Все цитаты из книги «Легенда о Побратиме Смерти»
Была зима, ночь стояла холодная, окна в здании замерзли, между тем на Зен-ши была только набедренная повязка. Услышав его крик при падении, Лин-цзе выглянул в окно и увидел худенькое тело, истекающее…
Кзун поднялся по усеянному камнями склону к пруду и смыл кровь с голого до пояса тела. Потом снял с головы белый платок, окунул его в воду и снова повязал свой лысый череп. Воины собрались около него.
— Мне было видение — ложное, как представляется теперь. Я думал, что могу привести Собирателя к моему народу на пять веков ранее. Гордыня всегда была моей пагубой. Я думал с помощью Глаз воскресить О…
— Я еще не готов взять себе жену. Моя жизнь посвящена мщению и Собирателю. И даже если бы я решил жениться, я как сын вождя имею право сам выбрать себе невесту. Я предпочел бы, конечно, чтобы она был…
— Клясться в верности такой жалкой твари? Ты ничто, Чаката. Я предостерегала моего господина против тебя, но он не слушал. Теперь я тебя проклинаю, и мое проклятие будет преследовать тебя, пока звезд…
— Почерк не оставляет сомнений, генерал, — мягко заметил он. — Это работа Окаи. Вы сами оценивали ее, я видел. Ошибки быть не может.
Горкай обернулся в сторону Талисмана. Оборона еще держалась, но за этот краткий промежуток полегло больше десятка надиров. Одни раненые пробирались к лазарету, другие лежали там, где сразила их сталь…
— Ничего, — без зазрения совести соврал Талисман. — Водоем жизненно важен для нас, и я рассудил, что лучше тебя его никто не защитит. Но он находится на землях Острого Рога, и они сочтут себя оскорбл…
На стене выстроились лучники, целившие прямо в них. Друсс, усмехнувшись, направил кобылу дальше. Старые ворота наполовину сгнили, но он заметил, что петли отчищены от ржавчины, а под воротами осталис…
— Они выдержат. Что касается слухов насчет Острого Рога, то хотел бы я знать, что они слышали о Небесных Всадниках. У нас не в обычае говорить хорошо о враждебных племенах. Хотя я заметил, что о Лету…
Волнения продолжались три дня — они начались в беднейшем квартале и быстро охватили весь город. Из всех окрестных мест были вызваны войска, кавалерия расправлялась с бунтовщиками. Количество жертв ро…
Ветер переменился. Друсс вскинул голову и понюхал воздух, а после схватил мальчишку за плечо и поднял на ноги.
— Не надо извиняться, дружище. Я не хотел тебе выговаривать. Ты славно потрудился минувшей ночью. Жаль только, что им удалось спасти бочки с водой.
— Шесть к одному. — Элегантный посол провел рукой по коротко остриженным серебристым волосам. — Я, должно быть, лишился рассудка.
Еще до прихода в святилище Носта-хана вести о готирском нашествии достигли четырех станов. Из племени Острого Рога прискакал на взмыленном коне гонец. Остановившись у юрт своих воинов, он соскочил с …
Впрочем, могло быть и хуже. Не спохватись он вовремя, погибли бы все повозки. Но эта мысль его не порадовала. Если бы он оставил при обозе охрану, надиры ничего бы не добились.
— Но почему ты ищешь, о повелитель? Разве ты обитаешь не в раю?
Когда-то и он был воином, скакал по степи и помнил пьянящий восторг боя. Часть его души желала остаться с этими молодыми мужчинами и сразиться с врагом. Но это была ничтожно малая часть.
— Верю, — мрачно ответил он. — Есть чудища, которых можно вызвать из преисподней — но они просто щенки по сравнению с теми, которых человек носит в себе.
— Человек должен во что-то верить, Горкай. Без веры мы всего лишь песчинки, несомые ветром. Надиры исчисляются сотнями тысяч, а живем мы в нищете. Нас окружают богатые страны, чьи армии составляют не…
— У него забрали душу, — прохрипел он. — Кошелек принадлежал Шаошаду-изменнику, тому самому, что похитил Глаза, да будет его душа проклята навеки и да горит она в адском пламени!
— Что такое? — спросила она. — Отошла уже?
Он расскажет это богу — и тот все поправит.
Друсс посмотрел на прореху в колете — оттуда и правда сочилась кровь. Он снял колет. Рана была не более двух дюймов в длину, но глубока. Он выругался.
Майон налил себе вина и пропустил глоток.
— Говори! — сказал шаман. — Добились ли вы успеха?
— Это не Зусаи, — сказал Друссу Талисман. — Дух Шуль-сен овладел ее телом. Чтобы освободить девушку, я должен отправиться в Пустоту. Согласен ты пойти со мной?
— Если бы ты сделал это, тебя выволокли бы отсюда, привязали за руки и за ноги к четырем коням и разорвали на части. Это тоже было.
— Не только поэты. Зубы дьявола, насилие у нас в крови. И солдаты — вовсе не отребье рода человеческого. Здесь каждый сражается за то, во что верит. Ты знал это еще до того, как началась бойня. И буд…
— Скажи мне, что они были последними, — обратился Друсс к Шаошаду. — Это меня очень порадует.
— Весьма огорчительно. Но, быть может, это просто путники?
— Зачем ты поехал с ним? — спросил Зибена Носта-хан.
— Она верно сказала: я пришел сюда за камнями, о которых говорил шаман, но шаман мне солгал. Зачем мне идти с тобой?
— Открой глаза, — приказал он, — и назови мне свое имя.
— Что она здесь делает? — спросила его Ниоба.
Кадеты один за другим выходили к помосту, предъявляли свои диски, получали сабли, кланялись учителям и строились в задней половине зала.
Менг поскакал обратно к маленькому каравану, и Нуанг проводил его взглядом. Четырнадцать воинов, пятьдесят две женщины и тридцать один ребенок — не то войско, чтобы путешествовать по таким краям. Но …
— Провизию нам на дорогу и проводника, чтобы доехал с нами до следующей воды, а после — до святилища Ошикая, Гонителя Демонов.
— Глаза здесь, но они от нас скрыты. Дух Ошикая сказал мне, что их суждено найти чужеземцу.
— Я знаю, что они здесь, но не мне суждено их найти. Я пишу историю, Талисман, а не творю ее. Пусть Исток пошлет тебе мудрость.
Солнце взошло над почерневшей землей, и Гарган обозрел нанесенный ущерб.
— Есть у меня друг, который преотлично в этом разбирается.
— Мы нуждаемся в твоих услугах, мастер. Никто другой не войдет в эту комнату, пока ты не завершить свою... работу. Ты понял?
— У них шестьдесят четыре убитых и еще восемьдесят один ранен, — радостно сообщил Лин-цзе. — Мы потеряли втрое меньше.
— На свой лад. — Позади заржала лошадь, Квинг-чин оглянулся. — Ступай к ним и скажи Лингу, чтобы лучше смотрел за своим конем, не то я с позором отправлю его обратно.
— Он гибнет не напрасно, — сказал шаман, и Зибен прочел злобу в его глазах.
Но со временем он узнал правду. Ровена, лишившись памяти, полюбила Мишанека, стала уважаемой и любимой женой и жила в роскоши, довольная и счастливая. И зная все это, Друсс продолжал воевать на сторо…
Талисмана дернулось. Яркий свет вокруг него замигал, и правая нога загорелась зеленым.
Друсс опустил Снагу на пол и скинул с плеча поклажу.
— У тебя кровь течет, Побратим Смерти, — сказал один из Небесных Всадников.
— Вот. Это отгоняет злых духов и стоит много серебряных монет.
— Я пришел, чтобы осуществить твои мечты, повелитель, — сказал Талисман, как наказывал ему Носта-хан, но Ошикай точно не слышал его. — Надиры должны объединиться, — продолжал Талисман. — Для этого на…
— Ненавижу тайны. Ты сказал — возрождение. Они оживляют мертвых?
— Есть такое место. Их тела лежат на холодном полу, а души ушли в Гирагаст.
— Пойми меня правильно, Лин-цзе. Я буду сражаться с ними, и если будет на то воля Богов Камня и Воды, увижу, как их башни рухнут и города падут. Но я больше не могу их ненавидеть. Когда они убили Зен…
— Наши племена воюют, поэтому мы не может быть братьями. Но я уважаю твое мужество. — Лин-цзе поклонился и вернулся к своим занятиям.
— Ты должен ехать с ними, Окаи. От этого зависит благополучие племени.
— Ты, карлик, — попробуй выкини такую штуку еще раз, и я тебя убью!
Эти скалы — часть тела Богов Камня и Воды, и я един с ними.
— Но ты все-таки любишь, правда? — Он прижал ее к себе. — Ну, скажи.
Две роты... пятьдесят человек. Друсс сосчитал тела, которые были на виду. Семерых он убил топором, еще несколько сбиты стрелами и уже не вступят в бой. Значит, остается около сорока человек — недоста…
— Боги, вы что, пришли сюда оскорблять меня? Проснулись, поди, утром и подумали: дай, мол, пойду к честному готирскому торговцу и доведу его до сердечного припадка? Двадцать семь.
— Вот и верь, парень, — уж я-то в людях разбираюсь. Когда-то я знал другого Пеллина. Он метал копье — здорово это у него получалось. Выиграл золотую медаль на Играх в Гульготире.
Надирка подошла к Талисману. Она не была красавицей, но к ней почему-то влекло.
— Но обещай вернуть их, как только твой друг будет здоров.
С востока к лагерю ехали трое готирских разведчиков. Квинг-чин пригнулся, переждав их. Они болтали и пересмеивались. Завтра им будет не до смеха: завтра они закусят кожаный кляп, когда кнут обожжет и…
— Не будь глупцом, Ошикай! — крикнул Чаката. — Если ты убьешь меня, то упадешь со мной вместе. И никогда больше не увидишь Шуль-сен!
— Да, мой господин. Что мне сказать капитанам?
— Я не могу тебе этого сказать. Они были похищены несколько столетий назад изменником-шаманом. Преследуемый, он остановился отдохнуть у гробницы Ошикая. Вскоре после этого его нашли и убили, но он, н…
Министр постоял, прислушиваясь, в тюремном коридоре. Слева, за толстыми стенами, слышались глухие рыдания.
— Сейчас мы вырежем твое паскудное сердце! — крикнул вожак, жирный и лысый.
— А что, ребята, — с усмешкой спросил он, — вы деретесь так же хорошо, как Одинокие Волки?
Зибен протянул ему медальон. На одной стороне был вытиснен профиль мужчины, на другой — женщины. Вокруг женской головы были написаны какие-то слова на языке, которого Зибен не знал.
— Этот будет другим. У него будут лиловые глаза, и будет он зваться именем, которого не носил ни один надир. Он придет — и пусть тогда остерегается ваш мир!
— Нет. Моя женщина осталась дома. Что такое стряслось с твоим отрядом? По вам точно кувалдой прошлись.
— Не имеет значения. Мне надрывает сердце то, что он получил саблю. Но тебя это не касается. Я вызвал тебя, чтобы сказать, что произошла ошибка. Ты получил похвальный отзыв.
— Трудно сказать. Раковые опухоли сильно разрослись. Она может умереть сегодня ночью или протянуть еще месяц. Шел бы ты домой, тебе ведь завтра драться. Я видел, как бьется этот дренай, — тебе надо п…
Теперь он был нотасом — не имеющим племени.
Зибен вернулся к шаману. Свечение вокруг Друсса оставалось таким же сильным, но зхи Талисмана стала слабеть. Зибен сел у стены. Как это похоже на Друсса — по доброй воле отправиться в ад. «Ну почему …
— Тебе надо отдохнуть, — сказал Носта-хан. — Твоя зхи стала сдавать. Я прочту целительные слова над тобой, пока ты спишь.
— Ниоба поедет с нами. Я хочу жениться на ней, Друсс, — дать ей детей и железное ведерко для угля.
— Добро пожаловать в наш стан — там и договоримся о мене.
Клай отнес Лойру к своей черной карете. Когда Тэсс и Келлс сели, он уложил больную, впавшую в беспамятство, на мягкое сиденье и сел рядом с ней. Врач, Эдуз, устроился рядом с кучером. Тот хлопнул вож…
— Я хотел бы помочь тебе, — сказал он. Она взяла его руку и поцеловала.
Солдат, спотыкаясь, припустил назад. Две стрелы отскочили от его панциря, третья попала в бедро. Он захромал дальше и сумел-таки добраться до своих.
— До финала еще три дня. Заживут. Ну а ты как пробежал?
— Что это значит? — Воин знаком подозвал к себе двух остальных.
Зусаи опустилась на пол рядом с ним, положив руки ему на колени.
— С дренайских земель, что лежат за синими горами далеко на юге.
— Это не просто речь, Барцай. Двенадцать лет назад, когда Спинорубы налетели на твое селение, ты ворвался к ним в лагерь с двадцатью людьми, обратил врагов в бегство и отобрал назад всех угнанных кон…
— Филантропия? Что же это за надир, знающий такие слова?
— Ты меня уже в третий раз благодаришь, а собаку приготовить нетрудно: надо только подвесить ее, пока черви не заведутся в глазницах.
— Ты его уложишь, Друсс, — это ничего, что он больше, сильнее, проворнее и красивее.
— Я сидел поблизости от королевского балкона, пока ты забавлялся с лентрийцем, но видел только спины телохранителей. Говорят, он красит волосы настоящим золотом.
«Возможно, и придет, Вони. Хиромант расскажет тебе многое о твоей жизни — и о прошлом, и о будущем. Но говоря о будущем, он скажет: „Вот эта ладонь показывает, что должно быть, а эта — что может быть…
— Пожалуй. Скоро у тебя будет много работы.
— Почему? Мы Волчья Голова, мы сильнее всех.
Он подошел к зеркалу, потрогал. На вид стекло как стекло, но стекло прозрачно — как же оно может отражать так ясно? В правом нижнем углу Талисман углядел царапину; припав на колено, посмотрел сквозь …
— А если нож войдет слишком глубоко и он помрет? — спросил другой.
— Это невозможно. — Настоятель вздохнул. — Клай скончался через три дня после вашего отъезда и похоронен в скромной могиле позади больничного сада. Уже и камень готов. Я очень сожалею.
Пригнувшись у низкого входа, он вышел на солнце. Тело Шанки, завернутое в кожу, лежало недалеко от его юрты. Правая рука торчала наружу, раскрыв скрюченные пальцы. Квинг-чин сел на своего пегого конь…
— Это только начало, Барцай, — поверь моему слову.
— Великий Миссаэль, — прошептал он. — Их ничто не остановит! — Он сделал шаг назад, но Друсс опустил ручищу ему на плечо.
Пеллин дрожащей рукой вытащил меч, глядя на могучий вал вражеских воинов. Сотни надиров тащили лестницы, другие несли свернутые веревки и крючья. Сердце Пеллина заколотилось.
— Давай-ка рассмотрим все, что нам известно, дружище. И Ошикай, и Шуль-сен носили лон-циа. К приходу Шаоша-да гробница Ошикая была уже разграблена, однако медальона не взяли. Почему? Слепой священник…
Зибен вернулся в лазарет. Талисман крепко спал. В боковой каморке поэт нашел клочок пергамента, перо, подлил воды в высохшую чернильницу и написал краткое послание. Просушив чернила, он сложил пергам…
— Нет, нападать пока не надо. Может, это разведчики, высланные вперед. Пусть подъедут поближе.
— Двадцать три убиты и еще восемь больше не смогут сражаться.
— Я не хочу, чтобы он проходил, — сказала она, вырываясь. За стеной пропел боевой рог.
На том конце ущелья темный ход привел их в недра самой высокой из виденных Друссом гор, где на них накинулись эти дьявольские нетопыри.
— Я не захватил с собой кошелька, — сказал поэт, — но отдам вам деньги вечером.
— Хотел бы я так же верить в людей, как ты, дружище Друсс, — криво улыбнулся Зибен.
— Она никогда не кончится, Друсс, пока существуют люди с мечами и топорами. Вернусь-ка я лучше в лазарет. Как твое плечо?
— Нет, генерал. Мы почти не разговаривали — у нас мало общего. Почему вы спрашиваете, генерал?
— Небесные Всадники. Им это очень лестно. Редкость для гайина завоевать такую любовь.
Друсс встал, подошел к окну и распахнул ставни, глядя на далекие звезды.
К Восточным воротам направлялось немало конных, и Друсса с Зибеном затерло в общий поток на узкой улице. Солдаты у ворот расспрашивали всех выезжающих, и Зибену уже начало становиться не по себе.
— Я вольный человек и сам решаю, что мне делать. Я ни о чем не жалею. Я встретил Ниобу. Благое небо, Друсс, я люблю эту женщину!
Парс и Пеллин подошли к прислужнику, разливавшему холодную воду из кувшина, и он наполнил им кубки. Пеллин осушил свой сразу и велел налить еще, Парс пил мелкими глотками.
Тэсс направила свою руку вниз и стала думать о другом. Все в этой игре было для нее таким знакомым, что больше не требовало внимания. Постанывая, лаская и принимая ласки, Тэсс думала о Лойре. Неправи…
— Мы не трусы. Просто мы всю жизнь... бегали от гайинов.
— Приятно слышать, — кивнул готир, — хотя я желал бы, чтобы оно было побольше. Здесь мало места для метания копья или диска. Мой наставник Шонан использует для этого соседнее поле. Пойдемте, я покажу…
— Глаз у меня нет. Я думал, что они у поэта, но теперь мне кажется, что он просто искусный лекарь.
— Об этом мне поведали звезды. Носта-хан тоже знает. Он — благодаря своему Дару, я — благодаря своей науке. А теперь ответь: каким будет третье испытание?
— Спасибо, брат, — ответил Окаи, как полагалось.
При виде готирской армии у Зибена похолодело в желудке.
— Вы меня оскорбляете, — возмутился Майон.
— Почему людские мечты всегда приводят к войне?
— Мы пришли, чтобы вылечить нашего друга, отец, — сказал силач. — Я сдержал свое слово.
— Мне сейчас не хочется любви, моя красавица.
— Ребенком они взяли его в заложники, и он учился в Бодакасской Академии — вместе с Квинг-чином и Лин-цэе.
Это стало первым потрясением в жизни Талисмана. Его отец, самый сильный и храбрый среди надирских вождей, молча сидел перед круглоглазыми. Человек, сражавшийся в сотне битв, не сказал ни слова, даже …
— Я искал везде: в Долинах Духов, в Ущельях Проклятых, на Полях Героев, в Чертогах Сильных. Я с незапамятных времен блуждаю по Пустоте, но не нашел ее.
— Они будут как Глаза Альказарра. В Собирателе воплотится Великий Волк с Лунных гор.
— Знаете, почему я взял вас в этот отряд?
Друсс подался вперед, впившись ему в глаза холодным взглядом, — между их лицами оставалось всего несколько дюймов. Часовой отстранился, стремясь увеличить расстояние, но Друсс надвигался на него, пок…
Проснувшись, Зусаи, увидела, что он укрыл ее своим одеялом поверх ее собственного. Она села и стала оглядываться, ища его. Талисман сидел, поджав ноги, на камнях чуть поодаль, спиной к ней. Откинув о…
Зибен допил вино, надеясь, что испытываемый им ужас не отражается на лице.
— Хорошо. — Генерал устало вытянулся на койке и закрыл глаза. Премиан собрался уходить, но тут Гарган заговорил снова: — Они убили моего сына. Выкололи ему глаза.
Друсс стал на колени рядом со старым вождем.
По цирку точно гром прокатился. Друсс перевел дыхание и отошел от противника, принимая восторги публики. Новый дренайский флаг — белый конь на голубом поле — взвился вверх, трепеща на ветру. Выйдя вп…
— Возможно, жертвы и не потребуется. Зусаи, покажи нашему гостю его комнату.
Судорога сотрясла ее тело, и глаза закрылись. Когда она открыла их снова, страх пропал.
— Вполне. Хорошо, будем действовать вместе.
— Я так не говорил и не думаю так. Но я только что вернулся из боя, где полегли сотни человек, отец. Я вернулся сюда — и узнал, что великий человек умер, зато одна из шлюх снова выйдет на свой промыс…
— Давай-ка я тебе подбавлю. — Он снял с плиты горшок и наполнил миску до краев. Келлс, явно обрадованный, взял ложку и атаковал жаркое с новым пылом. В считанные мгновения он очистил миску и громко р…
— Боюсь, государь, что королева перешла... в другое свое царство.
— Слыхал я, что таких собирателей было много.
— Простите мне мою смелость, — сказала она с низким поклоном, — но мой сын очень хочет познакомиться с вами.
— Что это значит? — покраснел Барцай, с беспокойством заглянув в темные, загадочные глаза Талисмана.
Когда на дворе прозвонил полуденный колокол, в дверь постучали.
— Дьюнгу уже доводилось убивать — я сам видел.
— Он ушел, как только ты заснул, — уныло сказал Зибен.
— Как тебе нравится мой новый облик, великий царь? — осклабился Чаката. — Разве он не великолепен?
Министр откинулся назад и сложил пальцы рук под длинным подбородком. Голос его, когда он заговорил, звучал холодно.
— Что у вас тут такое? — спросил, входя, Носта-хан.
Когда она заговорила вновь, ее голос слегка изменился — он остался певучим и мягким, но в нем чувствовалась уверенность, задевшая какую-то струну в душе Талисмана.
Священник с улыбкой потрепал его по плечу.
— Скоро они снова пойдут в атаку — все разом. Если мы устоим... — Друсс умолк.
Нуанг с мечом в руке стал рядом с ним. В надирском лагере вспыхнуло пламя, и Нуанг выругался, но Друсс только хмыкнул.
— Можно подумать, что мы воюем с армией. К чему все эти предосторожности?
— Слава Истоку, — с чувством сказал Премиан.
— Да, славная была шутка. Я знал, что ни один надир не разгадает ее. Надиры шуток не понимают. Ищут Глаза Альказарра, а на буквы и не глядят!
— Вино — это хорошо, но хвастаться я никогда особо не умел.
Он сбежал вниз, вернулся в гробницу и снова присел перед табличкой. Сверив слово «Ошикай» на ней с тем же словом на лон-циа, он увидел в имени на таблице два лишних одинаковых знака. Присмотревшись к…
— Мы охраняем священное место, — сказал Лин-цзе. — Численность ничего не значит. Будь нас даже четверо, мы все равно приняли бы бой.
Прошел час, и свеча догорела до первой черной отметки. Зибену ожидание давалось с трудом. Он прошел к восточной стене, где оставил свои седельные сумки, достал чистую рубашку из белого полотна, вышит…
— Зачем они это сделали? Я думал, они его любят!
— Оттого, что это неправда, — злобно усмехнулся Нуанг. — За свою жизнь я убил только пятерых: троих в единоборстве, когда был молод, и еще двух улан, когда те на нас напали. Я сказал дренаю, что здес…
— Он будет жить, — тихо сказал поэт. Она безмолвно кивнула.
— Может, оно и так, старый конь, но малюткино одеяло начинает попахивать. Да мне и с себя хотелось бы кое-что выстирать перед нашим торжественным въездом.
— Нет! — Келлс привстал на коленки. — Вы должны пойти со мной, господин. У меня мама больна.
— Чтобы узнать одну истину, — сказала Шуль-сен. — Когда мы с Ошикаем пришли в эти степи, нас восхитила их краса, но еще больше изумила их мощь. Каждый камень, каждый стебель дышал ею. Стихийная сила …
— И чтобы обеспечить этот мир, Друсс должен проиграть Клаю? — Улыбка Зибена померкла.
— Почему бы вам не обратиться к своему шаману? — спросил Горкай. — Он смыслит в таких делах куда больше, чем я.
Не то что тот лекарь, которого позвала Длинная Тэсс. Он взял пять серебряных монет — и ничего не сделал! Нет, он, конечно, ощупал шишки и провел руками по всему телу. Грязная свинья! Потом пошептал ч…
— Вы ведь тоже принимали участие в тех Играх? Во времена Безумного Короля?
Офицеры замотали головами. Гарган вышел из-за стола и навис над Премианом, который был ниже его ростом.
— Он возьмет тебя, если ты будешь со мной.
В этот миг Друсс, заметив угрозу, пронесся по западной стене и перескочил через широкий проем на северную, раскидав врагов. Серебристая сталь топора обрушилась на готиров. Его внезапное появление вдо…
— Я ее не обманывал, — холодно ответил юноша. — Я выполню мою часть соглашения.
— В Гирагасте нельзя быть уверенным ни в чем. Представь себе бой в нашем мире. Воина ранят в руку; ему больно, но он остается жив. Другого поражают в сердце, и он умирает на месте. То же самое и в Пу…
— Может, он и проклят, но демонов у ворот мы бы без него не одолели. Друсс и Ошикай — это колоссы. Никогда еще не видел такой силы, такой ярости, подчиненной воле. Когда явились чешуйчатые чудища, я …
— Моя женщина осталась далеко, девочка, но она всегда близка моему сердцу. И красива, как ты. Вот вернусь к ней — и отдохну. — Друсс достал из кошелька две серебряные монеты. — Одна за еду, вторая те…
— Вы куда это? — спросил Окар, когда они направились к лестнице. Они не ответили, и он побежал за ними. Отец настоятель в ночной сорочке, со свечой в руке, стоял наверху, загораживая дорогу.
— Напрасно ты так думаешь, Друсс. До боя тебе камней не найти.
— Меня зовут Кармол, — с широкой ухмылкой сказал слуга. — Очень рад видеть вас снова.
— Я думал, ты едешь в другую сторону, — сказал ему Друсс.
— Не по своей прихоти я отказываю тебе в помощи, воин, — улыбнулся Эншима. — Но завтра я уведу этих людей подальше в горы, питая надежду — тщетную, быть может, — сохранить им жизнь. Ты же поедешь в с…
— Мне хотелось бы послужить у тебя под началом. Я уже много лет восхищаюсь тобой. Я служил многим владыкам — и слабым, и злобным. Были среди них и хорошие люди, но ты... ты отмечен печатью величия. Д…
— Увидев меня, они сочтут, что я бог! — хмыкнул Зибен.
Чорин-Цу не стал выговаривать ей за дурные манеры, хотя Зусаи видела, что он задет и разочарован ее порывом.
— Им вовсе не следовало появляться на свет, — горестно произнес Шаошад. — Только чудовищная гордыня могла подвигнуть людей на деяние, лишившее землю ее волшебной силы. А спрятал я их потому, что знал…
— Я знаю, что у него поврежден позвоночник. И не раз видел, как это бывает. Такое не излечивается — разве только...
— Твои ребята молодцы, — хмыкнул Друсс. — Завтра готиры сосредоточатся на воротах.
— Многое, — сознался Носта. — Но тебе этого не нужно знать. Однако я сказал тебе правду: эти камни спасут жизнь твоему другу и вернут ему здоровье.
— Зачем ты говоришь мне все это? — спросил Талисман.
— Вы вполне заслужили ее, молодой человек, — сказал он голосом, слышным всем в зале. — За эти пять лет вы перенесли немало испытаний — как телесных, так и духовных. Примите мое уважение и восхищение,…
И потянулись дни во мраке, с незаживающими язвами от цепей на лодыжках, нарывами на шее и спине и ожогами кнута, когда усталое тело отказывалось двигаться так быстро, как того требовали стражники. Во…
— Да, но переносит это довольно стойко. Можешь ты отправить меня обратно к нему?
— Шуль-сен, жена Ошикая, Гонителя Демонов. Этой фигурке около тысячи лет.
— Ты просто чудо, красавчик. Ты мой миленький — других нет.
За воротами человек тридцать воинов строили из гранитных глыб полукруглую стенку. Работа была тяжела и шла медленно, ни никто не жаловался. На стене соорудили простой ворот, чтобы легче ставить камни…
— И так же много говорили? — Она развязала пояс и скинула юбку.
Вчера днем к нему прибыл гонец из города. Гарен-Цзен писал, что в Гульготире очень неспокойно, но тайная полиция арестовала множество вельмож, и министр пока удерживает власть. Бог-Король укрыт в над…
Талисман нащупал кинжал у пояса и тихо обнажил его.
— Ну, это просто. — Зибен налил себе вина. — Есть такая старая надирская легенда. Много веков назад три надирских шамана, обладавших будто бы большой силой, решили изваять статую в честь Богов Камня …
— Этого мало. — И Друсс направился к двери.
Тела надиров вытаскивали из-за скал и складывали поодаль от пруда. Четырнадцать убитых готиров завернули в плащи. Шестерых уланов приторочили к седлам их коней, пехотинцев похоронили тут же на месте.
Больная снова испустила стон, и Тэсс погладила ее по голове.
Друсс и Зибен смотрели на них с западной стены.
И они стали говорить о том, где же еще искать Глаза Альказарра. Талисман обшарил всю гробницу, простукал стены и пол, но никаких тайников не нашел. Вместе с Горкаем он даже поднял каменную крышку гро…
— Вручите ему сами! — прошипел он и сошел с помоста. Старый учитель улыбнулся Окаи.
Они шли вдвоем по охваченному мятежом городу. Тут и там валялись трупы, ветер нес запах пожаров.
— Потому что он велел бы добавить еще пять, если бы ты молчал, и еще пять, и еще. Это было испытание воли, которое могло привести к твоей гибели.
— Они замышляют злое дело, Друсс. — Нуанг вдруг усмехнулся, показав щербатый рот. — Я думаю, ты останешься. Думаю, Боги Камня и Воды привели тебя сюда, чтобы ты видел, как я убью сто готиров. А тепер…
«Я тоже мог быть среди них», — подумал Пеллин, вспоминая бойню при взятии второй стены.
— Я не понимаю этого. Может быть, это сон? Кто-то позвал меня, и я очнулась здесь. Это не моя одежда. И где мой лон-циа? Где мои кольца?
— Сюда как раз едут двое — Друсс с поэтом. Будем надеяться, что один из них и есть избранник.
— Они опять собираются, — проворчал Друсс. Готиры на равнине строились в ряды, ожидая, когда ударит барабан. Усталые надиры на стенах тоже ждали с мечами наголо.
— ... член вашей семьи, — перебил Зибен. — Я сам вижу — она сильная, но мне важнее то, что она старая и смирная. Мой друг не наездник, и она ему как раз подойдет. У вас ее никто не купит — разве что …
Гарган тяжело посмотрел на молодого офицера.
— И лучше подготовлен, — вставил Пеллин. — Говорят, он каждый день пробегает пять миль по горам за городом.
— Чудной он какой-то. Никогда не спит в юрте — берет одеяла и ночует под открытым небом. Не стал брать себе жену. Дома у себя тоже живет особняком, и побратимов у него нет.
Пеллин накинул на себя простыню и сел рядом, вытирая волосы.
— Пока только первое. А вот второе: испей из одной из этих чаш.
Оставшись в темноте, Ошикай двинулся дальше. Одной рукой он придерживался за стену.
— Конечно. Конечно, помогу. Это господин Клай вас прислал?
Еще двое солдат взобралось на стену. Друсс прыгнул вправо и обрушил Снагу на деревянный шлем, а обратным ударом размозжил голову второму. Нуанг ударил кинжалом лезущего вверх готира. Удар пришелся по…
— А ты не можешь прочесть, что тут написано?
— Мне это без разницы. Главное, что ты здесь. Я старше тебя, парень, и наделал в жизни много ошибок. Ты тоже можешь ошибиться сейчас — я говорю о Зусаи. Такую любовь редко встретишь, и ее нельзя упус…
— А что это такое? — Келлс поднялся с пола. Старый лекарь стал рядом с ним на колени.
Бока коня покрылись пузырями, он весь дрожал. Премиан повел его на восток, где собирались солдаты.
— Эта мишень покрыта мелкими знаками. Подойди и назови мне тот, в который вонзился нож.
Ошикай встал и положил руку на плечо шамана.
Дренай, прищурив светло-голубые глаза, смотрел на великого хана. Ульрику показалось, что он уловил проблеск узнавания. «Скажи же ему! Поговори с ним. Дай знать, как ты ему благодарен».
Он встал из-за стола, потер усталые глаза и вышел наружу. Двое часовых стали навытяжку. Он оглядел лагерь, довольный тем, как аккуратно поставлены палатки и хорошо устроены пять загонов для лошадей. …
— Путь предстоит трудный и опасный. Это земли Спинорубов, а двое путников и проводник — заманчивая добыча.
— Меня не так просто убить, — усмехнулся Друсс. — Такой уж у меня дар.
— И все-таки где-то это случилось, — сказал старик и ушел.
— Не теперь еще. Подождем, когда они улягутся спать.
— Тогда я соединюсь с моим любимым, и мне не придется больше смотреть на твою мерзкую образину!
— Вон ты как повернул. Выходит, поэты во всем виноваты?
Несколько дней спустя Ульрик в своем шатре тоже думал о Друссе, вспоминая их последнюю встречу на убойной земле между первой и второй стенами. Солнце ярко светило, и дренаи недавно оставили Эльдибар,…
У Премиана задание отняло все силы, но он был почти уверен, что написал хорошо. Вопросы основывались на кампании, проведенной двести лет назад легендарным готирским генералом Бодакасом, чье имя носил…
— Я ничего пока не советую. Я просто хочу, чтобы вы поняли очевидное. Вы твердо намерены дать бой?
Внезапно Премиан увидел в дыму человека с полыхающим факелом, с белым платком на голове.
— Ах, закон. Он запрещает также заговоры с целью убийства короля. И не одобряет попыток свержения законного правительства.
— Ты меня просто поражаешь, — сказал, кряхтя, Друсс и сел. — Кто бы мог подумать?
— Да. Безумец убит двумя своими же гвардейцами. В Гульготире установлен новый порядок. Сердце радуется при виде того, что происходит в городе, Друсс. На улицах поют и танцуют. Правительство нового им…
— Что это с тобой? — спросил Зибен Ниобу. — Ревнуешь, голубка?
— Старые шутки самые лучшие, спору нет. Но эту уже пора проводить на покой.
— Ты уже отобрал воинов? — спросил Талисман.
— Никак я не вовремя? — подмигнул старый воин.
— Ничего подобного — вами руководил патриотизм. Вот что: я знаю, что послам не слишком хорошо платят, поэтому готов выкупить ваш заклад. Давайте бирку.
— Далеко ли еще до гробницы? — спросил его Друсс.
— Это противоречит уставу, мой господин, — возразил Премиан. — Он уже получил самое большое количество, допускаемое для кадета пятнадцати лет.
— Думаешь, нам хотелось так называться, спесивый щенок? — побагровел вожак. — Думаешь, мы сами избрали такую участь?
— Выпей, отец. Это вольет силу в твои старые кости.
— Что там случилось? Я слышал, как ты говоришь сам с собой.
— Тяжко умирать так, — прошептал Нуанг Ксуан. — А враг сулит такую смерть нам всем.
— Каждое слово, — не смутился Горкай. — Ты должен ее взять.
— Но это безумие! Сюда идет целое войско, и судьба надиров находится в твоих руках. Не время играть в благородство.
— Я думаю, что в тебя вселяется дух Шуль-сен — не знаю почему. Но одно я знаю: ты не безумна. Мне приходилось видеть духов и говорить с ними. И с отцом моим было то же самое. Ты не просто ходила во с…
— Парень, — сказал человек, тяжело плюхнувшись на дубовую скамью, — вряд ли я и к себе-то домой дорогу найду. Я тоже нездешний и за эту ночь не раз сбивался с пути. Хоть убей, не понимаю, как это люд…
Зибен сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.
— Я буду на высоте, дружище, но домой пока не пойду. Лучше прогуляюсь немного, подышу воздухом. Знаешь, мне никогда не хотелось быть богом — до нынешнего вечера.
— У всех у нас свои страхи, Барцай, — мягко сказал Талисман.
Девушка, поклонившись еще раз, молча встала, и Талисман последовал за ней.
Носта-хан подошел, положил ей руку на лоб.
Горкай отогнал воспоминания и прищурился. Мужчина ехал впереди, женщина сзади — еще далеко, но гораздо ближе к ним, чем когда-либо прежде. Горкай разглядывал мужчину. Лук и колчан висят на седельной …
— Скажи, пусть захватит веревку, факелы и огниво.
— Это... помогает мне в работе, государь. Служит для того, чтобы предмет моих трудов оставался вечно прекрасным.
— Ты никогда не увидишь его по ту сторону вечности. — Он разжал ладонь и показал ей пять золотых гвоздей. — Ими я проткну тебе глаза и ушные перепонки, а последний вгоню тебе в язык, и твой дух навеч…
Он, не ответив на улыбку, больно заломил ей руку. Тэсс вскрикнула.
— Нет. Должно быть, погиб в одном из сражений Ульрика. — Друсс через силу рассмеялся и провел скрюченными пальцами по серебристой бороде. — А как он гордился бы, видя надиров теперь! Все племена до е…
— Это Страж Гирагастского Моста. Говорят, что он восемь футов вышиной и у него две головы — одна медвежья, с острыми клыками, другая змеиная, и она плюется ядом, прожигающим любую броню. Когти у него…
Аста-хан ответил не сразу. Он дал мальчику мех с водой и подождал, пока тот напился.
— Отчего же? Я даже смогу потрогать его руками. Однако довольно разговоров. Я буду ждать тебя на открытом месте, где не слышно смрада твоего становища.
— Полусотни я не могу тебе дать. Выбери двадцать — лучших, которые у тебя есть.
— Мы разговаривали, и он вдруг лишился чувств. Он подвержен припадкам?
Носта-хан улыбнулся, что бывало с ним редко.
Воин залез глубоко в карман своего грязного козьего кожуха и вытащил маленький круглый амулет, украшенный ляпис-лазурью.
— Я понял это, когда посмотрел в твои глаза, дренай. Ты видел много битв, ведь так? И много могил осталось за тобой. Когда-то, давным-давно, к нам в степь пришел другой дренай. Он тоже был воин; его …
Что-то темное метнулось на Премиана от пылающей повозки. Он безотчетно пригнулся, но надир в белом платке врезался в него и выбил из седла. Оба грянулись оземь. Премиан стал нашаривать меч, но надир,…
— Один или двое точно ранены, — заверил тот.
Уланы дрогнули и отступили. У ног Друсса стонал солдат с перерубленной рукой. Друсс, став на колени, стащил с раненого шлем и сгреб его за волосы.
— Безопаснее от людей. Это Башни Погибших Душ, и в них бродят демоны. Здесь похоронен чародей былых времен, а с ним и его дьяволы. Так по крайней мере рассказывают. Ну, так что же ты хочешь за этих ч…
Премиан достал из седельной сумки иголку с ниткой, и Джомил, увидев это, тихо выругался. С рассвета минуло всего два часа, но от красных скал уже веяло жаром. Премиан, став на колени, начал пришивать…
Он проследил за ее пальцем. Футах двадцати внизу виднелся — или ему так казалось — вход, вырубленный в скале.
— Я сказал, что подумаю. А теперь уйдите. — Его голос пробрал Майона холодом, словно зимний ветер.
— Хорошо бы. У тебя ведь завтра экзамен, верно?
— Понимаю. Какие острые у него крючки! А зачем все эти ножи и скребки?
— Я думал о Клае. Камней здесь нет, и я не сдержу своего обещания.
— Не развяжу. Ты мертва, Шуль-сен, как и твой муж. Твое время прошло.
— Вы возьмете нас обоих? — спросил Ошикай.
— А Талисман? Вы с ним больше не встречались?
— Полюбопытствуй лучше, чем мы будем кормить мальца, когда он проснется. Он, сдается мне, парень здоровый и будет орать на всю степь — а друзей мы здесь навряд ли встретим.
— Кто такой Майон? — спросил серый от боли Талисман.
— Умеешь ты плавать, Зусаи? — спросил он. Она покачала головой.
— Хотел бы я в это верить. Очень хотел бы.
— Но какое отношение все это имеет ко мне?
— Да чего с ним толковать? — рявкнул толстомордый. — Прикончить его, и все тут! — Он выхватил меч из кожаных ножен и ринулся вперед. Талисман взмахнул правой рукой, и нож, свистнув в воздухе, вонзилс…
Премиан увидел едущих к нему кавалеристов и встал. Их командир посмотрел сверху на мертвого Гаргана.
— Что? Ты сомневаешься в моей преданности ему, невежественный смерд?
Окаи ушел, а через три дня, вследствие постоянных жалоб на дурной запах, идущий от новой стены северной башни, рабочие разобрали кладку. За ней нашли разложившийся труп с выколотыми глазами.
— Но ведь это место священно для всех племен, — сказал, встав, старый вояка Марльхем. — Вожди могут воспринять наши действия как вызов.
— Ох и крепок же ты, старый черт, — сказал Друсс, и оба вернулись на стену.
Друсс не ответил. Он пытался вдеть ногу в стремя, но кобыла ходила кругами. Зибен со смехом подъехал, придержал ее, и воин наконец сел.
— Саблю я уже получил. Я пришел поблагодарить тебя. Я думал, слова о готирской чести — это просто болтовня. И был не прав.
Барцай был в бешенстве, но скрыл свой гнев, глядя, как Кзун выводит воинов за ворота. Боль в груди опять донимала его — верхние ребра точно стиснули тугим железным обручем. Он так хотел, чтобы к водо…
— Думаю, что к приходу готиров не наберется и двухсот.
— Вы это видели? Но ведь там была такая свалка — а вы были в гуще боя!
— Замолвлю. — Воин взял свои золотой топор, Колмисай, и спросил Друсса: — Готов ли ты, брат мой?
— Я поговорю о вас и попрошу еще раз проверить вашу работу.
— Голубю не бывает хорошо в доме ястреба.
Поэт сел на своего коня, Друсс на кобылу, и они, взяв двух сменных надирских коней, покинули лагерь.
Почти все каторжники, работавшие с ним, были готирские преступники, воры и взломщики. Немногие надиры назывались «уловом». В случае Кзуна это значило, что готирские солдаты явились к ним в селение и …
— Ни рек, ни ручьев. Где же мы будем брать воду?
Друсс, ухватившись за каменную крышку, напряг мышцы и поднял ее. Крышка со скрипом сдвинулась. Зибен заглянул внутрь.
— Именно в таком порядке? — хмыкнул Друсс.
— Не будь педантом, Друсс. Я говорю это с полным правом. Даже искушенные шлюхи говорили мне, что лучшего мужчины у них не было.
— Стало быть, мы победили? — сказал Зибен. — И будем жить?
Зибен, поутоливший свою страсть за последние два часа, устало улыбнулся ей.
— Нет. — Друсс положил на стойку серебряную монету. — Одолжи мне свою дубинку.
— Ты полагаешь, такая женщина недостойна того, чтобы ее спасать?
— Благодарю вас, господин, — склонила она голову.
— Нужно поговорить, — сказал он, жестом приглашая поэта сесть.
— Стало быть, эти камни существуют, — сказал Друсс, сменив разговор.
— Только бы это известие не дошло до моих ребят. Они это обстряпают за пятьдесят лошадей.
Что это Друсс сказал о Клае? «Он напоминает мне человека, которого я не знал». Внезапно Зибен понял, что Друсс говорил о Мишанеке, человеке, который полюбил Ровену и женился на ней там, в Вентрии. Ми…
—И Летучие Кони тоже, — сказал Квинг-чин.
Все теперь смотрели на камни, и он читал алчность в каждом взоре.
— Я должен. Волшебство для того и существует.
Улыбка сбежала с лица Кармола, и он ласково положил руку мальчику на плечо.
— Я не высокородный и не желаю быть таковым. Этот малыш сидел в засаде, чтобы хоть одним глазком поглядеть на Клая, — вот я его и привел.
— Он заслуживает лучшей участи, — проворчал Друсс.
Талисман вышел за ним в ночь, но тот исчез в одном из строений. Горкай доставал воду из колодца, и Талисман подошел к нему.
Справа виднелся краешек балкона Божественного Короля, на балконе — прямые спины двух гвардейцев в серебряных панцирях и белых плащах. Особенно великолепными поэт находил их шлемы, украшенные золотом …
Друсс указал на гряду скалистых холмов в нескольких милях от них.
— Он хотел власти и славы. Да, он оживил бы тело Ошикая и даже душу в него вернул, быть может. Но чтобы жить, Ошикай нуждался бы в волшебной силе камней — он сделался бы рабом Шаошада. Спесь этого ша…
— О твоем поражении, — беззаботно бросил Зибен. — Не стоит об этом задумываться. Впрочем, можешь спросить его сам. Он пригласил тебя к себе завтра вечером, и я буду благодарен, если ты примешь пригла…
— Да, посол, видел. Друсс — незаурядный боец. Кажется, будто боль лишь подзадоривает его. Он непреклонен и очень силен.
— Пойду-ка я прогуляюсь по цирку. Тут есть на что посмотреть. Я слышал, внизу помещаются картинные галереи и лавки древностей.
— Однако старый шаман сказал, что они там. Спрошу его еще раз, когда увижу.
— И в тебе они есть? — прошептала она, широко раскрыв глаза.
— Нет. — Друсс тихо выругался. — Сердце бьется еле-еле.
— Быть может, он уже спасся, генерал. Если мы задержимся еще чуть-чуть, нас отрежет!
— Это будет не скоро, Окаи. Завтра я снова дерусь. — Квинг-чин посмотрел в глаза Талисману. — С Лин-цзе.
Нити сплетаются на славу, но ему еще ткать и ткать. Носта-хан, дав отдых уму и телу, задремал на пригреве.
— А миски зачем? Если у раненого есть силы на еду, он и сражаться может.
Зибен устал и уже сожалел о своем решении сопровождать Друсса. Он сел на мягкую кушетку и налил себе разбавленного вина.
— Да, да, да, — нетерпеливо произнес Зибен, — но что ты думаешь, если оставить пышные сравнения в стороне? Ты знаешь людей, и я доверяю твоему суждению.
«Я уже не такой, как они. И не знаю, был ли таким. Я создан для войны, Ровена».
— Ты хорошо сражался, Дальш-чин, — сказал он. Воин Летучих Коней обернулся, услышав свое детское имя, и встретился с грустным взглядом Небесного Всадника. Лин-цзе мало изменился за те два года, что о…
— Видишь, там есть вода, — сказал поэт. — Лошади ее чуют.
— Я не мыслитель, — серьезно сказал Друсс, — но и не дурак. Я такой же, как многие. Я мог бы быть крестьянином или плотником, даже наемным рабочим. А вот учителя или клирика из меня бы не вышло. Умни…
Талисман снова вздрогнул, и Носта-хан накинул ему на плечи одеяло.
— Соглашайтесь, Друсс, — вставил Майон. — Я уверен, что мы сможем...
— Любовь в царстве смерти, — сказал Друсс. — Это хорошо.
— Хорошая мысль. И как же мы осуществим это чудо?
— Если ты откажешь им теперь, то никогда уже не увидишь Страны Небесных Грез — а значит, и я ее не увижу. Отказывая им, ты обрекаешь нас обоих вечно блуждать в Пустоте.
— Нет, я буду ждать, — пробормотал Талисман.
Друсс покачал головой и ничего не сказал.
— Ничего хорошего тут нет, — отрезал Зибен. — Все это дело смердит, как протухшая рыба. Лучше бы я никогда сюда не приезжал.
— Смирно! — взревел он, и они испуганно построились в шеренгу. — Как вы смеете? Как смеете вести себя подобно дикарям? Да знаете ли вы, на кого сейчас похожи? Что, если бы ваши родные увидели, как вы…
— Вот он! Вот он! — закричал пострадавший.
— Что случилось? — спросил он, опускаясь на колени рядом с другом.
Боец, застигнутый врасплох, обернулся. На лице вошедшего не дрогнул ни один мускул. Точно маска, подумал Клай, золотая чиадзийская маска, гладкая, без единой морщины. Даже черные как смоль волосы, ту…
Нуанг с усмешкой шагнул вперед и вдруг повалился. Чиск опустился на колени рядом со стариком и распахнул его кафтан. Из трех ран на груди обильно струилась кровь.
Талисман открыл глаза, встал и посмотрел на запад. Можно заранее сказать, где противник разобьет лагерь — вон у тех сухих холмов, чтобы лошади днем находились в тени. Будут ли они окружать святилище?…
— Так и будет, земляк, так и будет. Но сначала поговорим. Расскажи мне, почему тебя так интересуют надирские легенды.
— Ну, если вы правда этого хотите... — Тонкие пальцы Майона извлекли из вышитого бисером кошелька клочок папируса с восковой печатью и проставленной суммой. Зибен взял его, но Майон не убрал руки.
— Там женщина — она жива, но еле дышит. У нее грудной ребенок.
— Разумеется, генерал. Благодарю вас, генерал.
Внизу обнаженная Шуль-сен выбралась из горы и стояла, наблюдая за невиданной битвой, идущей в серых небесах. Когда Чаката умер, она освободилась от чар, и волшебная сила вернулась к ней. Она облеклас…
Друсс вышел с другой стороны дома. Около двадцати атлетов проделывали там различные упражнения или сражались друг с другом. Участок был хорошо распланирован — три песчаных круга, мешки для отработки …
— Но сможешь ли ты оборонять его с сотней человек и при этом охранять колодцы и родники за его стенами?
— Нет, они будут искать другой путь. Надо отойти подальше в скалы, иначе они могут окружить нас. Сколько было в том отряде, который напал на вас в камышах?
— Это древняя гробница, и ее, должно быть, не раз уже грабили.
Друсс спустился к входной двери. Посол Майон разговаривал с тремя королевскими гвардейцами, высокими молодцами в серебряных панцирях и черных плащах.
Горкай был убийцей и вором — обыкновенно именно в таком порядке. Солнце жгло, но ни одной капли пота не выступило на плоском лице нотаса. Оба его спутника носили широкополые соломенные шляпы, но Горк…
Друсс взял свой топор, вышел на лунный свет, поднялся на стену и стал смотреть на неоглядный надирский лагерь, занявший весь перевал.
— И кто же этот... герой? — осведомился Барцай.
И ради чего все это? Какая разница, сохранят дренаи свою независимость или перейдут под руку Ульрика? Что, от этого земля будет хуже родить или скот начнет падать?
— Как же получилось, что вы участвовали в соревнованиях?
— Мне он не по нутру, Талисман, но я хотел бы иметь его рядом, когда мне грозит сильный враг. — Талисман сел на стену, и Горкай внимательно посмотрел на него: — Ты бы поспал.
— Еще как оплатит, — согласился старик. Атлеты так и стояли на месте.
Нуанг позвал Друсса, и тот отошел. Пока Зибен пил воду за столом, к нему подсел Талисман.
— Нет, я подожду — хочу получить выигрыш.
Талисман стоял внизу с Лин-цзе и двадцатью воинами, выжидая наилучшего времени, чтобы бросить в бой свежие силы. Лин-цзе ждал рядом с мечом наготове. В обороне наметилась брешь: пятеро солдат пробива…
Талисман обернулся назад — но последний враг тщетно бился в железных руках незнакомца. Тот ухватил его за шею и под пах и вскинул над головой. Еще четверо горожан двигались с другого конца улицы. Нез…
Седой позвал своих товарищей — они ушли на ту сторону пруда, сели в кружок и стали совещаться. Кзун не смотрел на них. Слева от него послышался тихий стон — раненый воин Острого Рога сидел там, прива…
— Третий пойдет к воротам, — сказал он неизвестно кому.
Вернувшись в свое тело, Носта сделал глубокий, прерывистый вздох.
— Ночь пройдет спокойно, — сказал Друсс. — Они двинутся в атаку перед рассветом — тихо, без криков.
— Я пойду в святилище, — сказал Квинг-чин и встал. — Мне нужно подумать.
— Буди своего дядю — быстро! Скажи, чтобы все отступали в скалы.
— Нет! — крикнул Носта-хан. — Что ты говоришь?
— Слышу, Ниоба. Ты права. Я не могу допустить, чтобы Друсса убили из-за них. — Он с улыбкой запустил пальцы в ее темные волосы. — Я люблю тебя. Ты свет моих очей.
— Ба! — бросил Лин-цзе. — Чего еще и ждать от трусов из Острого Рога?
— Не слишком-то ты приветлив. — Воин ступил вперед, двое других зашли с боков, держась за мечи.
— Согласен, он убийца — но мы будем иметь дело с воином.
— Я говорил с Клаем, и он сказал, что дренай будет нелегким противником. Хорошо — пусть Друсса подстерегут и порежут немного. Глубокой раны будет довольно.
— Они где-то близко. Я прямо-таки чую их.
Друсс окинул взглядом форт. На северной стене осталось всего восемнадцать защитников, на западной — двадцать пять. Над воротами он насчитал тридцать, включая человека Талисмана, Горкая. У Лин-цзе вни…
Гарган Ларнесский терпеливо ждал, пока его слуга Брен расстегивал и снимал его тяжелый панцирь. Генерал успел раздобреть с тех пор, как надевал доспехи в последний раз, и теперь испустил довольный вз…
Друсс встал и облокотился на парапет. Начинало светать.
— Да, я Ниоба. — Ей польстило, что он запомнил ее имя.
— Благодарю вас, Гарен-Цзен, — холодно ответил старик. — Однако зачем я здесь? Вы обещали дать мне свободу.
— Нет. Ты предназначена Собирателю. Человеку с лиловыми глазами.
— Поверь и постарайся осуществить, дружище, нам надо выиграть время.
— Их там больше тысячи, — ужаснулся Зибен. Забил барабан, и готиры двинулись вперед.
— До первых потерь судить нельзя, поэт. Войско — это как меч. Нет смысла испытывать клинок, пока он не пройдет через огонь.
Зусаи хотела сказать «да», но голос, исходивший из ее уст, не принадлежал ей.
— Он остро наточен, — сказал воин, — и готов разрубить тело врага.
Всадник повернул коня налево, и они вместе с женщиной помчались прочь.
— Пока горы не рассыплются в прах, — пообещал Чиск и добавил: — Только не задерживайся надолго.
«Я поставлю за дверью сундук. Сложи в него... все грязное белье».
«Нет. Я договорился — тебя выведут из дворца, и ты убежишь на юг, в Дрос-Дельнох».
— Ты хочешь того же, что и все мы, парень, — мягко проговорил Друсс. — Но ты мужчина, а мужчины должны встречать свой страх лицом к лицу — иначе он их погубит.
Нуанг удивился, но не показал виду. Что нужно гайинам в святилище?
— Сегодня перед лицом моего народа я приму свое надирское имя. Мне отказали в этом праве, когда я вернулся домой из Академии: старейшины сочли, что готирская наука запятнала меня, Носта-хан назвал ме…
— Ну уж нет! — рявкнул Кзун. — Пусть сперва покажет себя.
Ниоба спала в углу. Зибен положил камни в кошель, спрятал его за бочонком с водой и лег рядом с ней, чувствуя ее тепло. Он укрыл себя и ее одеялом и поцеловал ее в щеку. Она застонала и повернулась к…
— Та стрела предназначалась мне, отец, а Клай принял ее на себя. Почему же я жив, а он умер?
Клай поцеловал ей руку и отошел посмотреть картины, выставленные чуть подальше. Были там виды пустыни и гор, изображения молодых женщин в разных стадиях наготы. Имелось несколько охотничьих сцен, но …
— Это помогает мне находить равновесие. Гармонию, если хотите. Оба этих мускула жизненно важны друг для друга, и глупо было бы развивать один за счет другого. Понимаете?
— Это шутки лунного света, — сказал он, пристально глядя в глубину.
— Нет. Я вернулся на Сентранскуго равнину и поговорил с главой гильдии. Напомнил ему о его обязательствах.
Шаман ушел с дневного света в пещеру, огромную, сферической формы. Сталактиты свисали, как копья, с ее потолка. Волк, изваянный несколько веков назад из скалы в глубине пещеры, сидел, раскрыв пасть, …
День подошел к концу, и наконец зазвонил колокол. Премиан присоединился к другим кадетам, идущим в главный зал, чтобы узнать итоги экзамена.
Талисман подумал о ней и сразу увидел, как она идет через двор в белой рубашке из блестящего шелка и серебристо-серых штанах. Она подошла к нему и обвила руками его шею.
— Моего мужчину убили готирские уланы. Теперь одеяла мои холодны, и некому разогреть мою кровь в студеную ночь.
— Утром он умер во время допроса — а ведь казался таким сильным. Вы не замечали в нем признаков сердечной слабости? Головокружение, боль в груди?
Друсс передал ему поводья, пригнулся и вошел в юрту. Зибен, оставаясь в седле, заставил себя оглядеться. Нетрудно было догадаться, что здесь произошло. Убийцы напали на селение поздно вечером, когда …
Чорин-Цу встал, глядя на молодого короля. Среднего сложения, стройный, он походил на свою сестру. Волосы, как и кожа, были окрашены в золотой цвет, глаза поражали яркой голубизной.
— Так и должно быть. Она очень красива, и любовные утехи с ней помогут тебе в трудное время. Помни только, что бедра у нее очень узкие. У таких женщин первые роды всегда тяжелые.
— Не знаю, что смешного вы здесь находите. Мы говорим о дипломатии, а в ней нет места чьим-то капризам.
— В основном мертвы, старый конь, — ты убил их на своем бесконечном пути к добру и справедливости.
— Да тут, похоже, об заклад впору биться. Как тебя звать?
Он посидел немного, обдумывая свой план, и вернулся к воинам.
— Мне надо идти. — Талисман направился к двери.
— Твой шаман прав. Ты был при смерти. Что у вас там произошло?
— Я так не думаю, госпожа, — мягко сказал Горкай. — Скажи, у тебя уже бывали видения?
— А я этому рада. Ты победишь, Талисман. Твое дело правое, а готиры несут зло.
Талисман подвел Барцая к столу под навесом.
Позади пехоты выстроились в две шеренги больше пятисот пеших улан — они стояли без копий, с саблями наголо. Забил барабан, и войско медленно двинулось вперед. Друсс почувствовал страх в людях рядом с…
— Ты ранен, Побратим Смерти? — спросил его Чиск.
— Мне думается, я умру здесь, Талисман, — вздохнул Нуанг. — Я не возражаю — я достаточно пожил. И многих убил. Ты мне веришь?
— Я не хочу, чтобы ты умерла. Я жалею о том, что привез тебя сюда, — от всего сердца жалею.
— Гораздо дешевле, чем вы думаете, но гораздо дороже, чем я могу себе позволить.
Готиры отошли от северной стены, и Друсс, потерявший в битве шлем, вновь перескочил через проем и вернулся к Небесным Всадникам. Нуанг Ксуан, снова раненный в грудь и обе руки, сидел, привалившись к …
— Что Талисман, умер? — слабым голосом спросил Ошикай.
— Побеждает он или нет? — спросил Майон, дренайский посол, дернув Зибена за рукав. — Удары на него так и сыплются. Вы знаете, этот лентриец никогда еще не терпел поражений. Говорят, он убил двух бойц…
— Ты не поверишь. Мне самому до сих пор трудно поверить в это.
Старый император был мудрый человек и правил в целом хорошо. Но в последние свои годы размяк и стал творить невесть что. Это за него Гарган сражался при Гассиме. «Я дал тебе корону, — думал генерал т…
— Красивые ножички? Это превосходно уравновешенное смертельное оружие. — Зибен достал один клинок из ножен. Плавно закругленное книзу лезвие было острым как бритва. — Я поупражнялся с ними, прежде че…
Пятясь, он продвигался к узкому проходу в скалы. Первые трое улан ринулись вперед, и он с ревом прыгнул им навстречу, раскроив Снагой шлем первого и убив второго обратным ударом, распоровшим живот. Т…
— Счастлив познакомиться с вами, — сказал Майон.
— А почему бы не убить его, как только он выйдет на порог?
— По-надирски будет почти так же, — усмехнулся Талисман.
— Скажи, где их взять? Времени у меня мало, Клай умирает.
— Если ты подвинешь руку чуть повыше, там будет уже не так мягко.
— Шаманские лечебные средства. Костяшки используются для прорицаний, волосы взяты у злейшего врага шамана. Для чего пергамент, не знаю.
— Слушаюсь, — без особого пыла ответил солдат. Премиан вернулся к Джомилу и помог ему подняться на ноги.
— Скверный старикашка, — буркнул Зибен, садясь рядом с Друссом.
— Я не люблю, когда ко мне подкрадываются.
— Ты умираешь не напрасно. Ты защищал свою землю, и Боги Камня и Воды встретят тебя с радостью.
Священник сложил свои рукописи, перья и чернила в полотняный заплечный мешок. То, что не поместилось, он убрал в ящик и спрятал под половицами. Потом взвалил мешок на спину и вышел на солнечный свет,…
— Я люблю тебя. Ты для меня и луна, и звезды.
— Если ты верно описал тот водоем, двадцати будет довольно. Пусть эти люди придут сюда — я хочу говорить с ними.
— Я был уверен в своей правоте. Я думал, если сложить их вместе, то появятся камни.
— Прошу прощения, сударь, — сказал тощий малый с недостающими передними зубами, — но я поставил на Клая. Не пропадут ли мои денежки, если дренай не сможет драться?
— Неучтиво и неподобающе говорить на иноземном языке в королевских покоях, — выговорил ему Гарен-Цзен на южном наречии. Чорин-Цу поклонился снова. Длинные пальцы Гарен-Цзена коснулись второй костяшки…
— За сотню перевалило. Мне сдается, я перебил всех надиров, которые были, — а те, кого ты видишь за стеной, только призраки.
Дикий хохот и свист клинков прервал его размышления. Надира в белом платке обезглавили и четвертовали. Премиан кинулся на регочущих солдат.
— Я знаю... я верю, что Глаза здесь, но не знаю, где еще искать.
Окаи вышел из рядов и взошел на помост под ропот, поднявшийся в зале. Премиан не сводил глаз с широкого лица Гаргана: глаза генерала выкатились, челюсть дрогнула. Он стоял молча, глядя с неприкрытой …
— Да. Рана не так глубока, как ты думаешь. Она уже заживает. Спи. — Зибен коснулся его лба, и воин сразу закрыл глаза и погрузился в сон.
— Не будем беспокоить Зибена. Рана не глубже собачьего укуса. Дай мне иголку с ниткой — я сам зашью.
— Окаи не трус. И он хорошо обученный тактик — лучший, который когда-либо был у нас в Бодакасе.
Брен снял набедренники и наголенники. Гарган опустился на складной полотняный стул и вытянул ноги, с горечью думая о том, что страна катится в пропасть. Безумие императора усугубляется день ото дня, …
— Будет, пожалуй, лучше, если мы продолжим этот разговор в более удобном месте.
Окар, толстый больничный привратник, выругался: в дверь колотили не переставая. Он сполз с койки, натянул штаны, вышел в коридор и отодвинул засовы.
— Вздор, — ответил Друсс. — Наше гостеприимство широко известно, и мои друзья почтут себя оскорбленными, если вы не подниметесь к нам.
— Нужно подписать разрешение у караульного офицера, — заявил часовой, и Зибен, заметив, как напрягся Друсс, быстро выудил из кошелька мелкую серебряную монету и дал солдату.
— Врагу понадобится вода, Барцай, и он не должен ее получить.
Он провел их через палату западного крыла в маленькую боковую комнату, зажег две лампы и сел за стол, заваленный бумагами.
— Весьма остроумно. Сам ты, надо понимать, не надир?
Ниоба, приподнявшись на локте, посмотрела ему в глаза.
Талисман лег, и Носта-хан начал тихо петь над ним. Воин закрыл глаза. Пение продолжалось долго, и наконец шаман умолк.
Надиры сняли оружие и доспехи с восемнадцати погибших, а тела обезглавили.
Толпа ревела, чувствуя, что конец близок. Друсс попытался обхватить противника, но попал под прямой левый, отбросивший его назад. Отразив правый удар, он снова атаковал снизу. Лентриец покачнулся, но…
— Мне приснилась та женщина из пещеры. Она шла рука об руку с мужчиной. Потом солнце померкло, и черные скалы сомкнулись стеной вокруг нас... вокруг нее. Света не стало вовсе, только кромешный мрак, …
— Но кошелек лопнул, — сказал Носта-хан, — и Кости Прозрения поднял не ты.
Лин-цзе ответил не сразу, собираясь с мыслями.
Ласково, но твердо он освободился из ее рук.
— Только если вырежу сердце у тебя из груди и прочту над ним семь заклинаний.
— Да, если расчистить ее от больших валунов.