Все цитаты из книги «Инквизитор»
— Дам двадцать пять, — нехотя сказал Рицци, — да и то после того, как мой человек на нем прокатится.
— Наш молодой барон, сын нашего барона, что сгинул на войне.
Волков взял, осмотрел. Золото было настоящим.
— И что? Если я в него погляжу — то вы дадите мне два крейцера?
— Что, лошадиная морда, получила на орехи!
— Сынок барона и ла Реньи? — Уточнил Сыч.
Ипполит согласился с радостью, завернул книгу в дерюгу, побежал за Волковым.
— Прошу публику простить меня, но у меня уже устало горло.
— Принц Карл, знает, что Кранкля убил я? Это значит, что кавалером мне не быть?
— А почему же я должен его убирать? — Управляющий хмыкнул. — Это ж ваши люди его повесили.
— Ну, вот и пообщались, — произнес Волков и пошел к себе. Тут же, напротив своей двери, он опять увидел мальчишку.
— Господь всемогущий, да что с вами? — Он кинулся к солдату, подхватил его.
— Нет н всё, бумага была важная, трактирщик заволновался, сел писать ответ тут же.
Наконец, стол был освобожден, и Волков уселся на лавку.
— Да, но вы предлагаете мне его за тридцать.
— Нет, его не видел. Но я видел генерала Ван дер Пильса и генерала Ван Бомеля.
— Не извольте беспокоиться начёт этого, господин коннетабль, не извольте беспокоиться.
— Да домой им надо, — с заметным раздражением сказал Ёган. — Он неделю в беспамятстве валялся. Похудел — кожа да кости. А вы его все таскаете да таскаете.
— Эй, — закричал он, — коннетабль, что, войну затеяли с кем-то? Куда вы все собрались?
— Аудит всех его поместий, а у него их немало, делаем для него мы, — похвастался Деркшнайдер.
— Дезертир? — Спросил солдат, но и так знал.
— Знаете, у меня сын не вернулся с войны. С рыцарями такое случатся. Я считаю, что нет смерти приятнее, чем смерть в бою, ведь старость и раны намного страшнее.
— Именно так я и думал, Авенир. Я сильный и умелый человек, я даже с одной рукой опасней большинства двуруких, а он чуть не убил меня одним ударом, без оружия, — так же тихо, как и трактирщик, говори…
— А у нас тут не холодно, так что лучше сними. А то…
Мужичок Фриц Ламме по прозвищу Сыч был весьма крепок, коренаст. И, глядя на его арсенал, Волков не сомневался, что и найти и приволочь и «потолковать» он может. За ним не станется.
— Так деньги барона красть надумала, ларец взяла, открыла, а Ёган старый её и застал. Она его и резать взялась, да баронесса услыхала. А она и на неё кинулась. А потом и на барона молодого.
— А какие сейчас дела? До уборки еще шесть недель, коровёнка наша сама пасется, в огороде жена ковыряется. Дел-то особых нету. Крышу, правда, хотел покрыть, течет. Да к зиме покрою. Авось, до зимы не…
— Я принес деньги, — солдат протянул монаху две монеты по пять крейцеров.
— Оставьте долю себе. Мне дайте деньги сейчас.
— Есть древние, воспевающие полководцев и битвы.
— Он умоляет вас о встрече, говорит, что по очень важному делу, и он торопится.
Мужик вздохнул, чувствовал, что дела его — дрянь, смотрел в землю.
— Буду что-нибудь придумывать, ты главное помогай господину Крутецу разобраться в хозяйстве.
— И, что? Этот сопляк через пару дней вступит во владении трактиром и будет нам здесь мозолить глаза?
— Вона как, — егерь тоже встал с корточек. — На мужика думаете?
Барон молча смотрел на солдата, играя кривым кубком.
После чего Волков понял, что продешевил. Тем не мене он ехал в замок в хорошем настроении, несмотря на проливной дождь.
— Ну, поехали, вон она церква, — Ёган вздохнул, — только вот телегу дешевую жалко упускать.
— Я был правофланговый корпорал гвардии, охрана штандарта Его Высочества Биофра, графа де Фрэ, графа де Ганши, герцога Альбера де Приньи, его глашатаем и чтецом его приказов.
— Эй, вы, рубите жердины, подопрем дверь. Запечем этого гуся.
— Да-да, беда в том, что он не погиб в бою, — сурово произнес барон. — Он получил рану, ехал домой лечиться и исчез. Мне кажется, кто-то его убил. Я не знаю кто, я не знаю где, но если это так, то я …
— Погляди, — приказал Волков одному из стражников.
— Дьявол, — выругался Волков он не верил в такую удачу и свои глупые оплошности., — А я все мельницы от подвалов до чердака обыскал! Сержант, собирай людей! Запрягай телегу, седлайте коней. Поедем, о…
— Людоед! — радостно завопил мальчишка, а другие дети тут же облепили телегу.
— Сколько десятин в пашне? Сколько в выпасе? Сколько под паром? Сколько лугов под покос?
— Я долгие годы, почти двадцать лет, провел на войне среди добрых воинов и храбрых рыцарей, сражения, тяготы, кровь, боль и смерти друзей — это то, что из простых рыцарей делает знаменитых. Как говор…
— У меня больше ничего нет, — чуть не плакал купец. — А давайте так, — он оживился, — я оставлю вам своего коня и товары, возьму вашего и поеду в город, завтра к вечеру вернусь и рассчитаюсь полность…
— Ну не бросать же тебя, дурака, на съедение сержанту, — ухмыльнулся Волков.
— Да что б вас! Вот неугомонный. Я, что, вам дома не принес?
— Барон подписал ваш контракт. Держите и помните, за что повесили Соллона.
— Будешь пиво? Я все равно эту дрянь пить не буду.
— А что вам не нравится? — Спросил солдат.
— А с крестьянина Ёгана Швайнефельда взял шестьдесят крейцеров, якобы пеню с долга шесть с половиной крейцеров, что тот задолжал два года назад за пользование господской лошадью, что он брал для вспа…
— Ведьма? — Не верил сержант. — Да она ж хилая, попробуй сам, брат монах, висельника закоченелого с земли то поднять.
Солдат был немного ошарашен. Он не ожидал такого, он понимал, что барон пьян и, возможно, завтра не вспомнит о своем предложении, поэтому не знал, что ответить.
— Эта тварь жрала людей. И я… то есть мы с коннетаблем, — он глянул на Волкова и даже чуть поклонился ему, — мы поймали его, так как никто не смеет тронуть моих людей, и пусть эта тварь, этот людоед,…
Она не ответила. Дойдя до двери донжона, женщина бросила на него недобрый взгляд и шумно захлопнула дверь.
— А ты грамотный что ли? — Наконец спросил Волков.
— У лейтенанта Брюнхвальда было четыре коня. У меня пятый. Четыре года ими занимался я.
— Если меня убьют, в сумке на седле, бумага, там имена моей матери и моих сестер. Они живут в Руудсдорфе. Коня и снаряжение отдашь им. Себе за услуги возьмешь двадцатую часть. Двадцатая часть это пол…
— Что ты несёшь, говори, что удумал, — опять не поверил ему солдат.
А вот кузнец солдату понравился. У него была пегая борода, крепкие руки и черные заскорузлые пальцы.
Соллон багровел, поправлял воротник, коротко отвечал, а магистра Краица ответ почти всегда не устраивал.
— Вы разглядели это? Отсюда? У вас хорошее зрение.
Конюшня и вправду была пуста, там осталась только одна лошадь, и та была уже оседлана.
— Он промолчал, но я понял, что девицы не будут записываться мне за грех.
— Старый горелый жир, что нельзя больше есть.
— Если поедете, он даст нам монахов для аудита имения.
— А я, зато, уже опять пьян, — произнес барон и весело заржал.
— Да, вроде она из Ламбрии или из Фризии. В общем, из тех краёв.
— На полу? С такими-то сквозняками? Могу и не проснуться.
Солдат был доволен. Ёган действительно стал походить на человека весьма не мирной профессии, но Волков прекрасно понимал, что это только видимость. Как на боевую единицу, он на него не рассчитывал.
— Господин, господин! У нас в Малой Рютте конокрады коней увели!
— Не совсем, что бы писарем. Лейтенант был бесшабашной храбрости человек. И вечно лез в самую кашу. А мне, к сожалению, приходилось следовать сразу за ним. Так что в палатке я был его писарем, а в бо…
— Ну, хорошо, пять так пять, но дом еще надо оценить.
— Авенир, если хочешь, что бы я отсюда уехал побыстрее — тебе лучше помогать мне.
— Все сделаю, господин, — он, было уже, пошел, но остановился. — Ах, да, чуть не забыл, трактирщик передал вам…
Он был так спокоен? Да, он был абсолютно спокоен. Не смотря на то, что мальчишка раз за разом пытался нанести удар в кисть руки. Такое хладнокровие вырабатывается годами боев и сражений. Однажды, он …
Разговор этот у солдата оставил осадок тревоги. Ещё утром всё было хорошо, а теперь чувство тревоги не оставляло его. Он шёл в свою келью и думал над каждым, словом аббата. Особенно вспоминались обид…
Все рухнуло. Волков это отчетливо понимал, барон никогда не выдаст свою дочь, какой бы она не была, какая бы молва за ней не ходила, за простолюдина. Да и сама Ядвига скорее с башни прыгнет, чем согл…
— Ты дезертир? — Сурово спросил одноглазый.
— Господин, поехали домой. Серый вы весь, боюсь, помрете, — просил Ёган.
— Вы пришли ко мне по делу? Может, причаститься, может, покаяться?
Люди с трудом оторвали тушу от земли и с трудом закинули её в телегу. Причём двум стражникам пришлось держать коня, что бы тот не сбежал.
Бретёры, поединщики, дуэлянты, чемпионы…Проще говоря, убийцы. Вечные участники интриг, заговоров, склок, балов, пиров и турниров. Эти господа всегда ехали перед своим сеньором и назывались выездом. О…
Волков отложил книгу и пристально поглядел на него. Монах смотрел на Волкова простодушно и открыто, ожидая вопроса.
— Экселенц, может, пожалуете еще хоть десять крейцеров?
— Простите меня, святой отец, но я пришел говорить не о моей душе.
— Нет, коннетабль он, — кивнул Волков на мальчишку. — Знаете, братья-солдаты, мы, пожалуй, пойдем.
— Господа, господа, — Волков постучал по столу, — Только пять. Имейте в виду, что и этих пяти у меня нету. Мне придется их искать, пока у меня есть только дом.
— Читать меня еще отец научил, а все остальное сам. Ранение было тяжелым, я валялся в телеге целую неделю с другими ранеными. У меня была сломана ключица, рука и ребра. Все с левой стороны. Через нед…
— Вами все восхищаются, Фольокф, некоторые гербы вам и вовсе благодарны. Этот Кранкль, досаждал многим. Чёртов бретёр, получил по заслугам. Скажу вам по секрету, наш герцог был в бешенстве, когда узн…
— Я сам поговорю, — ответил солдат, и крикнул Кранклю, — Кранкль, я не буду стрелять, если вы скажете, кто вас нанял.
— Чем я могу вам помочь? — Сухо спросил солдат.
— Вот как! — Солдата так и подмывало сказать, что это именно барон выпустил Франческу из подвала. Но тут его посетила одна мысль, эта мысль вдруг сложилась в голове как из кусочков мозаики складывает…
— И лицо серое, плохо едите, плохо спите, тяжёлые мысли.
— Ага, прям над воротами, более в деревне фонарей нету.
— Господин коннетабль, а нам что завтра делать?
— Наверное, в гвардии, — заметил один из стражников.
— Воевал, — солдат не хотел распространяться. — А что обычно ещё делают солдаты?
— Да мы не таскаем, — сказал сержант. — Что ж, мы не понимаем что ли? Господин, вы бы домой ехали, угробитесь вы так.
Женщина выплеснула содержимое горшка со стены, повернулась и пошла.
Он не был ни удивлен, ни обескуражен, раз коннетабль просит, значит, так надо. Любое пожелание коннетабля для всех окружающих, и для управляющего тоже, было законом.
— Кто? День или господин Крутец? — Смеялся солдат, у которого было отличное настроение после пива.
— Не мне, а барону, — не весело произнес Волков.
— Кто там? — Рявкнул он как можно свирепее.
А Стефан молчал, видимо думал, что сказать, поглядывая то на Сыча, то на Волкова.
— Ты знал, что эти господа ходят по дворам по велению барона?
— Тем не менее, мне нужен будет мой слуга.
— Сержант, — продолжал солдат, — ты слышал, что сказал наш друг Авенир?
— Ну, что ж, — Волков рукой протер глаза, — добрая весть. А ты что, бежал что-ли? Еле на ногах стоишь?
— Что это? Ты это в луже зачерпнул или в пруду, мошенник?
— Ни в коем случае, я хочу, что бы вы уехали отсюда, никого не убив.
— Ты сколько раз сделал? — Перебил его Волков.
— Понимаешь, кухарка хорошая, но малость староватая и больно толстая, пудов восемь чистого веса, и поэтому, из-за своей полноты, малость воняет, и честно говоря, не такую уж и малость.
— Да не мог ты столько денег прожрать. — И тут солдат догадался, — на баб спустил всё.
— Да как же господин, в тот раз он на пол пальца вошёл, а тут… — отвечал кузнец виновато.
— Честно говоря, я не ожидал, — произнес барон. — Не ожидал, что солдат пренебрежет золотом.
— Добрые жителю Рютте, — громогласно объявил Волков, — вор и убийца Соллон и сапожник Стефан будут повешены на площади после обедни.
— Кишки-то твои при тебе, а вот где твой глаз? — Снова вставил сидевший по левую руку военный.
— Я его понимаю, я тоже люблю книги. Она не промокла?
— Нет, зуб это меня теленок в детстве боднул.
— Болван ты, Ёган. Что еще за лихо? Чума у вас закончилась еще зимой, дезертиров я видел четверых, что они тут делали? Добрые войны, такие везде нужны. Таким хорошие деньги платят, а они тут прохлажд…
— На вашем месте я бы проверил обоих. И еще бы выяснил, куда в вашем феоде люди деваются. Я, например, послал парня в монастырь за лекарствами, дал своего коня, только коня дохлого и нашли. А еще у в…
— А не схизмат ли ты? — Спросил епископ, указав вилкой на одно из блюд.
— Врет, паскуда, — беззлобно сказал Волков, — не могут четыре коня овса и сена на крейцер в день съедать.
— Так тому и быть, — произнёс коннетабль Рютте.
— Ах, чёрт! — Вскрикнул фон Ленц и выронил факел.
Они стояли за углом трактира, у забора, под дождем в темноте. Волков опять морщился от запаха Сыча.
— Макай, макай! — Загалдели люди в трактире.
Значит, епископу было очень важно, что бы солдат согласился на это дело. И тут солдат, вдруг, начал сомневаться, а так ли уж нужен ему этот титул, ведь неспроста этот хитрый поп приготовил столько де…
— И куда это ты собрался с господином коннетаблем, если он сам не знает куда поедет? — допытывался Сыч.
— Ёган, а молодая госпожа будет на ужине?
— Вы солгали мне. Вы говорили, что она неграмотна, а я знаю, что она грамотна.
— А барон фон Рютте, желает ли? Мы должны знать наверняка.
— Да рассчитываться с вами и принимать работу буду я.
Волков развернул бумагу, но там, в прихожей было темно, и он перешёл к свету.
— Ёган — лошадей, монах — поможешь одеться, а ты, — он кивнул стражнику, — беги за сержантом.
— Моему господину нужно к брату-лекарю, — сказал он.
— Бери ка, вот этого молодца, — солдат указал на мордатого стражника, — ступайте в дом вот этого вора, что в малой Рютте, и там под лавкой у окна, непробитая половица, правильно я говорю? — Солдат гл…
Гомон и шум в трактире сразу стихли. Люди смотрели на них и тянули шеи, чтобы разглядеть, что происходит.
— На костёр, — тут же поддержал ещё кто-то, — на костёр.
— Ну, их кавалерия заехала к нам в обоз, а пять сотен велийских, да хранит Господь императора, ландскнехтов, которые нас прикрывали, побежали спасать сове барахло, а рейтары нас просто смяли. Говорят…
— Надобен. Возьмём трактирщика, и в подвале он нам всё расскажет.
— Крепкий у вас арбалет, — сказал он, — им можно убить лошадь не пользуясь болтами.
— Вот видно, что не зря тебе дезертиры фингалов понаставили — язык как помело.
— Может, отпустишь меня? — Спросил арбалетчик.
— Тем более что поймал его барон фон Рютте.
— Очень рада, что вы согласились навестить меня.
Волков посмотрел на нее чуть раздраженно, но ничего не сказал, потому что Сыч, как всегда был прав.
Вот теперь Волков лежал на кровати, слушал дождь и прислушивался к себе. Нет, жара, судя по всему, у него не было. А лихорадки тем более. Но он знал, что эти два верных предвестника болезни и смерти …
— Ну, что? — Настаивал солдат. — Где яму ей копали?
Таскались по болоту долго, даже разожгли факела, в склеп заглянули, в котором вурдалак жил — ни чего, собаки даже следа старых не нашли. Только два полуразложившихся трупа и всё. Солдат решил заехать…
— Да знаю. Просто думал, что все почти закончил, а на самом деле все только начинается, — он вздохнул и посмотрел на молодого монаха: — А почему все это так тебя интересует?
— Правильно, господин. — Всхлипнул тот, — чего же не правильного, всё так.
— Не взяла тебя значит, больше тебе не целовать её ног.
— А все остальное — то не про вас, вас не касаемо.
— Я смотрю, вы сведущи в ранах, — заметил солдат, левую руку которого брат Ипполит затягивал широким бинтом.
— То есть, это всего-навсего слуга? Значит нужно искать господина? — Спросил тощий Деркшнайдер, понимающе морща лоб.
Вурдалак стоял и во все глаза смотрел на Волкова, даже протянул к нему правую руку, левая ключица с левой рукой у него было разрублены до соска на груди, из раны сочилась черная жижа.
— Вдоволь ли у вас хлеба, братья-солдаты? — Спросил Волков.
— Нам хозяин дозволил, — робко заметил другой.
— На моих лошадях ездили? — Насторожился солдат.
— Так надо искать, — настойчиво предложил купец.
— Да, это был девурер кадаверум, трупоед. Он был точь-в-точь, как тот, которого вы поймали. Такая же мерзкая, протухшая туша. Он сломал передние ноги корове, и гонялся за братом, а тот не бежал в дом…
— Думать то особо некогда, господин коннетабль. Через пару дней он вернется, — продолжал молодой управляющий.
— А потом рану нужно будет зашить. У тебя есть кривая иголка? Ты зашивал кожу лошадям?
— Ну, смотри, — солдат потряс пальцем пред лицом сержанта, — потом не говори мне ничего, если не получится, не поверю. Если Соллона не найдёшь, рядом с калекой висеть будешь.
«Ну вот, началось, — подумал Волков, проклиная себя, за то, что остался, — Сейчас мы и узнаем, зачем госпожа Анна оставила нас ночевать».
— Вы с ума сошли? — Прошептал Томас. — Они вас убьют.
Так, за разговорами, они доехали до монастыря. Широкий, приземистый со старыми стенами. Монастырь был старый, как говорится, намоленный.
— Верно, это обязательно надо сделать, — кивнул барон.
— Поменьше хромайте. Я не хочу, что бы моего жениха считали калекой.
— Очень чисто. На улице грязь, а у вас чистота, даже неудобно в грязных сапогах сюда заходить.
А тот, словно в объяснении чего-то, протянул ему перстень. Волков машинально взял перстень. Тот был хоть и золотой, но легкий. С мутным синим камнем. Дешевый, талера три, не больше.
— В подвал, — прервал его солдат. — Всех их.
— То есть, за то, чтобы скрутить трех дезертиров вы готовы заплатить кучу серебра? — Спросил солдат.
— Хватит, — сказал Волков, — ясно знаешь.
— Я убью тебя, пёс, — сказал барон, вытягивая меч.
Волков сел на кровать, прислушиваясь к своим ощущениям. Нога чуть кольнула, когда он сел, а вот с плечом все обстояло куда хуже. Шевелить рукой было больно.
— Господин барон… — солдат был изумлён, он даже не знал, что говорить дальше.
— Люди иду по мужицким хатам, живут, кто, где может, еду готовят во дворах, там же и мясо рубят, там же и спят под навесами. Торгуются на улице, и пьют там же. Нам рынок нужен.
— Благодарствую, не откажусь, — огромна рука каменщика загребла кружку, — а вон и ла Реньи идет.
— Вряд ли. Гирши такими мелочами не занимаются, — ответил Крутец, — он его перепродаст.
— Не волнуйтесь, я помогу вам снять ваш доспех. Кстати, вы его всегда носите?
— Почему же я тронулся? — Удивился Волков.
— Делай, как Сыч говорит, — сказал солдат, в очередной раз, подумав, что с Сычом ему повезло.
— Поехали тихонечко, и не вздумай храпеть. Если что, вернемся к порогам.
— Да, это то место. То. Он оттуда пришёл, из болота.
Она была в трауре, хотя черное платье из шелка было слишком облегающим для траурного. Черные кружева до подбородка, черные манжеты, а на голове у нее был не траурный атур, как на кладбище, а домашняя…
— Вы это сами должны решить, господин барон. Когда я в первый раз поймал вашего старосту на воровстве — я его предупредил…
— Мне нужно одобрение барона. А потом уже деньги.
— Нет, не думаю, но раз уж вы поедете, то давайте попытаемся поймать его живьем.
— Скажи, что Агнес увидела кровь в замке и коли он не вернется, крови будет много. Когда он вернется — я все ему расскажу.
«Милостивый государь, — его чуть покоробило, это было обращение к благородному, — сегодня вы были в монастыре и проезжали мимо моего замка, я очень надеялась, что вы ко мне заедете, но вы проехали ми…
— Ну, если дойдет до того, что она мне понадобится, то потом она мне точно не понадобится.