотрю на часы. Без восьми минут два.
— Ты сегодня говорила, что я слишком добра к тебе. Ты права. Ты отвратительна, ты сука, ты…
— Сару оставили после уроков. Вроде она опоздала в пятый раз за две недели.
Из-за спины Тары выглядывает Кортни и кладет подбородок ей на плечо.
От вида знакомых вещей мне становится в тысячу раз лучше, и я начинаю подозревать, что вчерашний день — все, что случилось, — был лишь длинным странным сном.
— По крайней мере, я не сплю с Алексом Лиментом.
— Как угодно, — смеется она, снова пожимая плечами.
Пару недель назад моя мама наорала на нее за то, что она жмет на гудок в шесть пятьдесят пять каждое утро, и Линдси придумала этот трюк.
Дышать я перестаю… весь мир замер в ожидании его ответа.
Кент отводит взгляд; на его скулах перекатываются желваки.
— Мороженое почти закончилось, — сообщает она. — Ты точно больше не будешь?
— Мистер Даймлер недостоин тебя, — парирует она, и мы обе хохочем.
А затем раздается звук. Безмолвие разрывает ужасный пронзительный вой животного или сирены: «Бип-бип-бип-бип-бип-бип».
В руках у нее ничего нет, ни единого цветка, только пухлый коричневый бумажный пакет, как обычно. Разочарование настолько тяжело и реально, что я ощущаю его вкус, горький комок в горле.
— Я… наверное, простудилась или типа того.
— Твое несвежее дыхание запросто вызовет паническое бегство животных в Африке. — Элли наклоняется вперед. — И я не пукаю.
— О-о-о! — Элоди роется в сумочке, выбрасывает пачку сигарет, два пустых тюбика из-под блеска для губ и сломанные щипчики для ресниц. — Чуть не забыла про твой подарок.
Дверь распахивается. Время снова растягивается, превращается в вечность, и в это мгновение или даже долю мгновения я успеваю обдумать все ужасные варианты, представить тело Джулиет, скорченное на пол…
Я достаю телефон, чтобы прочитать эсэмэску, хотя это совсем необязательно.
Повернув голову, она громко рыгает мне в лицо.
— Они решили, что я списала у тебя на химии. Беня вызвал меня в кабинет… Но я не списывала. Богом клянусь, не списывала. Я учила…
— Ты забыла перчатки, — шепелявит сестра, сверкая золотом волос.
В голове растет и крепнет ужасная мысль, невыносимая догадка вздымается и обретает форму, словно облака на горизонте. Меня зовут по имени снова. И снова, все еще вдалеке. В чьей-то машине гортанно пу…
— Слушай, Линдси, я собиралась с тобой поделиться…
Она изображает пальцами кавычки и хихикает, но я вижу, что она серьезно.
Впервые я по-настоящему задумываюсь об этом — впервые позволяю себе задуматься.
Как обычно, когда он улыбается, у меня подскакивает сердце. Он проводит рукой по взъерошенным каштановым волосам, и я воображаю, что делаю с его волосами то же самое.
Вообще-то у нее получается: «Ты забыла перфятки». Она отказывается посещать логопеда и лечиться от шепелявости, хотя все одноклассники над ней смеются. Сестра утверждает, что ей нравится так говорить.
— Говорю, зря я не трахнул Габби Хэйнес, когда она вешалась на меня, — холодно произносит Роб.
Я покрепче зажмуриваюсь, наслаждаясь его голосом. В прошлом году Фила Хауэлла застукали полуголым с Шоном Требором на заднем сиденье папашиного «БМВ». Жизнь — забавная штука.
Я смотрю на руки Джулиет: они дрожат едва заметно, но быстро-быстро, словно крылышки колибри. Уголком глаза она замечает мой взгляд и опускает руки на бедра, грациозно, но безнадежно.
Иззи показывает перемазанный в арахисовом масле язык.
— Все будет хорошо. Смотри — он уже смеется.
— Не надо, — быстро возражаю я. (Джулиет наверняка велит матери вызвать копов.) — Это не так уж и важно. Завтра заберу.
Затем огибает меня, подходит к лестнице и замирает у ступеней. Оборачивается и с печальной улыбкой на меня смотрит.
— Что-то вроде. — Я потираю лоб. — Ты, гм, не видела Кента Макфуллера?
«Мы попали в аварию после вечеринки, которой еще не было».
В этот миг я слышу самый прекрасный звук за все свои семнадцать лет жизни (плюс пять дней загробного мира).
Линдси заставила меня понервничать, и по дороге я пересчитала все почтовые ящики. Неужели завтра мир покажется другим? Неужели завтра я буду казаться другой? Надеюсь, что да.
— Не сомневаюсь, — мурлычет он так тихо, что больше никто не слышит, и густо краснеет, словно сам от себя не ожидал.
— Может, не стоит… — начинаю я, но Тара уже вошла в дверь, и я следую ее примеру.
— Не уверена, что смогу объяснить, — отвечаю я Линдси.
— Сэмми была с Робом, — провозглашает Элоди, покачиваясь. — Вы только посмотрите на нее. Она выглядит виноватой.
Я пытаюсь подавить нарастающую панику. Опускаю голову и смотрю на Роба снизу вверх, как Линдси смотрит на Патрика, когда ей по-настоящему что-то нужно.
Клянусь, я слышу, как по комнате проносится тихий шелест. Вздох облегчения.
Я не уточняю, почему выбросила его: потому что Линдси пошутила, что оно напоминает комковатую сиську. Не могу сейчас думать о Линдси или Элли. И определенно не могу думать об Элоди.
— Это заняло минуты три, не больше, — заключила она.
— Двадцать две сотых мили! — хором выпаливаем мы и хохочем как умалишенные.
— Послушай, Джулиет… — Я едва могу говорить, зубы выбивают громкую дробь. — Уже почти час ночи, и ужасно холодно. Не хочешь заглянуть ко мне домой? Пообщаться? Мне известно, что случилось. — Я киваю …
— Не таких уж тайных, — заметила я, и он подмигнул мне.
В голове звенит, мне хочется поскорее убраться. Хиллари странно на меня смотрит.
Мисс Винтерс и противный мистер Шоу! В жизни никто бы не догадался!
— Господи, да что с тобой? — Линдси пристально на меня смотрит. — Встала не с той ноги?
Я несколько растеряна. Почему-то я ожидала, что к двери подойдет Мэриан.
Хотя поначалу я была уверена, что мы пришли не туда. Все такое маленькое. Ручей — тонкую черную струйку воды, затянутую льдом, — можно просто перешагнуть. Холм за ним плавно поднимается вверх, хотя в…
Приятно, что слово получилось так четко; приятно, что я вспомнила, чего хотела.
— А сегодня зачем устроил? — спрашиваю я просто для поддержания беседы.
Стивину Барбаре, энергичному бизнесмену и лучшему агенту на свете; Лексе Хилльер за то, что первой прочитала и полюбила все части романа; невероятной Бренде Боуэн за то, что первой поверила в эту кни…
— Ерунда? Ты серьезно? Моя детка выросла.
— Мне нужно быть уверенным, что на тебя можно положиться.
— Мы не опоздали, — возражаю я. — Еще только десять часов. И вообще, я звонила тебе.
— Ммм, ягодичные рогалики. — Элоди лезет в пакет, достает наполовину расплющенный рогалик и устраивает представление, откусывая огромный кусок. — На вкус как «Виктория сикрет».
Я забираю у нее перчатки. Они кашемировые, и сестра наверняка перемазала их арахисовым маслом. Вечно она копается в банках с этой дрянью.
Все повторяется: на первом уроке Эйлин Чо верещит при виде роз. Самара Филлипс наклоняется и гудит: «Наверное, он очень любит тебя». Я прохожу мимо тех же людей в то же время. Аарон Стерн снова разли…
Одно-единственное слово унимает сердцебиение, дыхание снова становится размеренным.
Покончив со всеми тремя кабинками, я распахиваю двери и смотрю на их отражение в зеркале: гладкие, чистые, безликие, какими и должны быть двери туалетных кабинок. Почему-то меня переполняет такая гор…
— Слушай! — Я сбрасываю туфли, и они с грохотом падают на пол. — Давай поменяемся.
— Что слышала. Сука. Гадина. Плохой человек.
— Нет, не буду. — Я подхожу и обнимаю маму. — Но все равно спасибо.
— Тебе известно, что ученики называют этот пятачок Курительным салоном?
Однако все молчат. Мы понимаем все отчетливее: случилось нечто очень плохое. Элли так и застыла посередине комнаты. В растянутой футболке и мешковатых шортах она выглядит намного младше, чем на самом…
— Возможно. — Я смотрю на Линдси, но она упорно отводит глаза. — Наверное, мы никогда уже не узнаем.
— Вы бы поосторожнее, ребята. Элоди как-то отравилась местной курицей. Ее рвало два дня подряд, прикиньте? Если это и правда была курица. Она клянется, что нашла в ней комок шерсти.
Молчание. Полное молчание. Элли перестает грызть ногти, а Линдси совершенно застывает. Я никогда не видела ее такой. Несколько секунд мне кажется, что сердце остановилось, я испытываю странное ощущен…
Через некоторое время Пикуль перестает скрестись. Наконец он видит, что это бесполезно, и убегает, клацая когтями. В жизни не ощущала себя такой одинокой.
— А может, у вас не было плана. — Теперь она говорит тихо, почти мелодично. — Вы ничего не замышляли, просто напомнили, что у меня никого нет, ни друзей, ни тайных поклонников. «Может, в следующем го…
— Друзья детства. Лучшие подруги. Не разлей вода.
Анна долго смотрит на меня, словно сомневается, что я серьезно.
Долгий пронзительный вопль раздается на другой стороне, и Линдси выбирается на дорогу с разинутым ртом и слезами, струящимися по лицу. Кент рядом с ней, поддерживает Элли, которая хромает и кашляет, …
— У нас с собой, — отвечает Элли, поглаживая бутылку в сумочке.
Скрестив руки на груди, я машинально пячусь.
Наконец Элоди высвобождает ногу и валится назад, на один из книжных шкафов. «Руководство по ведению домашнего хозяйства» Марты Стюарт падает ей под ноги.
— Люблю, — соглашаюсь я, и это не просто слова.
— Да ладно, пошли с нами, — ноет Элли с заднего сиденья, тоже в тысячный раз. — Вылезай из этой чертовой машины.
Вообще-то я собиралась произнести: «Вряд ли это можно исправить». На глаза наворачиваются слезы; сдерживая их, мне приходится судорожно глотать воздух. Я отворачиваюсь от Кента, чтобы он не заметил.
— Если решила остаться, запри дверь. Пусть здесь будет частная собственность.
Ее лицо становится серьезным; она медленно затягивается и смотрит на меня сквозь клубы сизого дыма.
— Скажи им, — бешено требует она, приближая свое лицо к моему. — Ты должна им сказать.
— Все равно не понимаю, почему ты не можешь просто отвезти нас домой попозже, — недовольно ворчит Линдси, но вылезает из машины, и Элли с Элоди тоже.
Популярность — странная штука. Ей невозможно дать толковое определение, обсуждать ее не круто, но всегда ясно, что это именно она. Как косоглазие или порно.
— Я хочу писать, — подпрыгивает на месте Рейчел.
— Ты потрясающая, — сообщает Тара; она берется за руль и матерится, потому что снова загорается красный.
— Кстати, напомни, когда вы с Патриком начали? Месяца три назад?
— Я не виновата, что не могу быть как ты, ясно? Я не встаю по утрам с мыслью, что мир прекрасное, счастливое место, ясно? Просто я устроена иначе. Вряд ли меня можно исправить.
Фыркнув, Линдси разливает кофе на приборную панель, а я начинаю безостановочно хохотать. Всю дорогу до школы мы придумываем вкусы для ягодичных рогаликов. Плевать, что моя жизнь, мои подруги — странн…
Я молчу, он отворачивается и пожимает плечами.
— Ни в коем случае, Иззи, — раздраженно вздыхает мама. — С тобой все в порядке.
Склонив голову, она сосредоточенно следит за пальцами.
— Я как раз ищу врача. — Мне жаль Бриджет, но она вправе знать, на что способен ее так называемый парень. — В наши дни ужасно трудно найти хорошего врача. Особенно такого, кто принимает в ресторане с…
Едва очутившись в коридоре, я прислоняюсь к стене, радуясь твердой опоре. Что-то вскипает внутри, и я не представляю, как мне себя вести — прыгать вверх-вниз, смеяться или визжать. К счастью, в корид…
Он всегда любил отклоняться от темы, даже в детстве.
— Слава богу, — вздыхает Линдси, шебуршась и зарываясь в покрывала.
Слово с глухим стуком перекатывается в мыслях. Кто, по его мнению, совершил ошибку: я или он? Ошибка, ошибка, ошибка. Какое странное, жгучее слово.
Вот видите, от уроков здоровья один вред.
Он отшатывается. Его лицо становится пепельно-белым; затем он густо краснеет от лба вниз, как будто в него наливают томатный сок.
— Мой парень — идиот, — изрекаю я, как только он, шатаясь, уходит.
— У нас есть гостевая комната, — сообщает Кент.
— Прости, — выдавливаю я. — Не могу сейчас с тобой говорить.
— Да. Абсолютно. Отравилась суши вчера вечером.
Совершенно очевидно — мне, по крайней мере, — что он имеет в виду не только нашу беседу. Прежде чем я успеваю ответить, Роб отвешивает замысловатый поклон, поворачивается и уходит прочь.
По дороге мы проходим мимо парочек, которые обжимаются в углах и на лестнице. За закрытыми дверями раздается приглушенное хихиканье. Элоди стучит по дверям кулаком и кричит: «Берегите любовь!» Линдси…
Как будто танцевать полуголыми в зимнем спортивном снаряжении — самое подходящее занятие для герлскаутов.
— Надеюсь, Роб переживет, если от тебя будет попахивать.
— Нет, — пытаюсь я улыбнуться. — Я справлюсь. Правда.
— Я не крала его. Оно досталось мне по справедливости, — протестует Линдси и для пущей выразительности хлопает ладонью по столу.
— Следи за тоном. Я только пытаюсь помочь.
Я оборачиваюсь. Кент стоит за спиной и улыбается.
Я прошу одолжить ручку. Лорен шепотом спрашивает, пишет ли она. Мистер Тирни хлопает учебником по столу.
— И как ты вернешься? — интересуется Линдси, все еще посматривая на меня с подозрением, но открывает дверцу.
— До встречи, — громко прощаюсь я со всеми сразу.
Теперь понимаю. Он помнит. Помнит свои слова в шестом классе, что я недостаточно крута для него, — помнит и до сих пор в это верит. Тут в моей душе испаряются последние остатки жалости к нему. Он сто…
— Разве ты искала не меня? Разве ты искала не нас?
Теребя краешек одеяла, я вспоминаю о множестве вечеров, проведенных наедине с ним в подвале, надежном укрытии от остального мира, залитом синим светом. По большому счету не такой серьезный срок, чтоб…
— Отстойный город, — заявляет Элли. — Здесь никогда ничего не случается.
— Мне нужно заглянуть в «Хунань китчен». — Я собираюсь с силами. Сейчас начнется. — Передать кое-что Анне Картулло.
Возможно, дело в позднем часе или стрессе последних нескольких дней, но я тоже ничего не понимаю.
Конечно, фонарик я забыла. Я наполовину бегу, наполовину скольжу по обледенелой дорожке, жалея, что не надела кроссовки вместо своих любимых оливковых кожаных сапог на танкетке «Дольче вита». С друго…
Бейонсе гремит во всю мощь. Вазы дребезжат на книжных полках. Моя голова вот-вот взорвется, по телу пробегает озноб. Ноль тридцать семь. Я забираюсь на диван поглубже, укрываю колени одеялом и затыка…
Тара барабанит пальцами по уху, давая понять, что не слышит.
Разумеется, с тех пор все изменилось. Я пожимаю плечами и вскидываю голову.
— По-моему, это мило, ясно? — оправдываюсь я. — Если кто-то послал ей столько роз… Ну, не знаю. По-моему, это мило, вот и все.
— Счастливого Дня Купидона, — приветствует отец.
— Роб… — Я обнимаю его. Мир вращается. — Пойдем отсюда, ладно? Поехали к тебе. Я готова. Останемся вдвоем, только ты и я.
— Передай Джулиет, пусть не делает этого, — слетает с моего языка.
Выключив душ, подруга хватает меня за руку и тащит в коридор.
В этот момент я вдруг думаю о Кенте. Он тоже возненавидел бы меня, если бы все знал. Почему-то мне становится грустно.
Мгновение он улыбается только мне. Всего мгновение, но его хватает, и мое тело вспыхивает, как рождественская витрина.
Как только я это понимаю, в темноте одна за другой вспыхивают яркие искорки. На меня несется галерея дурацких мотивирующих плакатов, которые школьный психолог миссис Гарднер развесила по стенам кабин…
— Ты нужен мне. — Получается странно и страстно, и я отчаянно заливаюсь краской. — В смысле, не лично ты. Просто мне нужно…
Как обычно, на Элоди только тонкая кожаная куртка, хотя в прогнозе погоды передавали, что температура не поднимется выше нуля.
Не боясь опоздать на математику, я смачиваю кусок бумажного полотенца, просто в качестве эксперимента, и провожу по надписи на двери кабинки. Не поддается. Но, начав, я уже не могу остановиться. Я за…
— Помогите! Помогите! — причитает Линдси. — Элоди осталась там! Кто-нибудь, помогите ей! Пожалуйста!
Я пробиваюсь сквозь толпу в коридоре и уже наполовину спускаюсь по лестнице, когда кто-то окликает меня. Я замираю на месте; люди позади налетают друг на друга, словно костяшки домино, и осыпают меня…
Я оказываюсь в первой комнате наверху, одной из самых просторных, и мое сердце ухает вниз: Кент; он в углу болтает с Фиби Райфер. В тот же миг у меня в голове разражается мощный бестолковый буран. Ро…
Она вышла в туалет поправить макияж, и через пять секунд меня скрутило. Надо было меньше пить и смеяться! Мне в жизни так не хотелось писать. Я рванула в туалет, не переставая хихикать, а Элоди и Элл…
Наконец я прорубаюсь сквозь толпу. Джулиет загораживает дверной проем. Она даже не обращает на меня внимания. Замерла неподвижно, как статуя, уставившись мне через плечо. Она смотрит на Линдси. Так е…
Я оглядываюсь по сторонам; мгновение все кажется размытым и немного искаженным, как будто вокруг не комната, а ее прозрачный оттиск, который криво наложили и углы не совпадают с реальностью. Затем ос…
— Привет. — Теперь я не вполне понимаю, зачем подошла; самое забавное, что я нервничаю. — Как тебя зовут?
Через секунду мать уходит, хлопнув дверью. Я закрываю глаза и перебираю последние мгновения, последние воспоминания: удивленное лицо Линдси, деревья в свете фар, напоминающие зубы, дикий рев мотора. …
Мать отпрянула, как будто я влепила ей пощечину. На самом деле мне хотелось спросить: «Где ты была четыре дня назад? Где ты была, когда моя машина слетела с дороги среди ночи? Почему ты не думала обо…
Мою шею заливает жаром, и я догадываюсь, что кожа наверняка пошла красными пятнами. Обычное дело, когда я смущена. Никакие дерматологи, притирки и пудры не помогают. Когда я была помладше, ученики ра…
Но она тоже слышала. Она поднимается и включает свет, затем вырубает телевизор, который по-прежнему тихонько работал. Яркий свет режет глаза, и я зажмуриваюсь. Линдси ругается и натягивает покрывало …
Долю секунды за мной наблюдают десятки любопытных глаз. Я невольно подношу руку к лицу, внезапно испугавшись, что все заметят красноту на моем подбородке и поймут, чем я занималась, и ныряю обратно в…
Однажды я читала, что дежавю возникает, когда две половинки мозга обрабатывают информацию с разной скоростью: правая на несколько секунд раньше левой или наоборот. С наукой у меня особенно плохо, так…
— Еще немного, — заверяю я, хотя начинаю подозревать, что мы повернули слишком рано.
— Ничего не понимаю. — Линдси дуется на переднем кресле, посередине подъездной дорожки Кента, за остальными машинами. — Как же мы доберемся домой?
Я вдыхаю и выдыхаю облачко пара, наслаждаясь острым покалыванием воздуха в горле. Я почти рада, что Джулиет исчезла. Не знаю, что сказала бы ей. К тому же она не выбросила цветы. Это хороший признак.…
На прощание я покорно сношу одно из его пресловутых медвежьих объятий. Я полна любви к отцу от головы до кончиков пальцев. Любовь пузырится внутри, словно меня хорошенько взболтали, как бутылку колы.…
Дома я проверяю телефон: три новые эсэмэски. Линдси, Элоди и Элли написали одно и то же: «С Днем Купидона! Я <3 тебя». Наверное, послали их вместе. Иногда мы набираем и отправляем одинаковые эсэмэски…
К счастью, есть другой способ сбежать: через дыру в заборе за спортивным залом, рядом с теннисным кортом, который мы называем Курительным салоном, потому что там тусуются курильщики. Однако когда мы …
Бриджет выглядит озадаченной, и мгновение мы просто стоим и молчим. Мы с Алексом не сводим друг с друга глаз, а Бриджет крутит головой так быстро, что та вот-вот оторвется.
Линдси докуривает, и мы бросаем упаковки из-под йогурта прямо на землю, на мерзлые черные листья, смятые сигаретные пачки и полиэтиленовые пакеты, залитые дождевой водой.
— Но и не так уж хорошо. — Я лишь пыталась обосновать отказ от вечеринки, но по-настоящему завожусь, едва речь заходит о Робе. — «Лю тя»? Что еще за жалкий лепет? Мы встречаемся с октября.
Беней мы прозвали мистера Бенетера, директора. Из всех невероятных вещей, которые прозвучали за последние две минуты, самая невероятная — то, что мисс Винтерс знает это прозвище и использует его.
С трудом поднявшись, Линдси распахивает дверцу. Я вырубаю мотор, вылезаю из машины вместе с ней и кидаю ключи через крышу. Она ловит их одной рукой. Вспыхивают фары, и я оборачиваюсь, щурясь и вытяги…
Затем я закрываюсь в ванной, где теплое покалывание поднимается от кончиков пальцев к голове, и пытаюсь запомнить, как выгляжу сейчас, в этот миг. Через некоторое время мои черты просто повисают в зе…
Мы появляемся на парковке ровно за десять минут до первого звонка. Линдси прибавляет ходу и мчится на нижнюю, учительскую парковку, распугав стайку десятиклассниц. Из-под их курток выглядывают красно…
Успокоиться не получается, словно мне необходимы ответы на вопросы, которые я не могу задать. Я медленно сползаю с дивана, стараясь не разбудить Линдси, но окалывается, что она все же не спит. Она пе…
Вокруг потихоньку собираются автомобили, водители гудят, опускают окна и орут. Фразы теряются в реве моторов и блеянии гудков, но все равно это унизительно. Я вжимаюсь в кресло при мысли, что придетс…
В углу я замечаю Кента в галстуке и рубашке на три размера больше, заправленной в поношенные брюки-хаки. Хорошо хоть котелок не напялил. Кент болтает с Фиби Райфер, они над чем-то смеются. Мне неприя…
— Надо подать иск о нарушении авторских прав. Прикинь! Двадцать баксов всякий раз, когда кто-нибудь копирует наш стиль. Да мы озолотимся! — Элли хихикает. — Хочешь мятную конфетку?
В ванной я провожу двадцать минут, умываюсь, заново крашусь, хотя руки дрожат, а отражение в зеркале двоится. Всякий раз, когда крашусь, я вспоминаю мать — я любила наблюдать, как она склоняется над …
Звучит первый звонок: урок официально окончен. Моя кровь бурлит, воздух вновь начинает петь. Я осторожно огибаю парту, подхожу к доске и замираю, когда между нами остается всего несколько футов. Он н…
И лицо надо мной, белое и прекрасное, с большими, как луна, глазами. «Ты спасла меня». Прохладная сухая ладонь на щеке. «Зачем ты спасла меня?» Слова набегают волной. «Нет. Наоборот». Глаза цвета рас…
Его лицо стало темно-красным, едва ли не фиолетовым. Я вывела его из себя, возможно впервые в истории «Томаса Джефферсона». Заработала очко в игре, которую мы с ним ведем. При этой мысли у меня екает…
Когда мы въезжаем на дорожку, которая вьется мимо верхней парковки и спускается к учительской парковке и Аллее выпускников, я успокаиваюсь, хотя Линдси ругается, а Элоди ноет, что еще одно опоздание …
Мы засмеялись. Мелодраматична, как всегда! Мы собирались на вечеринку в дендрарии, которая по традиции проводится в первые теплые выходные года. Впереди расстилалась ночь. Мы были счастливы. Линдси с…
Неизвестно, как долго я сижу — минут пятнадцать, не меньше, потому что успеваю выплакать все глаза. Я перемазалась в соплях и безнадежно испортила меховое болеро потеками туши и краски для лица. В ка…
Наконец она успокаивается, визг переходит в клокотание в горле. Линдси косится на меня. Я невольно хихикаю. Она выглядит настоящей чудачкой.
Мой голос звучит хрипло и странно. Все прочие впечатления накатывают одновременно; я слышу шипение молока в кастрюльке на плите; милое и заботливое лицо Кента становится четким; хлопья снега тают на …
Элоди даже ухом не ведет; она слишком занята Стивом Маффином. Но Элли оборачивается, улыбается, вопит: «Привет, крошка!» — и салютует пустой бутылкой из-под водки.
И просыпаюсь с мыслью об одном фильме. Главный герой умирает — уже не помню, каким образом, — но только наполовину. Одна его часть лежит в коме, а другая бродит по миру, своего рода чистилищу. Суть в…
Затем я отстраняюсь. Иначе бы не удержалась и поцеловала его в шею. Не понимаю, что со мной творится. Я никогда не испытывала подобного с Робом. Руки так и тянутся к Кенту. Возможно, несколько смерте…
Мне было ясно, что она уже задвинула воспоминание в дальний угол сознания, снабдив пометкой «Вещи, о которых мы никогда не говорим», и изобретает новые, альтернативные варианты: «Я съездила в Нью-Йор…
Дальше «Ниман Маркус», куда я заглядывала только по настоянию Элли, потому что в нем все стоит миллион долларов. Кортни меряет странные старушечьи шляпки, а Бетани фотографирует ее и угрожает выложит…
В его голосе звучит облегчение. Кроссовки шелестят по ковру. Через минуту он возвращается со стаканом воды, в котором именно столько кубиков льда, сколько нужно.
Однажды мы с Линдси смотрели старый фильм. Главный герой рассуждал о том, как печально, что когда ты занимаешься сексом в последний раз, тебе неизвестно, что он последний. Конечно, в эксперты я не го…
Мне хочется возразить: «Ты заставил меня ждать еще дольше», но он, разумеется, не поймет. К тому же видя, как он шаркает поношенными кроссовками «Нью беланс», я понимаю, что он не так уж и плох. Да, …
Но хуже всего новое строительство. Кто-то купил эту землю, и на ней торчат два дома разной степени готовности. Один — всего лишь каркас, сплошь отбеленное дерево, гвозди и щепки, как будто обломки су…
Кент сжимает мне руку и отходит. Я слышу шелест ткани и ахаю: внезапно открываются три огромных окна от потолка до пола, занимающие целую стену. Свет по-прежнему не горит, но это не имеет значения. О…
По крайней мере, Гусиный мыс такой же высокий, как в моей памяти. Иззи забирается на ровную верхушку, и я карабкаюсь за ней. Пальцы в перчатках уже онемели. Поверхность камня покрыта ломкими мерзлыми…
Все решили, что я притихла из-за Роба. Но дело, разумеется, не в нем. Я притихла потому, что когда стрелки часов переползают за полночь, страх возвращается и медленно наполняет меня, как песок колбу …
Остаток урока я веду себя тихо, хотя шепотки и смешки не прекращаются, и получаю три записки. Одна от Бекки: «Ты потрясающая»; другая от Ханны Гордон: «Он та-а-акой душка». Третья падает ко мне на ко…
Не знаю, как долго мы целуемся. Кажется, что много часов, но когда он отстраняется, задыхаясь и держа мое лицо ладонями, тусклые цифры на приборной панели показывают всего на пару минут больше.
Я рассеянно гадаю, зачем Линдси спускалась в такую даль разукрасить дверцу туалета — в смысле, почему это было для нее важно. Она уже написала свое уравнение дюжину раз в кабинках напротив столовой, …
Остаток урока он почти не замечает меня — только если я поднимаю руку. Честное слово, когда наши взгляды пересекаются, все мое тело превращается в огромную мурашку. И я готова поклясться, что он чувс…
Я совершенно забыла о Бриджет, Анне и Алексе из-за того, что так и не ходила с Линдси есть замороженный йогурт — что-то мешало мне, заставляло держаться поближе к школе, к центру событий. При виде кр…
С этим обещанием Элоди сползает с дивана на пол, где мы разложили пыльную спиритическую доску в память о старых добрых временах. Мы пытались гадать, но все бесстыдно подталкивали доску, и стрелка чер…
Не знаю, что и хуже: если родители уже в курсе и бодрствуют, чтобы допросить меня с пристрастием и пригрозить отправить утром в больницу и вызвать психолога, или если они мирно спят, и я вернусь в те…
Я поднимаю глаза. Девушка в костюме ангела стоит рядом и разглядывает розу, которую только что положила на парту, со сливочно-розовыми лепестками, словно из мороженого. Она еще не убрала руку, и скво…
Я пытаюсь проглотить комок в горле. Самое ужасное — что я никому не могу рассказать о происходящем… или произошедшем. Даже маме. Много лет минуло с тех пор, как мы с ней обсуждали что-то важное; я на…
Раздается визг и взрыв смеха. На мгновение сердце замирает в груди, и я думаю: «Не может быть, только не сегодня, только не снова, только не Джулиет». Но тут Орен кричит: «Дружище, ради бога, надень …
— Это случилось перед тем, как ее родители развелись. — Джулиет бросает беглый взгляд в мою сторону, и он словно прошивает меня насквозь. — В то время она постоянно грустила. Я часто ночевала у нее д…
Она прочла ее на вышитой подушке в доме у учительницы музыки, и мы обе смеемся над тем, какое барахло эти вышитые подушки. Но молитва так и вертится у меня в голове. Вновь и вновь я повторяю единстве…
Джулиет снова смотрит на дверь и слегка улыбается. Как бы мне хотелось войти в ее воспоминания и увидеть то же, что видит она, исправить то, что сломано!
Шоу ходит вокруг стола, а я молюсь — молюсь, — чтобы он не приблизился к окну и не увидел, как я обжимаюсь с кучей старого спортивного барахла. Представляю, какие пойдут слухи: «Саманту Кингстон заст…
Меня изрядно подташнивает, и от болтовни Линдси легче не становится. Весь день я не могла есть, так что умирала от голода, когда мы добрались до дома, и сожрала пару дюжин крекеров с песто и козьим с…
Тут я вспоминаю историю, которую мне рассказали родители. Во времена, когда «Томас Джефферсон» получил прозвище «Школа самоубийц», один парень повесился в собственной кладовке, среди пронафталиненных…
Мы с Элли пробираемся по коридору. Я сканирую толпу в поисках Кента, ныряю в боковые комнаты, все больше и больше расстраиваясь, когда не нахожу его.
Тут я вспоминаю фразу Элли в первый день, когда все началось: если в Таиланде взлетит стайка бабочек, в Нью-Йорке случится гроза. Я думаю о миллионах верных и неверных решений, случайностей и совпаде…
Открытая дверь по левую руку ведет прямо в комнату: вот где телевизор. Краем глаза я различаю кресло и силуэт мужчины: краешек огромной челюсти, подсвеченный голубым мерцанием экрана. Кажется, Линдси…
Коридоры уже опустели. Все в столовой. Мы просто стоим и улыбаемся друг другу. Затем его взгляд смягчается, и мое сердце взмывает ввысь. Все во мне свободно трепещет, как будто я готова оторваться от…
Я опускаю окно. Холод врывается в машину, вышибает дух, сковывает тело. Я чувствую себя мозаикой из разрозненных кусочков: дергающийся локоть, сведенное судорогой бедро, зудящие пальцы. Музыка в маши…
Во мне вскипает ярость. Он словно ощупывает меня взглядом сверху вниз, пытаясь облапать всю сразу. Поверить не могу, сколько вечеров я провела на диване в его подвале, позволяя лить на себя слюни. Го…
В идеальный день не будет никаких уроков, это точно. На завтрак подадут оладьи — мамины оладьи. Папа приготовит свою знаменитую глазунью, а Иззи накроет стол, как иногда по выходным, разномастными та…
Она перестает бороться и долго смотрит на меня. Машин на дороге нет, и во время паузы я ясно и отчетливо слышу: «Саманта Эмили Кингстон!» Голос доносится из леса, откуда-то слева. Только один человек…
У закрытой двери уже выстроилась очередь. Кто-то подпрыгивает на месте, скрестив ноги. Кто-то молотит в дверь. Кто-то указывает на часы и раздраженно ругается.
Если бы не кроссовки, я бы пожалела его. Он что, не потрудился их снять? Слишком увлеченно строил планы атаки на мой лифчик? К тому же почти добравшись до лестницы, он случайно падает на десятиклассн…
Начинаю я с ежегодника за первый класс. Он сразу открывается на классе мистера Кристенсена. Надо же, какая удача. А вот и я, немного в стороне от группы. Отражение вспышки в очках скрывает глаза. Улы…
Пловчихи немного успокаиваются. За столом расцветают улыбки. Все поглядывают на меня с благоговением, как будто не могут поверить в подобную доброту, как будто я вручила им подарок. Отвратительно. Он…
Я переживаю из-за сущих пустяков: из-за того, что подруги меня бросили всего через тридцать секунд после прихода на вечеринку, из-за того, что Роб так напился, из-за того, что Кент продолжает болтать…
— Зайдите завтра, — предлагает хозяйка, провожая меня в переднюю. — Уверена, что Джулиет все приготовит. Она очень ответственная. Хорошая девочка.
Хотите секрет? Однажды, когда мы целовались, я распахнула глаза и увидела, что его глаза открыты. Он даже не смотрел на меня. Через мое плечо он разглядывал комнату.
Он не оглядывается, но кончики его ушей краснеют. Класс хихикает и гогочет. Я испытываю прилив адреналина, как всегда, когда знаешь, что поступаешь дурно, но тебе это сойдет с рук, — например, когда …
Прочесть записку, прикрепленную к этой розе, я не удосуживаюсь и остаток урока не свожу глаз с доски, чтобы Кент не подал мне знаков. Я так старательно избегаю Кента, что почти пропускаю момент, когд…
Если вы похожи на меня, вы просыпаетесь за семь минут и сорок семь секунд до того, как за вами должна заехать лучшая подруга. Вы слишком переживаете, сколько роз получите в День Купидона, и потому ус…
Некоторое время я слушаю. Когда он храпит, я всегда вспоминаю детство: маленькой я сидела на переднем крыльце и наблюдала, как папа нарезает круги верхом на своей шестилетней газонокосилке «Сирз», ко…
Я снимаю с Роба рубашку, так что мы лежим грудь к груди. Кожа издает странные хлюпающие, чмокающие звуки, когда наши животы слипаются и разлипаются. Через какое-то время Роб размыкает объятия. Я прод…
Стало еще холоднее. Дождь пополам со льдом стучит по крыше автомобиля, пока я прогреваю мотор, дую на руки и дрожу, благодарная за то, что выбралась. Как только я выхожу на улицу, мне становится легч…
Натянуто улыбнувшись, я бросаю ручку в сумку. Губы Лорен расплываются от уха до уха. Разумеется, я выкину эту дрянь сразу после урока; со слюной наверняка переносится куча мерзких бактерий.
Я снова обращаю все внимание на мистера Даймлера. Он стоит перед классом, скрестив руки на груди с притворно серьезным лицом. Вот что еще мне нравится: он никогда не злится по-настоящему.
Произошедшее с Элоди и Джулиет кажется невыносимым, сознание заволакивает тяжелая пелена, и я рыдаю. Это вторая ночь подряд, когда я полностью теряю лицо перед Кентом, хотя он, конечно, даже не догад…
Вот бы перемотать назад весь вечер, перемотать последние пару недель, вернуться в то мгновение, когда Роб наклонился, положил подбородок мне на плечо и признался, что мечтает спать рядом со мной; вер…
Холодный воздух врывается в машину, как удар в живот, и я сдуваюсь. Остатки ярости и бесстрашия испаряются, остается одна усталость.
Я приоткрываю дверь, за которой стоит недовольная Линдси в объемной куртке, застегнутой до подбородка. Но я все равно рада ее видеть. Она кажется такой нормальной, такой привычной.
Линдси кивает, принимая комплимент. На самом деле у нас одинаковые юбки. Два раза в год мы с Линдси, Элли и Элоди нарочно одеваемся одинаково: в День Купидона и в Пижамный день на Неделе школьного ду…
— Сара Грундель всем рассказывает, что Линдси сломала ей жизнь. — Элоди ловко закидывает картошку в рот, и мне приходится подождать. — Она пролетела мимо четвертьфиналов, а тебе же известно, как для …
Врать не стану. Хорошо, что нам все дается легко. Приятно, когда можно натворить почти что угодно и последствий не будет. После окончания школы мы оглянемся назад и поймем, что все делали правильно: …
Тут я осекаюсь; слова застревают в горле. Я на грани слез, полная слепой ярости, которая окутывает меня облаком, заслоняет все, кроме единственного жгучего разочарования: я не могу заставить ее понят…
В темноте что-то шелестит, и я понимаю: он поднял руку. Я почти вижу, как его пальцы, раскаленные добела, замирают у моего лица. Он роняет руку, и тепло покидает меня вместе с ней.
Слишком долго я пробыла на улице. Мои мысли заходят в тупик. Все кажется бессмысленным. Странные образы вспыхивают в голове, причудливый фантастический водоворот теплых вещей: полный бассейн исходяще…
Она затягивается и выпускает облако дыма. Ее сигарета совсем тонкая и напоминает самокрутку. Меня наконец осеняет: это косяк. Наверное, травка перемешана с целой кучей табака, потому что я не сразу у…
— Дело не во мне. Я не попала в беду. Мне… надо помочь одному человеку. — Я осторожно убираю руку Кента со своей талии. — Я действительно не могу объяснить. Ты должен довериться мне.
Кортни чуть не выпрыгивает из трусов, когда я достаю кредитную карту, даже не взглянув на сумму. Ладно, ладно, я увидела ее, краем глаза. Трудно не заметить большие зеленые цифры «302.10», мерцающие …
Не собиралась признаваться в этом так неуверенно, но я действительно его хочу. Кого я хочу, так это мистера Даймлера. Голова кружится в слепой панике; я не могу вспомнить его имя и готова истерически…
Линдси смеется долго и громко, а я отпиваю кофе. Это обжигающий кофе, лучший кофе во всем Риджвью, нет, во всем мире. Боже, благослови «Данкин донатс».
Я бросаюсь вперед, но все выбирают это мгновение, чтобы плотнее сжать кольцо. Не могу смотреть на это еще раз. Не желаю видеть, что будет дальше. Я с трудом держусь на ногах, и меня все толкают. Я ме…
В некотором роде это глупое, банальное заявление, но от того, как он говорит, безупречно честно и просто, словно это святая истина, у меня слезы наворачиваются на глаза. Я забираю одежду и иду в кори…
Уже слышны шаги, ветки хрустят под ногами. На дороге было на удивление мало машин, но теперь с обеих сторон доносится низкий рев больших моторов. Я закрываю глаза и воображаю полет.
Вот дерьмо. Я в прямом смысле слова кусаю себя за руки, стараясь не завопить, или не заплакать, или не рассмеяться, или не сблевать, или все сразу. Этого. Не может. Быть. Мне не терпится выудить теле…
Получается не слишком убедительно. Просто я не уверена. На самом деле я не ненавижу Анну. Линдси вечно твердит, что ненавидит ее, но с Линдси никогда не ясно, в чем дело. Я затягиваюсь косяком. До си…
— Да неужели? По крайней мере, я не разгуливаю с таким видом, будто лучше всех! — Я не в силах удержать поток слов. — Ты тоже не идеал. Уверена, что и ты поступал дурно. Уверена, что и ты поступаешь …
Мистер Шоу, главный тренер, стоит у спортивного зала, пока мы вылезаем из машины. Наверное, разглядывает наши задницы. Элоди считает, что он выпросил себе кабинет рядом с раздевалкой для девочек, пот…
Мы стоим в неловкой тишине. В жизни не общалась с Анной Картулло, по крайней мере в жизни до автокатастрофы, не считая единственного раза: она назвала Линдси злобной сукой, а я крикнула: «Не смей наз…
Видимо, Кент замечает выражение моего лица, потому что опускается рядом на корточки, пытаясь заглянуть мне в глаза.
Очень мило, но я не могу сосредоточиться, когда его руки шарят по моему телу. До меня внезапно доходит, что я никогда не думала про утро. Понятия не имею, как надо вести себя на следующий день после …
Выбравшись из машины, я огибаю дом. Только бы мама не высунулась из окна каморки или папиного кабинета! Я рассчитываю на то, что она сейчас в ванной, принимает традиционно долгий душ, прежде чем забр…
Звенит звонок, и десятиклассницы бросаются к двери, будто их отпустили с урока. Я тоже собираюсь покинуть туалет, пройтись по коридору, спуститься по лестнице, повернуть направо и переступить порог к…
Его ладони гладят мой живот, пальцы теребят косточки лифчика. Он не особо ловко управляется с лифчиками. Да и с грудями тоже, если на то пошло. В смысле, я, конечно, не в курсе, чего ожидать, но он п…
Вот что еще я выяснила в то утро: если перейдешь черту и ничего не случится, черта потеряет смысл. Как в старой загадке: если в лесу упадет дерево, а вокруг никого нет, раздастся ли треск?
Дождь оглушительно грохочет, и я вздрагиваю от удивления. Мгновение мы стоим на крыльце под крышей, обхватив себя за плечи, и наблюдаем, как дыхание вырывается изо ртов клубами пара. Холодно. Вода не…
Я не доезжаю до дома Кента. Не собираюсь оставаться надолго и не хочу, чтобы другие машины загородили мне путь. К тому же мне нравится идея брести по лесу под дождем. Это испытание, еще один способ п…
Так странно и так похоже на Иззи, что я не в силах придумать ответ и просто обнимаю ее. Мне столько хочется рассказать ей, о чем она понятия не имеет: как родители привезли ее из роддома, крошечный р…
От нее, как обычно, пахнет кокосом; и я вспоминаю, как она была совсем крошкой и мы купали ее в раковине. Она сидела, улыбалась, смеялась и плескалась, словно квадратная фарфоровая раковина размером …
Мне нравится открывать подобные мелочи: то, что он любит соус барбекю и не любит горчицу; то, что болеет за «Янкиз», хотя предпочитает бейсболу баскетбол; то, что сломал в детстве ногу, пытаясь переп…
— Дело в том, что мы ничего такого не хотели, понимаешь? Мне кажется, я… мы… вообще об этом не думали. Так уж устроена жизнь. Меня тоже постоянно высмеивали. — Ее взгляд заставляет меня нервничать, и…
Когда он целует меня, его дыхание пахнет пивом и немного сигаретами. Я закрываю глаза и вспоминаю, как в шестом классе застукала его целующимся с Габби Хэйнес и так возревновала, что два дня не могла…
В «Старбакс» я покупаю латте. Элоди берет шоколадное печенье, хотя только что поела, а Линдси сажает на голову плюшевого мишку и заказывает воду, не моргнув глазом. Кассир смотрит на нее, как на поло…
Я пищу от ужаса, прежде чем понимаю, что это тоже отражение. На столе перед окном стоит маска, обращенная в сторону улицы. Приблизившись, я осторожно снимаю ее с подставки. Это женское лицо из газетн…
Даже покончив с верховой ездой, я иногда посещала Гусиный мыс, хотя все реже и реже. В шестом классе — после того, как парни на уроке физкультуры дружно оценили мою задницу как «чересчур квадратную».…
Поразительно, как сильно меняются люди. Например, в детстве я любила лошадей, «Лукуллов пир», Гусиный мыс и многое другое, но со временем на смену им пришли подруги, эсэмэски, сотовые телефоны, парни…
До меня доходит, что ни разу в жизни я не делала настоящее добро другому человеку — или, по крайней мере, очень давно. Иногда я развожу «Обеды на колесах» старикам и инвалидам, но только потому, что …
Петли задней и передней двери скрипят так громко, что вполне способны послужить сигнализацией (иногда я подозреваю, что родители устроили это намеренно). На кухне я осторожно наливаю немного оливково…
Я смотрю на Кента, которого никогда не понимала. По крайней мере, не понимала много лет. В детстве мы были очень близки — собственно, он был моим лучшим другом, а не просто первым, кто поцеловал меня…
В эту долю секунды она бросается к дороге, но удивленно оборачивается, в ее взгляде вспыхивает искра узнавания. Я кидаюсь за ней, толкаю в спину, и она катится на противоположную сторону дороги, как …
Роб со всей силы ломится в первую попавшуюся дверь, ту самую, с наклейками для бампера. Раздается хлопок, мы оба вваливаемся внутрь. Я снова целую Роба и пытаюсь раствориться в близости и жаре его те…
Слова сами слетели с языка, и я так поражена ими, что испытываю почти шок. Вовсе не поэтому я планировала секс с Робом — в смысле, не ради заверений. Я просто хотела с этим покончить. Вроде бы. Вообщ…
В своем последнем сне я кувыркаюсь, падаю сквозь воздух, но на этот раз темнота вокруг живет и пульсирует, и меня осеняет, что все это время я не была окружена темнотой, просто глаза были закрыты. Чу…
Но я обхожусь простым замечанием. Наверное, администрация делает исключения для учеников, у которых есть компромат на заместителя директора и учителя физкультуры (он же футбольный тренер, он же любит…
Глубоко вздохнув, я уверяю себя, что это неважно. Важно найти Джулиет. Я могу сделать хотя бы это.
Через час мы с Линдси и Элоди лежим на диване в форме буквы «Г». Элоди занимает верхнюю перекладину, а мы с Линдси устроились рядышком. Мои ступни прижаты к ступням Линдси, и она все время шевелит па…
Однако в начале вечера возможно все. Парадная дверь заперта, и нам приходится обойти кругом, где за задней дверью начинается очень узкий коридор, обшитый деревянными панелями, и крошечная крутая дере…
Она начинает скручивать очередной косяк, установив на коленях вместо подноса пакет брошюр по «Основам безопасности жизнедеятельности». (Примечание: до сих пор я была свидетелем, как брошюры по «Основ…
Все события дня — скандал в «Лучшем деревенском йогурте», то, что нас едва не застукали, мысль о том, как Линдси прячется где-то в лесу в мини-юбке и новых сапогах «Стив Мэдден», — кажутся такими сме…
Я думаю обо всем этом в доме Элли. Мне кажется, я еще не все сказала подругам; мы слишком много подшучивали, болтали о всякой чепухе, мечтали, чтобы мир и люди стали другими — лучше, интереснее, круч…
Опустившись на корточки, я крепко ее обнимаю, и перед моими глазами пролетает вся наша жизнь: ее крошечные детские пальчики и волосики, от которых пахло присыпкой; первый раз, когда она пришагала ко …
Она осекается, но я знаю продолжение: «Даже не боюсь умирать». А еще я знаю, что ее слова не совсем правдивы. Это не единственная причина ее появления на вечеринке. Пазл складывается, и все теперь до…
— Понятия не имею, о чем ты. — Меня распирает от смеха; слава богу, с одним делом покончено. — Идем. До смерти хочется йогурта.
Но подруги молчат, и через некоторое время Элли начинает посапывать в подушку. Все спят. Однако я еще не устала. Я на подъеме, поскольку нахожусь здесь, в безопасности, поскольку прорвала пузырь прос…
Мысленно я составляю список всего, что мне хотелось бы сделать в жизни, как будто все еще возможно. Большинство пунктов совершенно безумные, но мне плевать, я просто составляю список, как если бы сле…
Кажется, заявилась вся школа, но на самом деле ребят только шестьдесят или семьдесят. Столько еще ни разу не собиралось ни на одной вечеринке. Тут все сливки и середнячки двенадцатого класса с точки …
За спиной ревет автомобиль, и я подскакиваю. Приземляясь, я поскальзываюсь и падаю на четвереньки на лед, пока машина мчится мимо, а за ней другая и мотор рокочет как гром. Затем гудок, волны звука о…
Еще более странным было то, что мы только это и обсуждали — в смысле, как все будет перед смертью. Не помню, как мы перешли на эту тему, помню только, Элоди пожаловалась, что я всегда сижу рядом с во…
Мы с Линдси решаем прогулять седьмой урок и сходить в «Ти-си-би-уай». У Линдси седьмым уроком французский, который она не переваривает, а у меня английский. Мы часто прогуливаем вместе. Мы выпускницы…
— Важном занятии любовью. — Она наклоняется, и ее лицо становится огромным, как луна. — Хватит пока водки, ладно?
— Положу парочку, — решает Кент, снова поворачиваясь к плите.
— Ты избегаешь меня? — спрашивает он, дергая за лямку топа, как будто пятилетний мальчишка.
С другой стороны, я и помыслить не могла, что мне придется переживать один день вновь и вновь. Наличие небес не более удивительно, чем случившееся со мной.
— Можно только надеяться, — снова хихикает Линдси, наклоняясь и тыкая меня локтем в бок.
— Вечеринку у Кента и то, что Сэм отказывается идти, — докладывает Элли.
— Ясно. — Я выдыхаю и отворачиваюсь, чтобы он не видел, как сильно я разочарована. — Кстати, спасибо за розу.
Внезапно он громко, гулко всхрапывает, перекатывается набок и продолжает храпеть долгими переливами.
Звенит звонок на последний урок, словно подчеркивая ее правоту, и она пихает меня в бок.
Чего угодно я ожидала от нее, но только не этого. Еще более неожиданно, что она протягивает мне косяк, предлагая затянуться.
Я ничем не рискую. Естествознание — обязательный предмет, и напарников назначает учитель.
— Открытая спальня, — улыбаюсь я. — На двери наклейки для бампера. Очень мягкая кровать. — Я прижимаю пальцы к губам и посылаю Эми воздушный поцелуй. — Желаю повеселиться.
Мэриан снова улыбается, будто лучик света пронзает мрак.
— Разве что во рту у Патрика, — поддакивает Элли.
— Супер. — Элоди вытирает кофе скомканной салфеткой «Данкин донатс». — Теперь мои сиськи весь день будут вонять орехами.
— Уже почти два. — Элли встает; я вижу, как ее неясный силуэт хромает обратно к кровати. — Кому пришло в голову звонить в два часа ночи?
Могла бы не уточнять. Это наша пятничная традиция. Мы заказываем еду, роемся у Элли в шкафу, врубаем музыку погромче и танцуем, меняясь тенями для век и блеском для губ.
С открытым ртом она похожа на чучело рыбы, и я отворачиваюсь, сдерживая смех.
Его грудь быстро вздымается и опадает. Мы оба задыхаемся.
— Мы правда собираемся к нему на вечеринку?
Я чуть не восклицаю: «Она просто замечательная», но что-то меня останавливает.
Я выковыриваю мягкую начинку из рогалика и закидываю в рот.
Моей прекрасной сестре за то, что мне всегда есть на кого равняться.
Наверное, это секрет. Если когда-нибудь пожелаете вернуться в прошлое, просто поднимите глаза.
— Верно, — поддакивает Крисси. — Так нельзя.
Элоди толкает стрелку двумя пальцами, та делает один оборот и останавливается на слове «ДА».
— Хватит от меня убегать, — перебивает он меня, осторожно положив ладони мне на плечи, отчего мое тело пронзает заряд энергии и тепла. — Ясно? Так не пойдет.
Когда Элоди садится в машину и наклоняется за кофе, запах ее духов — малинового спрея для тела, который она упорно покупает в «Боди-шопе», хотя это перестало быть круто уже в седьмом классе, — такой …
— Могу прекратить, если угодно, — говорю я с невольным придыханием.
Я затихаю. Он щурится, словно пытается читать на иностранном языке.
— Нет! — Я отодвигаю стул и поднимаюсь; все мое тело трясет от ярости. — Нет. Не обещай мне, что все будет хорошо. Не убеждай, что ей было не больно. Ты не знаешь… понятия не имеешь… никто из вас пон…
Через несколько секунд все смеются. Как хорошо смеяться вместе со всеми!
— Навсегда, — заканчивает Элли, — пока смерть не разлучит нас.
Единственная мысль без конца кружится у меня в голове: белая вспышка перед тем, как мы скатились в разверстую пасть леса; Линдси, кричащая что-то неразборчивое.
Еще до того как я просыпаюсь, будильник оказывается у меня в руках, и я открываю глаза в тот же миг, когда часы летят в стену, издают прощальный вопль и разбиваются вдребезги.
Когда она рядом, невольно расслабляешься; вот и у меня перестало крутить в животе.
— Привет, — хрипло каркаю я, кашляю и пытаюсь снова. — Привет, ребята.
Так прямо и выложила. Мы молча глазели на нее. Она наклонилась и на одном дыхании рассказала, как напилась, а сводный брат отказывался уходить с вечеринки, и тогда этот парень — Один Тип — предложил …
Он кажется таким растерянным и встревоженным, что мое сердце переворачивается.
— А кто же еще? — саркастично спрашивает он. — Все остальные уже здесь.
Роб пытается постучать пальцем по лбу, но чуть не протыкает себе глаз. Он выпил больше, чем я думала. Элли хихикает, прикрыв рот рукой.
Я обхватываю пальцами воротник его рубашки. Как бы близко он ни стоял, это недостаточно близко.
— Смотри, ма. — Элоди поднимает руки. — Без рук.
— Прошу прощения, — задыхаясь, бормочет он. — Несчастный случай в «Напасти». Проблемы с принтером. Злокачественная бумажная опухоль во втором лотке. Пришлось немедленно оперировать, не то бы мы потер…
Мне не терпится спросить, что произошло, почему их дружбе настал конец, но слова по-прежнему стоят комом в горле. А еще я боюсь перебивать. Пока Джулиет со мной, она в безопасности.
Главное — почаще повторять. Может, получится поверить.
Он долго смотрит на меня. Я начинаю нервничать. Мне не терпится отвернуться, одернуть юбку или сложить руки на груди, но я запрещаю себе шевелиться.
Суть в том, что я была уверена тогда точно так же, как уверена сейчас. Всякое бывает.
Она терпеливо ждет, когда я начну хихикать, и излучает такую уверенность, что я опускаю глаза.
Я хватаю ее за запястье. Оно выглядит невероятно хрупким в моей руке, как в тот раз, когда я нашла птенца возле Гусиного мыса. Я подобрала его, и он умер у меня на ладони, трепеща и задыхаясь. Джулие…
На террасе с Линдси я испытывала то же самое.
Вряд ли Джулиет нас слышит. Линдси уверяет, что она вообще ничего не слышит из-за громких голосов в голове. Джулиет медленно плывет по помещению к двери на парковку. Не знаю, где она обедает. Ни разу…
Я еще раз оглядываю парковку в поисках Анны. Довольно некрасиво уезжать в ее ботинках — с другой стороны, она не слишком-то старалась найти меня. К тому же Линдси любит повторять, что новая пара обув…
Та ловит его, триумфально визжит и мажет губы.
Она ждет меня наверху: видение, ночной кошмар. Ее лицо — провал — скрыто в тени, но я знаю, что она наблюдает за мной. Комната кренится; я хватаюсь за стену, чтобы не упасть.
— Она застрелилась? — почти благоговейно уточняет Элли, и я знаю, что мысль у нас одна: хуже способа не найти.
— Ничего, — одновременно отвечаем мы, и отец улыбается.
Голоса превращаются в рев, люди смеются и скандируют: «Психа!»
— Да пойми ты, я хочу все исправить. Я пытаюсь извиниться. Все… все наладится.
— Откуда я что? — беззвучно шепчу я, затаив дыхание.
— Вот поэтому я держала язык за зубами, Линдз. Знала, что ты будешь переживать.
— Могу поспорить, у нее все прекрасно, — как можно бодрее заверяю я; каждое слово вонзается в живот, точно нож. — Наверное, не услышала звонок.
А потом вдруг перед машиной вспыхивает белое пламя. Линдси что-то вопит — я не разбираю слово, не то «тихо», не то «лихо», не то «ослиха» — и тут…
Его губы зарылись мне в волосы, дыхание согревает ухо. Меня пронзает электрический разряд, от которого становится страшно и неловко, как никогда прежде. Я отстраняюсь, создавая между нами хоть неболь…
— Один кусочек пастилы или два? — уточняет Кент.
В тот же миг я вскакиваю и одергиваю юбку, чтобы он не видел, как дрожат мои руки.
— Конечно. Как пожелаешь. Он где-то в глубине дома — только что прислал эсэмэску.
— Хватит тормозить, — говорю я и выбираюсь на улицу, пока подруги не увидели, как я краснею.
— Возможно, для признания в любви он ищет подходящего момента. — Элоди откидывает челку с глаз. — Стив не говорит, что любит меня.
Она стоит в проеме двери. Джулиет Сиха. Джулиет Сиха, которая вчера вышибла себе мозги из родительского пистолета.
Вот и Элоди — бежит по лужайке, покачиваясь на каблуках, без куртки, обхватив грудь руками. При виде живой и сияющей подруги я испытываю такое огромное облегчение, что громко верещу от радости. Линдс…
Я всплескиваю руками, поскольку хочу и историю услышать, и отвлечь внимание от себя и того факта, что когда-то я была лохушкой. В пятом классе я проводила больше времени с лошадьми, чем с представите…
Роза Джулиет тонкая и свежая, с изящным розовым румянцем. Лепестки закрыты. Она еще не расцвела.
Она качает головой и тыкает пальцем мне за плечо.
— Помнишь, как во втором классе умер мой дедушка? — наконец произносит он тихим низким голосом. — Я расплакался в столовой, и Фил Хауэлл назвал меня педиком. Я зарыдал еще громче, хотя понятия не име…
— Немного в стороне от Девятого шоссе. Забыла?
— Смотри замерзнешь, — предостерегает она, выбрасывая окурок и поднимая окно.
Я так внимательно за ней наблюдаю, что не сразу замечаю, как Элли и Элоди только закончили петь «Псих-убийца, qu'est-ce que c'est» и истерически хохочут. Линдси держит скрещенные пальцы, словно отвод…
Мистер Даймлер смотрит мне в глаза и никуда больше, но мне отчего-то ясно, что это лишь усилие воли.
— На сегодня я закончил, — отвечает Шоу. — Но надо подготовиться к просмотру футболистов.
Тут же я понимаю, что это неправда. Неправда, и все. Кент Макфуллер не поступает дурно. По крайней мере, с другими людьми.
Он лезет за картошкой в тарелку Элоди, и она убирает поднос подальше. Роб смеется.
Кент отворачивается. Мгновение утрачено. Он быстро бормочет извинение и отправляется за парту. Я оглядываюсь и наблюдаю за ним. Мне нравится, как он садится, не касаясь стола. Нравится, как он нечаян…
Линдси шатается, демонстративно изнемогая под весом двух сумок, как будто они отлиты из железа.
В глазах мамы читается одна фраза: «Сама напросилась».
И осекается. Возможно, собиралась сказать что-нибудь о Бриджет? Но она только качает головой и продолжает собирать бумажки, на этот раз быстро.
Внезапно она словно вспоминает, где мы находимся, кто она и кто я, и зажимает рот так быстро, что по коридору катится гулкое эхо.
Элли хлопает дверцей; я вздрагиваю и поднимаю глаза. Изнутри на дверце намалевано «АК = БШ». Снизу мелкими буквами приписано: «Возвращайся в свой трейлер, шлюшка».
Я пытаюсь подобрать слова. В голове крутятся воспоминания: пение людей, когда я иду по коридору; аромат мороженого в дыхании Линдси в тот день, когда мы швырялись тампонами Бет из окна; скачка на лош…
В стене щербинка в форме насекомого, и я давлю ее большим пальцем. Я так и вижу, как мама упирает руки в боки.
— Нет-нет. Не с папой. — Она набирает в грудь воздуха. — Послушайте, девочки. У меня очень печальная новость. Скажу вам только потому, что скоро и так все станет известно.
— Я же не знала, что придется идти по улице.
— Кажется, я ничего о тебе не знаю, — отзывается Линдси, скрестив руки на груди.
Еще бы, ведь в ресторанчике пахнет несвежим мясом, дешевым маслом и чесноком. Облака на горизонте медленно расползаются, делая пейзаж серым и размытым.
Вместе с тем я понимаю, что родители не виноваты. По крайней мере, не только они. Я сама растягивала эту нить сотни раз, сотней способов. Но от этого моя ярость лишь становится сильнее.
Она улыбается, как будто это чертовски смешно. Как будто вся ее жизнь — одна большая шутка.
Мне тоже казалось, что я буду жить вечно.
— Прошу прощения, Эллен. Удостоверение личности необходимо для совершения любых покупок, превышающих две с половиной сотни долларов.
— Линдси? Линдси Эджкомб? — Злоба Джулиет тает, она выглядит донельзя озадаченной и сжимает голову руками. — Даже не представляю, о чем ты.
— Я главный редактор «Напасти». Однажды я проходил в кроксах триста шестьдесят пять дней. Для меня нет ничего странного, — отшучивается он.
Когда приехали полиция и «скорая помощь», а за ними через лес потянулись гости с вечеринки, притихшие, неожиданно трезвые, влекомые звуком сирен, словно мотыльки к огню, я все еще стояла на обочине д…
Я закрываю глаза, чтобы не видеть его лицо.
Он остается, пока я забираюсь в постель, и натягивает одеяло мне на плечи, словно это в порядке вещей, словно он укладывает меня спать каждый вечер. Типичный Кент Макфуллер.
— Но я еще не получила вашу розу, мистер Даймлер.
Линдси поднимает брови, хотя на полноценный скандал это не тянет. Все в курсе, что последние три месяца Алекс изменяет Бриджет Макгуир с Анной. Все, кроме Бриджет, разумеется.
И так весь урок. У меня прекрасное настроение. Все будет хорошо. Я во всем разберусь. Получу второй шанс. К тому же мистер Даймлер уделяет мне особое внимание. После визита купидонов он взглянул на м…
— Было бы здорово, если бы никто не умирал, — шумно выдыхает Иззи.
Элоди наклоняется, шлепает Линдси по плечу, и обе смеются.
— Нет, — невольно произношу я вслух и отступаю назад.
Ее горькое признание, его страстность, печаль и сожаление пробивают черную пелену злобы во мне.
— Ты же любишь День Купидона, — настаивает мама. — Точно ничего не случилось? Ты не поссорилась с подругами?
— Но я же никогда не целовал тебя, — удивляется Кент; дождь осыпается вокруг осколками стекла. — Разве что в третьем классе.
— Да, — оживляется Сара. — Хочешь прийти?
— Девочки, — нервно вступает Элоди с заднего сиденья. — Не надо ссориться, ладно? Хватит.
Я решила заняться сексом, чтобы поскорее с этим покончить и потому, что секс всегда пугал меня и мне надоело бояться.
— Я сказал — нет. — Он стоит передо мной, загораживая дверь. — Мне надо поговорить с тобой. Немедленно.
Я не вполне разбираю оттенок его голоса. Не то грустный, не то восхищенный.
Я мотаю головой и мило улыбаюсь. Он потирает лоб. Он всегда так делает, когда размышляет, словно у него болит голова от попытки использовать мозг.
Она поворачивается. Ее глаза настолько пусты, что у меня перехватывает дыхание. Лужицы жидкого вакуума. Ее лицо напоминает ту сшитую маску с дырами вместо глаз: чудовищную, искаженную, сотканную из л…