Все цитаты из книги «Хроники Ордена Церберов»
И только когда голова совсем уж закружилась, а ноги от приятной усталости стали подрагивать, я плюхнулась на ближайшую скамью и снова окинула взглядом зал.
Танис Болотная все это время так и валялась в тени дуба. Уехать в одиночестве не рвалась — но и заговорить первой не пробовала, загладить ссору не пыталась.
А теперь стал чужим — чужих не посвящают в тайны семейных артефактов.
— И-и-и, душенька, да это тебя естество зовет, мужика тебе надо! Всё, иди отсюда, лекарство за дверью сама найдешь!”
— Влюбился, — едко удовлетворил мое любопытство Илиан. — В городе Нордвиге держит трактир наредкость грудастая вдова.
— Танис. Я клянусь, я ни разу не причинил вреда никому из людей, — он обернулся назад и поправился: — Ну… кроме этих.
— Ах, моя дорогая, ну конечно, можно,— снисходительно улыбнулась ее сиятельство. — Я сейчас же распоряжусь… Впрочем, нет. В этом нет никакой необходимости. Вы вполне можете забрать “Список чудовищ…
Кайла, округлая и хорошенькая той самой разновидностью броской красоты, что пышно цветет и долго не увядает, так обрадовалась дополнительной обязанности — слов нет.
Вот и нас в Логове учили: способен почуять — способен найти.
— Первая стадия обращения такая и есть, — кивнул Илиан. — Носители, попавшие с кровью твари в человеческую кровь, размножаются, стремясь как можно скорее достигнуть порогового значения — а тело ч…
Внутри, за грудиной стало жарко. Жар потянулся к ладоням…
Аргус молча кивнул, и перевел взгляд на песок, и я была ему за это благодарна: мне не хотелось рассказывать о той истории и собственной дурости.
Подбежавшие мальчишки приняли у нас поводья, и мы, доверив коней чужим заботам, пошли по проходу.
— Но размяться-то мне с ней можно! Вот завтра на утренней тренировке и верну в разум щеночка, погоняю как следует!
Не знаю, кого ожидали увидеть драгоценные будущие родственники, но явно не меня. А потому шок был двойным.
— Воздействия не вижу, — заявил он, после сосредоточенного изучения. — Силовые потоки в порядке, разрывов или узлов нет. Энергетический каркас на загляденье, очень устойчивая структура. На тебя, Т…
И вроде бы я все время смотрел на него, взгляда не отводил и даже не моргал — но на месте лошади снова была коряга, а я так и не заметил, как это случилось…
Утренний туман рассасывался нехотя, укутывая и дорогу, и оставшийся позади город, скрадывая звуки: скрип тележных осей, голоса возниц, бряцание конской сбруи…
— Не много чести в том, чтобы выбрасывать из рода своих. Так что кровь во мне ваша, милорд — просто, возможно, она не настолько благородна, как вы о том рассказываете.
Пожалуй, теперь у меня не повернулся бы язык называть его отцом.
В Нордвиг заезжать не стали, спрямили путь к Бирну вдоль городских стен. Я всё гадала: а правильно ли мы поступили? Ведь отпустив чудовищ безнаказанными, мы, возможно, сами толкнули их к иным преступ…
— Нет, — спокойно сказал Камень. — Это добыча Ордена, а значит, Орден решает, что он будет с ней делать.
— На кухне ей помогает ее дочь, Айола. Она, вроде бы и замужем, но… Мужик ее дома весной да осенью, в распутицу, в остальное время ходит возницей с обозами по всему королевству, но достатка в доме ч…
Не знаю, выжили бы они без меня или нет — но хоронили тогда по деревням много. Гораздо, гораздо больше, чем в иные годы. В семье же дядьки Бора до первых осенних дождей дотянули все.
— Танис! Ты чего такая кислая? Физиономия — хоть простоквашу сцеживай! — Ринко потерял терпение, и только тогда я поняла, что зовет он не “кого-то”, а меня. — Тоже за честь ордена радеешь, и что …
Когда оно сменилось полностью бессознательным — я не заметила. Но пришла в себя я уже в теплой кровати.
Вот что значит настоящее братство! Трогательная забота друг о друге в любой ситуации!
В лесу воцарилась драматичная тишина. Эта тишина требовала каких-то слов. Поддержки, понимания…
Перо на серое с черной кромкой перо на шнурке у меня на шее согласно шевельнулось на ветру: за что нас? Чисты перед орденом, как слеза младенца!
— Не переживай, ты прекрасный Клык, Илиан, — язвительно скопировала я его интонацию.
Шуганув после пробежки парней, чтобы рассыпались по двору, присматриваясь к старшим, я поочередно размяла суставы, от шеи до ступней, и потянула из ножен Плясунью.
Серьезное, сосредоточенное лицо, золотистый ежик, сияющий даже в серый осенний день, задумчиво устремленный в никуда взгляд…
Великая сила есть? Есть. Маг-универсал. Большая редкость, уникальный дар. Жемчужина. Куда там! Алмаз.
Узел, стянувший горловину, я распускала с любопытством.
— Может, и хворая, — с сомнением смерил меня взглядом Камень.
Я дождалась, пока вода почти совсем остынет, вымылась – с чувством, с толком, с расстановкой, промыла волосы до скрипа, ополоснулась из приготовленной рядом бадьи с чистой водой и с некоторым сожален…
Потянувшись даром к нашему общему на двоих сейчас видению, я нашел Танис — позади меня, на десяток шагов, как и положено Оку, несется след в след легкими скачками, окруженная легким маревом защиты.
Но дар речи ко мне так сразу не вернулся, и потому в ответ на вопрос я неопределенно промычала.
— Да какие села, господа церберы! Так, выселки, на оба хутора со старыми и малыми дюжина душ наберется!
— Тятя, не тронь Луньку! — блажила ему вослед девка, молодая и звонкоголосая.
Поисковое заклинание еще постояло в этой точке, на пике силы, а потом схлопнулось.
— Да, и можете зайти к казначею. Прекрасная работа с вампиром, в Лагосе вас оценили крайне высоко.
Всхлипнув, я опустила руки и рассмеялась.
Голос Камня звучал ровно, словно и не ползал перед ним седой старик, пытаясь спасти своих детей, словно… словно ему не было стыдно за то, что мы с ним должны были сделать.
Сжать поиск. Ограничить его этими клятыми тридцатью шагами. И повторять, повторять раз за разом, всё усиливая нажим заклинания!
Огромное тело подчинялось легко, будто оно не проводило почти без движения год за годом отрываясь от своего сна только для того, чтобы добыть пропитание.
Ничего личного, Танис Болотная. Просто я работаю один.
Я хмуро посмотрел в спину Танис, пока та степенно беседовала с возницей.
Я ухмыльнулся сам себе и этим воспоминаниям.
Я же смотрела перед выездом карту — мы должны были проехать болота стороной!
И Илиан, поймав взгляд трактирщика, предупреждающе качнул головой: не надо, мол.
Илиан немного помолчал перед новым этапом рассказа. Я щурила глаза на резную листву.
И по тону его было понятно — это тоже наказание.
Мы определенно не созданы для работы в паре.
— Скажи, а тебя в Логове как учили — как Клыка или как Око?
Даже бросься они на нас разом, все впятером — а хоть и вшестером, вместе со старой калекой — они бы и с одним Илианом не справились. Не то что с нами обоими.
— Но, я признаюсь, давая согласие, я руководствовался не только этим. Эта таинственным образом всплывшая книга дает пищу для размышлений. А теперь Илиан снова собирается в Бирн. Есть ощущение, что эт…
Себе, конечно, нужно верить — но если я просто не поняла, что хотела себе сказать? И на самом деле это и впрямь, кхм, “естество зовет”?
И в этой тишине, неестественной и оттого жуткой, раздались чьи то шаги.
То здесь, то там, вспыхивали искорки светлячков.
— И вас ненавижу! Это из-за вас! Из-за вас всё! Это ваш орден!..
Завертела головой, пытаясь понять, что так могло обрадовать рыжего, потянула носом… Та-а-ак!
— Хороший бургомистр, а что говорил, как в нужник смотрел — так это просто болеет. Но я не поняла, зачем он вообще нас в ратушу вызвал?
Эта старая логовская мудрость еще никогда не подводила.
Солнышко, кажется, решил, что я снова уснула, потому что он осторожно гладил меня, перебирая волосы.
— А ты? — Я с любопытством перевела взгляд с леса на напарника. — До границы леса — добьешь?
Он смотрит на меня, пожирает — и я не выдерживаю, отвожу взгляд. Закрываю глаза, оставляя его пировать одного.
— Вы ведете нас к отделению стражи, уважаемый? — спросил Камень, лишь самую малость повертев головой, после того, как мы отъехали из ратуши. — В таком случае, не трудитесь, мы знаем дорогу.
Ледяная ключевая вода была, ручьи-реки-озера-моря – были, баня была, кадка уличная была, а такой ванны – не было.
— Случайно, известно. Меня просили на него взглянуть, в числе прочих коллег, но помочь ему, увы, я ничем не смог — его голова была куда хуже, чем у многих ваших достойных соратников по ордену, из т…
Его подружка, прижимая к богатой груди простынь, очумело переводила взгляд с меня на него и обратно.
И среди этого рыбьего царства обыкновенный ничем не примечательный мужик, нервно мнущий в руках шапку.
От темных фигур стало исходить свечение, и сильнее всего было от того, кто стоял у меня в изголовье. Тот, кому я верила больше, чем себе. Тот, от чьего предательства было больнее всего.
— Эту победу я посвящаю тебе, звезда моя!
Я не могу обречь его на заточение с последующей возможной зачисткой (ее многоразовыми попытками…). Не могу.
Акрополь встретил приветливо: знакомыми мордами. Я, признаться, даже обрадовалась — с первого дозора мы почти не виделись. Не то чтобы я скучала, но узнала, что все целы-здоровы — и как-то на сердц…
Мерзкая муха теперь жужжала совсем перед носом, и я, замерев, приготовилась — а потом резким движением выкинула руку!
— Что твой конь умеет прятаться за мороком.
Заклинание щита сплелось само собой, еще в тот момент, когда я выскакивал со двора старосты. Меч надежной тяжестью оттянул правую руку. Если там лечат, а не воюют — то опасность, скорее всего, уже м…
Предам как мужчина — она просто закроет между нами эту дверь.
Действительно не понимал, чем вызван мой отказ? Просто хотел услышать, какие я приведу доводы?
— Орден может гарантировать, что тварь была одна? — проигнорировав напоминание о плате, с деловито-хмурым видом уточнил почтенный Атамус.
— Зачем они так, Илиан? Твой брат. И отец…
Кто-то пришел в Орден за лучшей жизнью, за достатком. Кто-то — чтобы служить и защищать других. Кто-то...
Мое тело, мощное и тяжелое, перемещалось по знакомым местам легко. Я нарочно-случайно боднула один куст и с него с тонким шелестом посыпалась блестками разноцветная пыль.
Я отбросила игры с силой и прикрыла глаза.
Он нагнал меня, уже когда я миновала половину пути до Сарда и остановилась перекусить чем добрые люди послали, и теперь орал.
Я стиснула в кулаках его рубашку, напряглась, не понимая, чего хочу больше — оттолкнуть и отправить к Наварре (и пусть только попробует пойти!) или вцепиться сильнее, вжаться сильнее, почувствовать с…
“Там” с лязом и гиканьем носились щенки третьего года обучения: кто-то выдал обормотам оружие и оставил без присмотра.
Острое сожаление царапалось где-то внутри.
Я откинулась обратно на подушку, вытягиваясь перед Илианом уже абсолютно нагая. Позволяя ему меня разглядывать. Взгляд, какой-то тяжелый, почти такой же весомый, как прикосновение, беззастенчиво скол…
Спешившись, я крепко ухватила и вьючный повод, и поводья Коряжки.
— Днем. Ну или вечером, — он поправил куртку, зачарованную не хуже иной брони, и пояснил, — Семья во дворе почти вся была.
— Ты… ты не справишься, цербер. Ты умеешь только уничтожать чудовищ, и не разбираешься больше ни в чем!
Я билась, как рыба: немая и бессильная против “лески” поймавшего меня рыбака.
И за плечи притянул меня к себе, предлагая вместо колен свое плечо.
Жаль, только зазря: откуда ж ему знать, что ни одна ведьма в здравом уме не наденет то, над чем поколдовала другая ведьма, если только не связана с ней доверием?
— А если найдешь? — всерьез заинтересовалась Танис, тоже приободрившись.
— Я вот тоже Уголька сама меняла, — хмыкнула Грельда, непринужденно присаживаясь на бревно рядом с Танис и деля на двоих невесть откуда взявшийся пирожок.
Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что вампира приказано брать живым.
Ладно, я признаю, он был прав, надо было свалить от него после первого же дозора! Но мы уже выяснили, что я и дальновидность это вещи взаимоисключающие.
И я понеслась. То стрелой, то рывками и скачками, то перекатами.
И почему мне показалось, что вторая часть сообщения была даже важнее, чем первая?..
Дар Ока, выпестованный годами обучения и приученный замечать направленное на хозяйку внимания, выхватил эту фразу из гомона голосов в трапезной.
Вряд ли владетельный Архелий и впрямь ожидал, что я отвечу на его внезапное требование согласием.
Я сощурилась, окинув Камня ледяным взглядом, ясно дающим понять, где я видела эту тему, и пришпорила Коряжку, планируя уйти (ускакать!) от этого бессмысленного и немного… (ладно, много!) обидного раз…
На втором шнурке дырявый плоский камень, куриный бог — “дочь ведьмы”. По сторонам от него три стеклянных зеленых бусины — я трижды доказала наставнице, что знаю травы. Лягушачья косточка — умею…
Ведьмовство отозвалось неохотно: я почти забыла за эти годы, как это, быть ведьмой.
Неизвестный совершенно не скрывался, и будто красовался, а может, дразнился — и благо, что впервые я почувствовала это в акрополе, под защитой его стен, магии и оружия братьев!
— Мы уверены, что отпустит, — безмятежно вклинилась я со своей ролью.
— По крайней мере, ты этого не помнишь, — оптимистично поправила я его.
Ну, логично, она еще до конца не восстановилась, ушла пораньше…
Прикосновения становятся жарче, поцелуи становятся глубже.
Но чем тяжелее в паху — тем пустее в голове, и эту мысль я отбрасывая в сторону.
Во сне Танис снова казалась моложе. Даже беззащитнее как-то.
— Да как тебе сказать… — многострадальный зад, по которому пришлись “похвалы”, зачесался. — Зато мы гнездо русалок видели! Представляете, прямо семьей жили: человек-отец, мать-калека и пятеро доче…
— Погоди, не сердись! Ну, пошутил неудачно, бывает!
— Благодарствуем тебя, Танис, за предоставленное угощение, однако прежде, чем отведать его, позволь-ка убедиться, что действительно достойна ты с нами хлеб-соль делить.
Камень, сощурившись, оглянулся на мой смешок, и я из уважения к его старшинству сделала вид, что смеялся кто-то другой, но не я, нет!
Мы разглядывали его вдвоем, и боги весть, о чем думал Илиан, а я...
А потому что тело человеческое так уж устроено, что если человеку вывернуть руку вверх да заломить до боли — он непременно клюнет лицом вниз. Ничего не поделаешь, так уж мы все скроены…
И я ухнула в поцелуй, как в поединок не жизнь, а насмерть.
Молодняк уму-разуму поучить, дело, конечно, святое, но надо ж и в уме держать, что оно по всякому выйти может. Может, ты — а может, и тебя…
— Танис, нужно, чтобы ты стала моей невестой.
— За твое возвращение! — он отсалютовал мне, сделал глоток и довольно зажмурился.
Надеясь, что она не ожидает моего броска.
И в этот миг он был прекрасен. Он был совершенен. Я смотрела на него — и чувствовала, как от восторга заходится сердце и голова идет кругом.
Он кивнул нетерпеливо и припустил домой так, что только пятки засверкали.
И выглядел он таким злобным, что я почувствовала себя в некотором роде в одной тарелке с рыбьими девами и не решилась тявкнуть “Я знаю!”.
Можно бы конечно и снять: Ведающий Тропы велел предупреждать честных людей, кто стоит перед ними, но мой бог не требовал, чтобы его слово соблюдали те, кто покидал болотные земли. Что за смысл давать…
— Так ты бы штаны приспустил — а то я лица не запомнила!
Тильзирский жеребчик стоил состояние, второго такого не было во всем графстве, но отец, делая роскошный подарок вновь обретенному сыну, рассчитывал, что производитель таких кровей здорово улучшит мес…
Шум в голове сменился звоном, темнота в глазах отступила, но чувствовала я себя… Чувствовала я себя так, будто давешний болотный змей меня все же догнал и проглотил. И соратники меня все же отбили, н…
Вильнув косами и направлением, я полетела птицей, выводя змеечудище навстречу церберам.
Матерая суша встретила меня приветливо, дружелюбно — заинтересованной рыжей мордой с белой проточиной по храпу.
Солнышко моргнул. Вздернул одну бровь. Потом не выдержал поднял и вторую. Я выразительную мимику проигнорировала, отчаянно сопя.
Дочитав, я неторопливо свернул свиток обратно.
Хотя последнее, пожалуй, все же преувеличение: если бы солнце садилось только после того, как Великий аргус покинет рабочий кабинет, надо Логовом царил бы вечный день!
На то, что церберы придут на помощь, на то что они идут по следу, я не надеялась.
Стиснув стучащие зубы и уняв колотящее меня желание срочно вскочить, что-то делать, куда-то бежать, я постаралась прийти в себя.
Чтобы объехать закатный лес по кругу, нужно четыре дня с лишним. Чтобы пройти его насквозь — неизвестно. Никто никогда не пытался. Ну, или кто пытался, тот примерно как с рубкой деревьев…
Мне и впрямь хотелось устроить ей трепку: втягивать в человеческие ссоры животных — это… не достойно. А она чуть не угробила Гранита — шутка ли, сперва она гнала его галопом во весь опор к Сарду, о…
Этот столик, от которого тянуло силой так, что ломило зубы, властвовал в комнате, притягивая взгляд: столешница, накрытая цельным куском стекла, таким прозрачным, ровным и чистым, каких я до того не …
Подавив глухое раздражение в адрес этого человека, к которому я должен испытывать привязанность, родственные чувства или хотя бы сыновье почтение, а испытываю только пустоту, я молча пошел вслед за в…
Что уж теперь, сама молодец, постаралась. Гроза в своем праве.
Мне больше не было больно и обидно, как тогда, на алтаре, в момент, когда нож наставника был занесен для того, чтобы пробить мое сердце.
Боги, спасибо вам за то, что создали темное пиво!
Вот об этом-то я совершенно забыла! Что Илиан Камень не одна сплошная ходячая проблема, а две!
— Что за тварь — не знаю, никогда такой не встречал, но что-то из энергетический сущностей. Староста вспомнил, что в деревне лет сорок назад уже были такие случаи, пропадала сперва скотина, потом л…
— И сильно вам пригодилось это наследие, дорогой?
— Ничего, — с вызовом отрезала я. — Просто лежала. Проснулась. Сон приснился странный.
— У соседей кобель сдох — но решили, от старости. У меня вот куры сперва нестись перестали, а потом передохли.
Вздохнув, я зашла на четвертый круг пересказа.
Кто-то рыдал. Меня куда-то несли. Мир плыл и качался. Воняло тиной, рыбой и близкой рекой…
— Я просто хочу знать, надежный ли мне достался напарник! — возмутилась я
Я ткнулась лбом в лошадиный лоб и прикрыла глаза. Потом встряхнулась и вышла из конюшни.
— Но и сами без дела не сидели, — продолжал тем временем староста. — Лес прочесывали, рыбаки ниже по реке с бреднями прошлись.
Тишина перекатывалась и заполняла кабинет владетельного Архелия под самый потолок, без остатка.
Я знала, чувствовала, что чудовище здесь. Если не само оно, то хотя бы следы — не может не быть следов там, где кормилась тварь! — и я искала. Раз за разом. Безостановочно повторяя поиск, нагнетая…
Уже не каменное! — убедилась я, сев и повозившись, чтобы усесться на его бедрах поудобнее.
В каждом акрополе есть зал испытаний. Наставники рассказывали, все они устроены одинаково: круглая комната, мозаичный пол с выложенным на нем трехголовым черным псом, сводчатый потолок, расписанный и…
Она оказалась неплохим магом, моя будущая свекровь. Не сильным, но весьма умелым. И вопреки ожиданиям многих, вдали от Бирна и столицы не заскучала и не зачахла, а всерьез отдалась этому своему увлеч…
Похлопала по холке рыжего, смачно хрупающего овсом, и вместо того, чтобы как и я взяться за ложку и кашу, пошла к вьюкам.
— Да так, гадаю, имеет ли вообще смысл та игра, в которую нас заставляли играть в Логове наставники? Когда нас сгоняли в учебные комнаты и заставляли первую половину учеников следить за товарищами, …
Из дома выкатилась девчонка-малявка, ничуть не испугавшись вооруженных незнакомцев, радостно пискнула:
Рука от напряжения начала подрагивать. Если бить, то сейчас.
Ничего. Ничего, надо просто перетерпеть. Нельзя оставлять здесь чудовище, высосавшее двоих детей и опытного мага.
Позади меня оживились, предвкушая очередное развлечение в скучной дороге. Впереди, наоборот, предпочли не услышать.
Но Клык-то без Ока что может делать? Мечом крапиву по обочинам дороги сшибать?
Отдохнувшие за ночь кони шли ходко, но наверстать утраченную в болотах фору не могли, и к обеду мы добрались к месту, где я надеялся встать лагерем прошлой ночью.
Однако выглядел Камушек на редкость серьезным.
Вокруг нее толпились церберы, что-то наперебой говорили, она смеялась — под тонкой рубашкой соблазнительно колыхалась грудь.
Зверский скрежет, глухой грохот, нежный вскрик.
Нет, были и плюсы: ни одна обычная змея ко мне не приблизилась с того момента, как появилось чудовище — то ли мозгов у змей было побольше, чем у меня, то ли просто догнать нас не успевали. Опять же,…
Илиан провел нас сквозь туман, и только когда его щупальца окончательно растаяли в лесной темноте, остановился.
Илиан слушал мой рассказ молча — небывалое дело. Не хмыкал, не кривился — просто полировал и без того зеркальную гладь клинка, и по лицу его не было понятно, что он об услышанном думает, считает ли …
Чевертое бы тоже сбежало, да поздно — Солнышко как раз вышел из кабинета вслед за Хелайосом.
А если и не обойдется… Тогда за свою вину и отвечу.
— А никто не ожидал, — легко согласилась Танис, — Запрос-то к обряду был стандартный для будущего Ока, на защиту. А вот проклятья моего наставники не учли. Сложные обряды редко проводятся, вот и не…
Она металась, выгибалась, постанывала, в какой-то момент даже обхватила мою шею руками, но отказывалась просыпаться, как будто отчаянно цеплялась за какой-то очень хороший сон.
Могу я накручиваться только потому, что перед делом Илиан рассказал мне о том, что верхушка Ордена (да и он сам) до сих пор опасаются, что с ним что-то нечисто?
Повернула голову, задумчиво изучая мужское лицо на подушке рядом с моим собственным.
— Как ты меня утомил, Илиан Бирнийский, — усталый голос аргуса обрезало закрывшейся дверью.
Илиан наклонился и впился поцелуем в мой рот.
Я поднесла ко рту ладони, сложенные особым образом, набрала побольше воздуха в грудь и выдохнула, коснувшись дара.
— Благодарю, здоровье его светлости в полном порядке, — я в свою очередь остался при своем и выносить на обсуждение ордена семейную драму не собирался.
Нашарив меня взглядом “чудище” приосанилось и издало предупреждающий рык.
— Я же говорю — я знала, что у нас все получится! — Танис дергала, проверяя, ремни подпруги, и потому голос ее звучал откуда-то из под конского брюха.
— Да ничего не стряслось, — Грельда досадливо поморщилась, глядя на Ринко осуждающе. — Мелкие разногласия.
Логово возникло на горизонте пятью своими башнями: Сторожевой, Погодной, Алхимической, Мастеровой и башней Наставников, как когтистая лапа, что пытается цапнуть недоступное небо предгорий, и я подбод…
— Говорю, чему радуешься, ты-то со мной скакать по болоту будешь! — громче и отчетливее произнесла я.
Танис сказала, что лента — память по матери. Потеряв свою, я как никто понимал ее ценность. Поэтому я заплатил.
Я провела вдоль ствола всей ладонью, очертила пальцем гладкую головку и сама задрожала вместе с Илианом от того, как это было приятно. Горячий, твердый… очень хотелось опуститься на колени и попробов…
А теперь вот мы сидели в трактире, и необъятных достоинств хозяйка ворковала над Солнышком, словно он был ее любимым чадом.
Кажется, мне нужна её сиятельство, миледи графиня.
Ох, Танис, не из-за проклятья бабка Карима тебя с болот выгнала, ой, не из-за проклятья — а потому что от дурней в учениках избавляться нужно вовремя!
— Но не больно-то и баловал! — в ответ ощерилась тварь.
А теперь передо мной по-прежнему был просто Илиан. Камень. Солнышко.
Гнедой шел рядом шаг в шаг, не отставая, магия орденского медальона работала исправно. Я сжимала в руках его повод, чутко отслеживая каждый рывок, чтобы, когда он последует — не дать вырвать себя из…
Я осторожно потянула кисть из захвата, желая большего, и точно уловила момент, когда Камень передумал: едва ощутимо выдохнув мне в губы, он бросил ремень.
В одном я-мы были согласны. Быть человеком гораздо увлекательнее, чем гигантским вепрем.
Вышибала у двери подобрался, встав так, чтобы держать этот стол перед глазами.
Тишина взорвалась одобрительным ревом, закладывающим уши. Застучали ладони, затопали сапоги.
— Коса! Эй, Коса! — долетело тем временем откуда-то со спины.
— Это прекрасно. Но ты знаешь, что я не об этом.
В глазах горе-напарницы вместо ужаса мелькнуло предвкушение, но она быстро состроила каменную мину.
Деревня Становье выросла даже больше других, удачно расположившись у самых стен акрополя: в ней было целых два трактира с постоялыми дворами!
Я покосилась на него и быстро отвела взгляд от уставившегося вперед профиля.
У матушки Элен тоже имелись сногсшибательные достоинства.
...а потому я сейчас пойду и проверю, что там и как, пока они раздеться еще не успели! Найду, небось, где переночевать, все лучше, чем вломиться в разгар действия…
— Что будем делать? — поинтересовался Гемос у Камня, как у старшего, пока остальные молча наблюдали, как удаляется по направлению к городу спина стражника.
Испытание — обойти зал по кругу и вернуться к двери, через которую вошел.
От его резкого рывка вперед меня спасли только годы тренировок. Тело среагировало до того, как я успела подумать.
— И то так, — вздохнул Терек и отчетливо погрустнел.
Эту проклятую всеми нормальными богами, кроме ее болотного, шкурку мы теперь и искали, обшаривая поляну вдоль и поперек. Сперва я честно собирался не вмешиваться: ей нужно — пусть она и ищет. Но бед…
Присягу мы приносили в Логове и в акрополи уже приезжали полноправными церберами, но посвящение орденцами — дело особое! И для каждого новичка — свое задание, никогда не знаешь, что для тебя приготов…
Орденские алхимики, в отличие от Клыков и Очей, эту пакость трепетно прилюбливали, что-то там они ценное и полезное варили с ее участием. Наставники в Логове рассказывали: если церберы, работая по ва…
Позади послышались смешки: мы с напарником радовали отряд своей грызней с самого выезда.
Хелайос был настолько похож на Илиана, что я и в темноте не усомнилась бы, что они братья.
Широкий двор, мощенный камнем, несколько пятачков со снарядами, просторная огороженная площадка для разминок с оружием — большей частью всё, как в Логове...
Кажется, это Солнышко тащил меня на руках.
В ушах шумела кровь, стучали в висках незримые молоточки, предупреждая, что пора остановится, что вот-в…
— Ты бросила напарника, цербер. Ты бросила брата-орденца там, где должна была искать чудовищ! Это позор. Орден цербера не держит трусов и подлецов!
Очень хотелось заорать “Я этого не делал!”. Потому что я этого не делал.
Здешняя река, Хелона, хоть и не пригодна была для серьезного судоходства, вполне подходила для сплава грузов на плотах.
А ведь она, верно, знала, как отличилась младшенькая — совсем ведь не удивилась ни вопросу нашему, ни самому появлению!
Дождь, не дождь — мелкая водяная пыль, от которой не спасали никакие плащи. Висела в воздухе, оседала на коже, проникала под одежду. Было зябко, мокро, и выданные в Лагосе кони неторопливо месили коп…
— Не, ну все-таки… — начал было Рикно, и замолк, пришпиленный взглядом. — Да понял я, понял! Не буду я ее трогать, обещаю!
— Этот жив пока. Надо будет допросить, если доживет до деревни.
И с учетом вновь открытых для нее обстоятельств — скорее второе.
И теперь я восседала за семейным столом на почетном месте, гордо расправив плечи и вздернув подбородок — пусть любуются!
Глава Кремоса подошел к манившему меня с самого начала разговора столу-артефакту, жестом показал, чтобы я стала рядом, и провел рукой над круглой столешницей, силой дара выровняв песок.
Илиан, еще недавно такой же расслабленный и обмякший, как и я, издал какой-то странный утробный рык и... и...
Илиан окидывает меня с головы до голого пупка крайне выразительным взглядом.
А вся Танис была теплой, непривычно мягкой и податливой как глина.
При случае верну ему шутку. Но это потом, а сейчас — спа-а-ать!
Ладони, лежащие на талии, жгли огнем, и это меня почему-то разозлило.
— Успели разузнать, где здесь что? — я проводила одобрительным взглядом миску с кашей, обильно приправленной маслом, которую плюхнул передо мной мальчишка-разносчик, и достала из посного мешочка ло…
— Словом, вернулся я, а тут словно ничего и не изменилось. Только приятели мои, Питер с Джонасом, заделались семейными людьми, больше в Лагосе не прислуживали — один к углежогам подался, другой с о…
— Илиан, скажи, а ты вот сам за собой никаких странностей точно не замечал?
А потом особо шаловливая волна неожиданно нырнула под рубашку, лизнув пеной грудь, я вздрогнула и против воли распахнула глаза, просыпаясь.
Вздулись мышцы, напряглись лбы, поддерживающие возгласы, разбившиеся на два лагеря, звенели в ушах.
Чтобы, легонько подтолкнув Танис в спину, заставить ее опуститься на четвереньки.
Агрессивно-напористая в прошлый раз, в этот раз она послушно следует за мной как ведомая, и, возможно, зря я не попробовал с ней по-хорошему, когда с ней по-хорошему, она легко подчиняется и слушаетс…
— Так с каким ты ко мне делом, Танис Болотная?
И гаснущим сознанием я только и успела отметить, что удар, швырнувший меня лицом в грязь, пришел со спины.
Например, после нашего возвращения из Горша с раненой Наварой. В ту ночь мне приснилось кое-что, о чем умолчала Танис, рассказывая о странном наблюдателе.
Шарик внутри замер на миг, возмущенный таким коварством — а затем сорвался с места, чертя новую вязь. Некоторое время мы оба всматривались в узор, я — восхищенно, аргус — осмысленно.
Я рывком натянула поводья, Коряжка замер как вкопанный, будто не лошадь, а кусок льда, меня даже качнуло, хотя я к этому была готова. А вот тильзирец с наездником проскочили мимо.
А Камень, видно, и без моих подсказок пришел к тем же выводам, раз отсылает стражника.
— Что ж, я полагаю, ты поступил разумно. Как тебе известно, трофеи, полученные на задании, Орден изымает, однако ты и твое Око получите щедрое вознаграждение за два успешных дела, — он достал из стол…
— Память, но не мозги же, — недовольно отозвался напарник. — Уж собственную-то родословную кто угодно способен выучить. А эта книга входила в перечень деяний моих предков…
Гнев, полыхнувший в его взгляде лишь на долю мгновения и понятный мне потому что, как бы он там ни думал, меня хорошо учили, он подавил.
Дура ты, Танис. Можно подумать, он туда ради тебя пошел.
Широко раскрыв глаза, я пережидала, пока схлынет наваждение, пришедшее со старыми ведьмовскими приемами и гадала: может, прав был аргус Эстон? Может, я и впрямь навыдумывала лишнего?
И вампир сдавался, теснился в угол, метался в поисках пути к отступлению, почти напарывался всякий раз на мой меч, снова отступал…
Но в тот самый момент, когда заклинание достигло своего предела, и я уже видела, что вот-вот истончившиеся нить разойдется, кто-то подхватил мои чары.
Он замолчал, и сгорбился, и обмяк болезненно и бессильно.
Край, откуда я родом, считается в Империи диким. Диким-диким. Глухим, болотным. И люди там живут дикие. Варвары сплошь, мясо сырым с кости едят (кстати, я пробовала — ничего так, только в зубах застр…
— Мы… сработались, — поколебавшись признал я, не уверенный, что именно для Танис будет лучше, если правда все же выплывет наружу. Прекрасно ладить с монстром — та еще карьерная ошибка для цербера.
Первый удар нанес Солнышко — и я, развернувшись, как улитка из раковины, успела увидеть, как красиво и закончено было его движение, когда Клык скользнул мимо беснующейся змеи почти вплотную к ней, …
Пользуясь тем, что парни (да какие там парни? мужики здоровые…) меня пока не заметили, остановилась. И, поддавшись странной ностальгии, разглядывала их, сравнивая нынешних с теми, что приехали в Кре…
— Держи, — он тут же отдал ношу мне. — Сейчас к казначею пойдем, расчет получим. Это первое. Второе: нас на ближайшее время ставят на малые дозоры, дадут отдохнуть. Если хочешь заказать себе что-т…
Я, конечно, мало знакома с его милостью, но не создал он у меня впечатление горюющего отца. У него орден забрал не сына, а — планы, силы, перспективы, вложения. И, окончательно с ними распрощавшись, …
— Почему ты не предупредила меня об этом?
— Яд я вынула. Шкуры снимешь сама — и спрячь, чтоб никто не видел.
С каких пор во снах я любуюсь тварями — одна другой страшнее и нахожу это невероятно красивым, и ни капельки не опасным. И надо быть полным идиотом, чтобы потрясти жгучую смертуницу и при этом не уди…
Угу. Из-за ордена, из-за неизвестных мне Пита и Джонаса — из-за кого угодно. Только не из него, Леона.
— Нет? Что ж, тогда через два года я вернусь домой и заберу назад свою жизнь. А всё то золото и земли, что ты только что пытался мне предложить — и так рано или поздно станут моими.
И что будет ему, если он не сможет предъявить мне в качестве оправдания свой труп!
— Ты тоже будешь требовать другого напарника? — кисло поинтересовался аргус Эстон, когда дверь в его кабинет снова закрылась, оставив меня внутри, а Илиана — снаружи.
Я давно ждала этого момента с восторгом и замиранием сердца, но в миг, когда за моей спиной закрылись кованые ворота, испытала лишь облегчение — наконец-то. Сейчас все мы — пятеро новичков, прошедшие…
— А вот зелье целебное, — следующей в меня полетела кожаная фляжка.
А я счел за благо вмешаться и сунуть ей в руки котелок с остатками каши.
И вовсе не из-за того, что у меня екнуло в животе, когда вредный Камень взял меня за подбородок!
Рубашку пришлось выпустить, и я отчаянно зажала рот ладонями, продолжая сражаться с рвущимся наружу хохотом.
И хоть было обидно, что Грельда меня теперь считает совсем уж дурой, не способной увидеть ошибку, но не огрызнулась, смолчала.
— Эй, ты чего? — обеспокоенно спросил мой клык, отдирая меня от себя и пытаясь заглянуть в глаза.
Я выдохнула, вдохнула — а на новом выдохе поисковый импульс растекся вокруг меня, разом накрыв всю гостеприимную деревню Мухоловки.
Толпа одобрительно всколыхнулась. Я напрягла спину, поудобнее переставила ноги и положила ладонь на рукоять Плясуньи. Не то, чтобы я всерьез собиралась пойти с мечом против людей, защищая вампира, я …
Иногда мне казалось даже, что он не гадает, а точно знает, куда идет и зачем. Но… это ощущение было сложно описать. Как будто это знание существовало как бы отдельно от него. Как будто он знает и не …
— М? — напарник, покачивающийся в седле, ко мне даже не повернулся, только бровь, рассеченная шрамом, вопросительно приподнялась.
Илиан сидел на коленях, и когда он дернул меня, опуская на себя верхом — я ничуть не протестовала. Чего уж там, с нетерпеливым восторгом встретила горячее прикосновение шелковистой плоти — чтобы т…
Но стоило к нему потянуться восприятием, как цербер тут же тяжело вздохнул, перевернулся со спины на живот, нахмурился сквозь сон, и я торопливо отдернула “щупальца”. Точно спит, не прикидывается, но…
Самые удобные денники, ближайшие к выходу, отведены местным, временных постояльцев селят в дальние стойла и по принципу “где место есть”.
Отец кутался в меховой плащ, накинутый прямо на ночную сорочку — его подняли среди ночи, чтобы сообщить, что его младший сын арестован за попытку убить старшего.
Вы посмотрите на него, всем нужен — а ему не нужен, надо же!
Передо мной стоял незнакомец, чужак. Желчный старик, амбициозный и безжалостный, для которого имеют значение только его цели и пути их достижения. Только статус и положение. А люди — и не люди вовсе,…
— Тебя никто не выбрасывает, — поморщился отец, — Но, желай ты поступить по чести и по совести — ты бы отказался сам.
— Пока тварь жрет пришлых — они и не поверят. Но вот то, что она предпочитает, чтобы жертва была пьяной и беспомощной, это и впрямь важно.
А вот его — все равно было жаль. Так бездарно растратить жизнь на ненависть, зависть и погоню за тем, что в итоге так и не дастся в руки.
Я затихла, замерла, выжидая — но миновало, и буря прошла стороной, тетка успокоилась так же быстро, как и рассердилась.
По лестнице я спускался еще задумчивее, чем поднимался.
Дорога, по которой вёл отряд Солнышко, давно отделилась от большака и нырнула в лес. Вокруг шумели кронами деревья — и никакой тебе избушки тетки наставницы…
— Это была провокация против наблюдателя!
— Последний оплот надежды пал… — пробормотал себе под нос Терек, пока я выкручивалась из его дивно крепкой хватки — ну не ломать же дурачку руку в самом деле?
— Ты этот путь не выбирал. А она… нет, ты правда, серьезно?
Огрызаться и что-то исправлять не стала, но зарубку на память сделала.
В Кремос пришло письмо из Логова. Никто из тех, кто рыскал в замке графов Бирнских после таинственного происшествия с потерявшим память виконтом, книгу не видел. И это было весьма подозрительно, пото…
Сквозь морок постепенно вырисовывалась конская голова, храп с белой проточиной, круп — а за ним стала видна и прижавшаяся к конскому боку Танис Болотная, обнимающая седло.
— Целиком! — рыкнул напарник. — А потом неделю буду животом от несварения маяться!
“Пьяный” Солнышко сейчас заходил на второй круг своего виляющего маршрута.
— Я же говорил, — почему-то поморщился Илиан, совершенно не тронутый моей заботой. — Повезло. Еле задел.
И эти два знания в одной мне ну никак не укладывались.
Все стало легче. И одновременно сложнее.
— Наябедничал? — полный укоризны голос Грозы прервал ворчание ее Клыка.
А неизвестный монстр — а кто еще это может быть? — тянул время.
Ну, Солнышко, у меня знаешь ли тоже руки есть!
Коряжка укоризненно вздохнул, когда я взлетела в седло — раздутые от сытости бока согласно качнулись. Зато змеи будто разом ослепли — заметались бестолково, лишившись цели а вместе с ней теряя ярос…
Камень держался впереди от меня на положенные два конских корпуса, и, похоже, удостаивать вниманием неугодную напарницу не собирался.
— Ты вообще надолго сейчас сюда? В письме не уточнялось.
“А Танис — заметила” не прозвучало, но повисло в воздухе продолжением фразы.
Коряжка всё порывался куснуть меня за колено: пока мы с Камнем толклись в хижине, одежда успела схватиться рыбным духом, и теперь вкусно (на его, Коряжкин, вкус) пахла, вводя бедную лошадку в искушен…
К счастью, других желающих посмотреть, как два цербера — одна в съехавшей рубашке, другой с расстегнутыми штанами — припадочно ржут, не нашлось.
Обоз из Пожоги явился к вечеру третьего дня. Ввалились гурьбой: хозяин, возницы. Троица наемников охраны — все, как один, до того разбойного вида, что хоть от самих охраны нанимай и со следами свеже…
Обработанные, ухоженные поля и огородики заплатками окружали дома, забранные в кольцо надежного тына.
С нее, конечно, сталось бы и соврать про самочувствие, но от угрозы подзатыльником она увернулась, даже не поморщившись на резкое движение. Голова, выходит, не болит.
Протянул мне пирожок — и я благодарно вгрызлась в сдобу, чуя, как пышное тесто и творожная с изюмом начинка утешают мои тревоги.
Он потом повторил его во сне, когда я-не-я наслаждалась лесными красотами.
Солнышко граф? Граф. Ну пусть не состоявшийся, но граф, а всем известно, что у нашей знати через одного королевская кровь, пусть и разбавленная так, что наследование ее наличие уже не признает. Но ес…
— Я говорил. Мне редко снятся сны. Но с твоего приезда в акрополь — гораздо чаще. Мне снилось, как ты трогала себя в первую ночь. Мне снилось, как ты ласкала меня, когда я спал…
— Сама, — Танис доела последнюю ложку каши, и вздохнула почти так же тяжко, как и ее рыжий.
И странно. Почему-то я не испытал по этому поводу досады.
А я… а я зачерпнула еще воды, и поглубже нырнула в нее лицом, делая вид, что ничего такого не случилось. Я, может, вообще ничего не заметила!
— Значит, аргус не знает, что это могло бы быть, — уточнил Илиан задумчиво, скорее для себя, чем для меня.
Илиан лизнул мою шею, потом впился в нее не то поцелуем, не то укусом и толкнулся внутрь.
На мгновение в голове мелькнул образ — Танис в роли графини Бирнской и от него сделалось невероятно смешно, мне едва удалось спрятать ухмылку.
Обида снова стиснула сердце и тесно переплелась с отчаянием.
Вот, волей ордена, и был возведен в их глуши акрополь для защиты торговых путей.
Солнышко на стене был юн — лет восемнадцати, не более. Красив, тонок, длинноволос.
Жадное, собственническое гуляло по крови, стучало в висках, заставляло прижиматься теснее, выгибаться удобнее. Мужские руки одним резким жестом выдернули мою рубашку из-за пояса, пробрались под нее, …
Ночью в крепость приехали новички, и сегодня утром первая для них тренировка на новом месте — ну конечно, аргус и его магистры пришли посмотреть на пополнение, чтобы понимать, куда их приставить на …
Я спохватилась, когда изменился запах: в нем стало больше сырости, прелой листвы и еще чего-то, что невозможно описать словами. Знакомого с детства.
Илиан выждал мгновение, глядя мне в глаза с совершенно нечитаемым выражением лица, не дождался возмущения и тогда подцепил край моей единственной детали одежды, потянув его вверх — раз проснулась и н…
Когда мы вышли вслед за проводником, я жгуче тосковала по временам ведьмовского прошлого, когда любую неприятную морду можно было просто и незатейливо проклясть.
Но и с ней я не увидела никого, кто мог бы наблюдать за мной.
— Ты что натворила! Ах ты, рыбина снулая, ты что наделала! — распекали кого-то рядом, дребезжа старческим голосом.
Передо мной в полный рост встал вопрос, чего я хочу: стать Оком, которое заставит Солнышко с собой считаться — или стать Оком, которое пошлет эту задницу быстрее и дальше всех.
Искать Солнышко магией — это ума не иметь, почует в момент. Но можно направить воздействие не на напарника, а на себя, например, усилить свой слух. И если братья не поставили магическую защиту…
Илиан и урчит совсем как кот на это почесывание, не отрываясь при этом от своей “миски”.
Я, как и было сказано, поглядывала по сторонам, ограничившись “соколиным глазом”: мы не в дозоре, и нам не нужно обнаруживать затаившуюся нечисть. Наша задача — без происшествий и задержек дойти до м…
Я неосознанно нашарила краем глаза тело его коня.
Я увернулась и отмахнулась локтем в сторону ее носа не успев даже подумать, Гроза от неожиданности пропустила удар, но быстро опамятовалась — и у меня мало искры из глаз не посыпались от пинка в г…
Убранством комната на удивление мало чем отличалась от моей, хоть я на свою и не жаловалась, за одним только исключением – мне никто не озаботился приготовить большую, горячую, вкусно пахнущую аромат…
— Я просил тебя сообщать мне важную информацию.
Подобравшись, как перед прыжком в воду с крутого обрыва, я отправила поиск — и еще когда чары только сорвались в полет, поняла, что третий раз будет неудачным: неровно отпустила. Сейчас схлопнется и…
Вот скажите мне, откуда они могут это знать? Не даром, ох не даром у цербера три головы. У одной из них и третий глаз очевидно имеется…
Так что несмотря на заветные свитки в руках у Камушка, к напарнику я подходила неохотно.
Аим по правую руку от меня так и не пошевелился, и только стекающая с него обратно в корыто звонкая капель нарушала каменную неподвижность.
Она смотрела на меня с тоской и даже болью.
Кончик Плясуньи, направленной на него не дрожал, хотя внутри меня колотило всю.
Огрызок дежурства прошел спокойно: во мне поселилась прочная уверенность, что я вообще могла его проспать, появись какая-то пакость на подходе, соглядатай бы разбудил.
И когда меня раз за разом сжимает изнутри, я выгибаюсь, стараясь быть как можно ближе, теснее, плотнее — и чувствую, как во мне становится горячо от его семени. Я обвиваю его спину руками и с насла…
Сард вырастал издалека постепенно: шпили, крыши, крепостная стена. Наезженная телегами колея сменилась мощенной камнем дорогой — вокруг Сарда обжитые, богатые места.
Я нежилась, подставляя лучам то лицо, то шею и солнце целовало меня тепло, невесомо, так сладко.
— Та нешто мы не понимаем? И молодых учить нужно, и дорогу чистить…
Но эту задачу облегчать ему я не собиралась.
— Вы не слишком-то торопились, господа. Мы ждали вас гораздо раньше, — бургомистр Хорвуса, почтенный господин Атамус, был низкоросл и одутловат, разговаривал отрывисто и резко, смотрел брезгливо.
А вот ненависти к нему все равно, как ни странно, не было.
Но опасно: выходить из этого состояния — терять драгоценные секунды.
“Водные твари речные и морские, их повадки, нравы и места обитания, указанные Оршем Корабелом” — нет, благодарствую, у нас вот только-только практика по водным тварям была. Теории вдогонку что-то со…
Толкнув дверь, я вошел в лавку, пригнувшись, чтобы пропустить над головой развешенные на входе пучки трав.
Тот, первый Илиан, любил брата. Я не испытывал к нему ничего, кроме глухого раздражения. И еще пожалуй азарта. Передо мной снова была тварь. Хитрая, изворотливая тварь, которая хочет меня убить, не г…
— А вот и нет, — пробормотала себе под нос Танис. — Сначала мы поедем в Закатный лес.
— Ну а ты, пес, думаешь, что сирота до восемнадцати лет доживший, небесной благодатью питается? Голод, чай, не тетка, пирожка не поднесет!
Илиана не было не только на поляне, но и нигде, докуда дотягивался мой дар. И я, конечно, не сильно ему сейчас верила, дару, ведь чудовище он никак не почуял, но…
— Как ты? — метнулась к Камню, пытаясь задрать на нем рубашку.
Та-а-ак… Чего это он к оружию потянулся?!
Спину обожгло болью, подсохшая корочка треснула и показала мне звезды из глаз посреди бела дня.
Я почему-то ждала ночного наблюдателя, как будто надеялась теперь наверняка понять, Илиан это или нет, но никто не пришел.
Илиан опустил оружие, расслабляясь. И только тогда я поверила, что всё. Мы победили.
Услышав эту новость, я обрадовалась: надо Камню сказать, пусть тоже порадуется!
И сила послушно следовала за дыханием: ко мне — от меня. Ко мне — от меня…
— Что, родственный прием не понравился? — хмыкнул я.
Три белесых когтя, каждый — толщиной с два пальца.
И от этого ярость становилась совсем нестерпимой, и оставалось только нестись, снося деревья, и реветь, трубить, требуя достойных врагов, и впадая в неистовство от того, что не было не то что достойн…
— Ладно. Чего уж! — и, вырвав-таки руки из ослабшего захвата, взметнулась юбкой — и скрылась на кухне.
Подкованные копыта Коряжки больше не цокали по утоптанной до каменной твердости дороге — они проминали под собой упругую землю.
— Танис, что? — и даже вздрогнула, когда Илиан резко мой взгляд поймал. А он, не дожидаясь фальшивых заверений “ничего!”, произнес: — Ты весь день на меня смотришь так, будто только и ждешь, когда я …
Охнул кто-то в толпе женским голосом, и я не узнала, а скорее догадалась: Ксин.
— Доброго дня! — звонко поздоровалась я, легко перекрывая кузнечный шум.
— Я. В графской библиотеке. Нас вызвали для решения проблемы с русалками и…
— Да, только и селить меня в ней никто не торопится, когда я приезжаю, обходятся гостевыми.
Я покосилась на напарника. Тот смотрел на лес так, будто первый раз увидел, а потом тронул пятками бока коня, посылая его вперед.
— Да как бы? Что выпито — то выпито, — все так же вороша скрюченными пальцами жемчуг, с нездешним, смертным равнодушием отозвалась мать семейства.
— Что еще? Раз из десятка жертв сбежать попыталась только одна, значит, тварь умеет обездвиживать. Взглядом или аурой — не поймем, пока не выясним, с кем именно имеем дело.
Не знаю, как у них тут принято, но я не собираюсь отказываться от привычного только потому, что некому отдать мне приказ.
Горе-напарница провожала уплывающий жемчуг крайне скорбным взглядом, и на мой слегка насмешливый пробубнила что-то про серьги-бусики, подарок наставнице.
В висках громко стучало, и я буквально физически ощущала как подкатывает бессознательная темнота, а все равно не могла принять решения ни в одну сторону, ни в другую.
Вдоль стен высокие, по грудь взрослому мужчине, подставки, числом двенадцать, и на каждой — круглый шар белого стекла, размером с человеческую голову.
“Я же говорила!” — полыхнул торжеством взгляд Грельды.
— Потому, что за два месяца Лагос перебрал становье по досточке, заглянул под каждую лавку. И если они так и не нашли вампира — значит, он просто знает их всех в лицо.
Он спешился, закинул поводья на луку седла, и я последовала его примеру.
Я подошла к нему, обвила руками талию и прижалась здоровой щекой к холодной голой спине.
С места снялись еще в рассветных сумерках, а через час — догнали своих. Костер они еще не залили, и в едва теплых углях стоял, заботливо прикрытый, котелок с остатками каши, как раз на двоих — нас …
— Гемос, он платит Ордену лишние двести монет каждый год. Ты что, переломишься за двести монет разбойников или волков погонять? Особенно таких, которые две деревни вырезали.
— Понял, не дурак, — икнул обладатель голоса и шаги зашуршали, удаляясь. — Ты эта… только... не застуди себе там по пьяни чего! Ночи-то уже морозные…
— Камень, а Камень! — позвала я напарника.
— Вот же отчаянная баба, — беззлобно проворчал Гемос, по очереди проверяя подковы у своего коня. — Как только решилась… (или эта фраза лишняя?)
Ну надо же… А я чуть голову не сломал, гадая, что она имела в виду и что я упускаю.
Первая змея появилась, когда под ногами перестало приятно пружинить и начало противно чавкать.
Для меня ее появление сюрпризом не стало, Грельду я почуял еще от лестницы, а вот Ринко не ожидал. Нахмурился, набычился — но замолчал.
Очень сложно кого-то ненавидеть, когда рядом Танис в перьях, воинственная и прекрасная.
Я отмерзла и посторонилась, позволяя ему пройти к столу, где довольно ухмылялся Рыскач.
Я не ждала, что могу наткнуться на кого-то: местные в такую глубь не ходили, здесь даже в нынешнее засушливое лето сохранялись коварные бочаги, которым ничего не стоило умыкнуть смельчака с головой.
...Жара высушила Змеиные болота мало не полностью, пощадив разве что самые гиблые топи — но и те урезала на треть. Казалось бы, радуйся — сушь открыла ягодные угодья, до которых в ином случае обычн…
— Игнорирует авторитеты и склонна к неподчинению!
— Конечно, дорогой братец, — Хелайос склонил голову. — Прости мне неудачный выбор слов. Но все же, я думаю, мы все имеем право знать точные причины вашей уверенности. Ведь и наши надежды могут рухнут…
Второй раз к деревне я вышла, когда над болотами взошла луна и высыпали золотые ясные звезды, обещая еще один день, залитый солнцем до краев, как бадья — колодезной водой.
Опс! Вот откуда мне было знать, что эта неприглядная чешуя — что-то ценное? Стянул и отбросил в сторону…
— Ну чего вы уставились? По малому обряду у лошадей меняются сухожилия, кости и мышцы. Что-то в голове, отчего они перестают бояться нечисти. А у Коряжки… думаете, мало надо изменить, чтобы конь зме…
Молодец, Танис. Уж показала себя так показала.
Копыта взрывали дерн, широкая грудь сносила деревья — я была огромна. Я была велика. Я была яростью — ярость кипела в крови, ярость бурлила под шкурой, ярость стискивала череп.
— Я же просил не называть меня “Солнышком”!
А если бы эти чары действовали вообще только на самого змея?
Жалко девку. Не пожелаешь никому оказаться на ее месте и такое про сердечного друга узнать.
Если меня щелкнут по носу за этот вопрос — пускай, он в своем праве. Но я действительно не могла понять, как так можно? С родным ребенком…
Я был серьезен, убедителен — и я не понял, отчего вдруг Гроза начала медленно заливаться краской.
Я дернула плечом, выворачивая руку из захвата, шагнула в сторону — там, у летнего очага сохли на столе вымытые с вечера миски.
Ну… почти всё: про то, как я трогала себя, чтобы вывести на чистую воду наблюдателя, ему лучше не знать!
Хозяин кабинета, слушавший мой отчет, понимающе кивнул: Орден берет дорого.
А еще, как рассказывали нам наставники, с тех самых пор не менялся способ составления рабочих церберских связок: в дозор всегда выходила пара из Клыка и Ока. Клык — это сила, Око — чутье.
Впрочем, вставлять эту ценную мысль в разговор я не стала.
Стальная подруга рыбкой взметнулась в воздух, и потянула за собой тело, разогревая его уже как следует.
Во дворе чудовище наследило почти везде, и мне никак не удавалось выхватить из этой мешанины внятный узор. Я пыталась снова и снова, злясь на себя, но проклятые мерцающие искры не желали раскрывать с…
Потом в головушку закрались подозрения: а чего это он вдруг так переменился? От той полянки у болота подобрел, что ли?
Цербер окончательно все осознал, проникся, дружески хлопнул меня по плечу и свалил — на нет и суда нет.
Солнышко потянул меня на себя, помогая встать, а, когда неверные ноги подкосились, а в глазах от перемены позы потемнело — подхватил на руки, проигнорировав вялый и бессмысленный протест. Он донес ме…
Я вздрогнула и перевела взгляд с листвы на Камня.
Я вскочил в седло, и мы направили лошадей к воротам.
— Ринка! Неси-ка еще утварь — гостья у нас!
И он еще не успел растаять во рту, как в голове прояснилось.
Я не была уверена, почему я вернулась ко снам, но даже если я все равно никак не могла привязать к ним Солнышко, это еще ничего не значило. В конце концов, самый первый пришел ко мне в ночь моей знак…
Шаги, щелчок дверного замка — сбежать я уже не успевала, но торопливо смяла “кошачье ухо”, чтобы оглянуться на скрип открывшейся двери так, будто она стала для меня полной неожиданностью.
Я уткнулась лицом в матрас и старалась не выдать рвущийся наружу смех, к подушка, которую я постеснялась требовать, увесисто прилетела мне в затылок — и согнула меня в приступе хохота.
— Отец ждал тебя раньше, милый, — подставив гладкую, нежно пахнущую щеку для поцелуя и удерживая в руках мои руки, мягко попеняла мне матушка.
Я пристально наблюдал за каждым его движением — вряд ли братец ловчее того же пресловутого вампира — но пока что не замечал ничего подозрительного.
Я сопротивлялась: пыталась подчинить себе дар, оборвать заклинание, вынырнуть из плена… Я дралась, как зверь!
Мало ли что может присниться после долгой дороги да на новом месте.
— ...и я даже представляю — что, — себе под нос пробормотала я.
Пересечь двор — мелкие камушки шуршат под ногами.
Крепкое осеннее яблоко звонко хрупало на зубах, заполняя рот соком, заставляя Коряжку пофыркивать и вздыхать об участи бедного, голодного, нелюбимого злой хозяйкой верхового животного.
Ну, а раз так, то что мне мешает со спокойной совестью просто пойти и подслушать?
И я сам не заметил, как попытка удушения переросла в кое-что другое. В увлеченный поцелуй, в упруго выгнувшееся в моих руках тело...
— Думаешь, ревнивый муж его так? — хмыкнул напарник, отодвигая прочь тарелку из-под жаркого.
Тело чувствовалось так, будто я и впрямь только что вырвалась из боевой горячки, и теперь остывала: успокаивалось, замедлялось сердцебиение, просыхала испарина…
Очень хотелось снова спать, но было здорово потрогать его так, когда он не видит.
Я вывела его к деревне, отпихивая с нашего пути ошалевших от жары змей, а потом долго маялась по болоту, забыв про задание наставницы и не находя себе места.
— Я сказала, — не утерпев, огрызнулась я. — Но ты хотел бороться со страхом!
Сложный ритуал вообще мало кто выбирал, на моей памяти — никто. Он, даже успешный, давал непредсказуемый результат, и никогда нельзя было угадать, что ты вытащишь, золото или пустышку.
— Я говорил о том, что рад, что вы с Танис сработались.
Танис, головушку бедовую, здорово этой ночью потрепало. Другая бы на ее месте утром с лежака не поднялась, а то и вовсе отошла бы тихо в мир иной — а эта и не чувствует, за ночь восстановилась. Мол…
Желанное, яркое удовольствие, даруемое твердым, горячим телом внутри меня…
Как полянка на болоте. Такая зеленая. Такая ровная. Такая… бездонная.
Он подошел и некоторое время молча постоял рядом, вместе со мной поглаживая конскую шею. Коряжка двойную ласку принимал благосклонно и косил на меня — вот, смотри как надо, меня зато все любят!
Думая о том, что с развилки, которая вела в объезд болотного языка, мы съехали сразу после обеда.
Я не узнала голос, обернулась и только тогда поняла, что лучше бы узнала и не оборачивалась.
И показав прискорбное отсутствие напарничка на доступной моему восприятию территории.
Она сидела на ступеньках в окружении тройки церберов, кажется, из тех, что прибыли вместе с ней и первое время за ней же и таскались, как выводок гусят за мамкой. И сейчас молодняк, несомненно, делил…
Палка оказалась толстой слегка корявой веткой длиной с мою руку, я поймала ее без раздумий и непроизвольно взвесила в руке, примеряясь.
— Илиан, а что аргус сказал по поводу нападения на меня возле Закатного леса?
И, прежде, чем Хелайос успел что-то сказать в ответ. Распахнулись дверцы старого шкафа, явив миру самого королевского дознавателя. А из слишком глубоких теней в двух углах выступили его сопровождающи…
Я посторонился, пропуская дорогого брата. Внутри все звенело от собранности, ожидания и азарта. Все должно было решиться сейчас.
Ночной акрополь был тих и пустынен, утопал в темноте, а луна, едва-едва просвечивающая сквозь облака не особенно помогала.
Он смотрел на меня с вершин своего роста (и уверенности в своем превосходстве).
А идея поставить Камня во главе отряда была не так уж плоха. Да что там, хороша даже — если уж с виконтом Бернийским бургомистр Хорвуса говорил так, то страшно подумать, как он держался бы с церберо…
А вот определить, кто из них полоскал мне кости — увы, не мог: несмотря на природный чувствительный дар и немалый опыт, приобретенный за время учебы, слишком уж мало мне еще были знакомы местные.
— Местные со змеями не связывались, и тетка Карима, она ведьма, и меня учила, тоже сама их не трогала, и мне не велела. Если только нужда по колдовской надобности выходило — но и тогда она сама мне…
Мгновенно перейдя в оборонительную стойку, обвел взглядом лагерь, пытаясь понять, что не так — и похолодел. Не было Танис. Ее рыжего не было тоже. Зато на том месте, где они укладывались спать, крас…
С болот поднимался парок, лес, влажный от утреннего тумана, просыпался, перекликаясь голосами мелких птах.
Я вцепилась в его плечи, обвила ногами бедра, запрокинула голову, хватая ртом холодный воздух.
— Даже так? — аргус приподнял брови в легком удивлении. — И что ты по этому поводу думаешь?
Покачал головой, и вернулся к седлу у костра.
— Ага, любая красивой станет, когда на одну бабу по десятку мужиков.
У него твердые, чуть обветренные губы с хмельным вкусом. И поцелуй как-то… злой.
— Меня беспокоит, что след такой слабый, — хмуро выдала она, прожевав. — Недельному поярче положено быть.
Надеясь, что она не успеет изменить направление своего.
Словом, в такое везение я не верила ни на медную монетку.
На невезучего собрата белобрысый поглядел насмешливо.
Я только хмыкнула — у нас тоже кузнец обретался поодаль от прочих.
— Я понимаю, что это не та жизнь, которую ты выбирал. Но ведь и в прежней — выбора у тебя особого не было, верно? Мы дорожим тобой, Илиан. Мы горды называть тебя своим собратом по оружию. Наши подозр…
Когда она обняла меня (боги, ну вот зачем вы даете одним людям такой бюст, а другим не даете, это же обидно!), хлопнула по плечу и жизнерадостно ускакала вниз по улице.
— Остра ты, Коса! — и свалил с лавки, а на его место тут же плюхнулся Аим, а с другой стороны — Терек.
Только тянуло знакомым моховым запахом — кажется, где-то к самому лесу подступились болота — да метался перед конской мордой слепень, словно вырвавшись из воспоминаний.
— Да вы оба больные! — взвилась брюнетка, и подхватив свои пожитки, вылетела из комнаты.
Мысли путались и казались какими-то тяжелыми.
Примерившись, я сшибла мерзкую тварь простеньким “огненным плевком”.
Тетка Дарина молчала, в страхе прикрыла рот рукой.
Так что никто бы не удивился, если бы увидел, как я глубокой ночью прокралась по коридору и нырнула в его комнату.
Я не чувствовал боли, ни гнева от этого внезапного удара — кажется, я и впрямь был готов услышать нечто подобное. Не было даже обиды на то, что от меня отвернулась моя семья.
А когда над змеиными болотами собрались прозрачные сумерки, решилась.
— Ты — материальный сон древнего божества, которое воплотилось в мире благодаря жертвоприношению, которое организовал наставник и братец твоего предыдущего тела, а ненормальная при этом я?!
Церберский отряд. Я на кровати слева от двери, Гроза справа, и еще трое на полу (я надеюсь, это не солнышко там такие рулады носом выводит — такого соседа по комнате остается только подушкой удавить…
Признавать это было неприятно. Отец? Брат? Оба?
Я бросила взгляд на лошадей, которые хрипели и роняли клочья пены. Через полчаса для них может быть уже поздно.
Но отозвалось — и кровь быстрее побежала по жилам.
Я завертела головой, пытаясь сообразить, кого это зовет Ринко.
От этого воспоминания грудь Танис я стиснул так, что она гортано застонала. И откинулась на меня, запрокидывая голову на плечо, подставляя беззащитное, открытое горло…
Возница, довольный выражением моего лица, тихонько посмеивался.
— Даже интересно, что ты такого сделал, что эта Аглеа так тебя ненавидит?