Все цитаты из книги «Слепцы»
– А какие ты знаешь? Про старого царя? Про Змея-перевертыша?
«Все равно, – подумал он, – Дед плутует. Что-то не так в его словах, что-то неправильно. Если он прав, то нет на свете ничего постоянного, верить ничему нельзя».
Подошедший сбоку Дед, не говоря ни слова, схватил Хорька за рукав, потащил за собой, а потом толкнул в сани.
– И он воевода! – выкрикнул Хорек. – Он самый лучший воевода! А ты… ты… Ты – убийца. Обманщик и убийца!
– Правильно. Раз зайдем, два… Деревня-то и кончится. Где ты видел, чтобы в наших деревнях лишняя еда была? Сами они мясо только по праздникам едят. Десять ртов – не прокормят…
Хорек сидел в стороне и старался не смотреть на ватажников. А те избегали глядеть в его сторону.
– Погуляли, кажись… – сказал он. – Так понимаю, что спать пора.
– Если что, – кивнул Смотритель. – Если прорвутся – я прикрою.
Ни Волк, ни Рык руки друг другу не протянули, остановились шагах в двух один от другого.
– Я сказал, что приду через пять дней, – сказал Рык. – Пять дней нас не тронут. У нас есть четыре дня на поиски.
Они все правы: Дылда прав, что не ребенок Хорек, что уже может и должен отвечать за свои поступки и слова, Полоз прав, что нельзя бежать от себя и прятаться за правильные поступки. И Дед прав, когда …
Сейчас, правда, кусок им достался огромный, жирный и сладкий. Семь тюков дурь-травы. И не простых мерных, а северных, вдвое больших. И есть все – покупатели детей, покупатели травы… Просто нужно еще …
Из зала доносились разрозненные крики, но грохота столов и скамей слышно уже не было, как не было слышно звона разлетающейся вдребезги посуды. Карась и слуги привычно справились с разгулявшимися гост…
Лязгнул засов, ворота приоткрылись, и на улицу вышел здоровый – даже больше, чем Дылда, – мужик в наброшенном на плечи тулупе и с факелом в руке.
Теперь двое черных прорвались слева, но не прыжком, а проломив строй – убили двоих и покалечили третьего. К ним навстречу бросились воины Смотрителя, за ними побежал и Хорек, но Кривой рывком вернул …
Кривой словно услышал мысли Хорька – положил ему на плечо руку, придерживая.
– И раз уж все равно не жить ему, поспрашивай про певца, – добавил Рык и повернулся к Дылде. – Вы его где вчера нашли?
– За богатством, – прошептал Полоз. – Тридцать семь слепых детей. А сколько их ослепили здесь с того времени? Сто? Двести? Три сотни? Ты знаешь?
Враль захохотал, приглашая посмеяться и остальных, но, увидев, что никто не смеется, замолчал.
Хорек торопливо пересчитал еще раз, для верности загибая пальцы. Должно быть восемь – купец, четыре охранника и возчики. Было девять. Хорек оглянулся на Кривого, попытался на пальцах показать тому, ч…
Волк продолжал жить, хрипел, словно пытаясь что-то сказать.
– А можно стражникам сказать, – неожиданно для себя Хорек выпалил это вслух и замер потрясенно.
– Еще полторы сотни темных, но они движутся медленно, сам понимаешь. А при такой погоде…
Итак, он жив и связан. Лежит на соломе. Он жив. Связан, но кляпа во рту нет. И он жив. Полоз умер. И Дед, наверное… И Дылда… А он – жив. В затылке копошилась боль, ночью его ударили… Но он все равно …
Хоть так он мог достать своего противника. Хоть словами.
– Будет. Молчать – будет. Он и не такое делал. Промолчит. А за пособничество пиратам собачки положены.
Хорек помотал головой. Его начало тошнить. Даже мысль о еде вызывала во рту вязкую слюну.
– Может, и так, – покивал в задумчивости Рык. – А может и эдак…
– С него возьмешь, – цыкнул зубом Полоз. – Из наследства.
– Их и раньше привозили, просто кто-то жадный промышлял еще и здесь, – Рык постучал пальцами по столу.
Где-то слева гулко падали в воду капли. Голоса преследователей стали слышнее, свет факелов заполнил собой прямоугольный проем двери.
Он не боялся. Было понятно, что сейчас он умрет. Но не побежит.
– Извини, что так вышло, – тихо-тихо произнес горбун. – Я не мог иначе… я вообще не должен был с тобой разговаривать, но не удержался, попросил, и мне разрешили. Всего несколько слов.
– Мне надоели загадки – Кривой грохнул рукой по столу, вогнав лезвие ножа в столешницу. – Ты либо говори, либо…
Снова прыгнул черный – трое в белых тулупах бросились к нему, не мешкая, ударили копьями одновременно, не дав чудовищу прислушаться и выбрать новую цель.
Или дать тому возможность убить безоружного врага чисто, без боли.
– Да! – крикнул Рык. – Ночь мы не переживем. Но и твои люди в Долине ее не переживут. Мы сегодня затемно, когда проехали мимо вас, перехватили гонца. У меня не было времени, но кое-что я успел узнать…
А Кривой посмотрел-посмотрел в лицо мальчишки и тяжело вздохнул, как у постели больного.
Меняла не стал ничего переспрашивать, молча открыл дверь, зажег лампу и вошел вовнутрь.
– Пойдем, – Кривой зачерпнул снег, вытер лезвие. Обтер его о полушубок убитого.
– Я… – сказал Хорек, набрал воздуха в грудь, но дым от костра попал в горло, и Хорек закашлялся.
– Рот закрой, – коротко приказал Рык. – Посоветоваться нужно.
– А меня – Хорек, – он вовремя сообразил, что тоже должен назваться, как бы снова знакомясь.
А Хорек, когда лежал в засаде, боялся, что его заметят. Как же, заметят…Тут хоть тысячу спрячь – никто и не заметит.
Если сказать, что Молчун не любил гостей, это значит ничего толком не объяснить. Молчун гостей ненавидел, если по правде. Каждый новый постоялец вызывал у него приступ ярости, а шумное веселье гостей…
– В следующий раз. – Кривой запустил пятерню в свои волосы и принялся чесаться. – Даже если поцарапаешься – прирежу.
Рык говорил, чтобы подпустили в зал шагов на двадцать. Или на тридцать, но тогда свет доберется до ватажников, предательски блеснет на их оружии, отразится в их зрачках.
– Отдайте мальчишку! – снова раздался крик. На этот раз откуда-то слева, и кричал теперь не Рык, а Кривой.
– Не было никого, – Рык опустил меч на колени.
– Вас Жлоб сгубил, жадность его. Не нужно было ему ту девочку хватать, а уж если надумал, нужно было няньку на месте резать. А так… Это ж князя дочка! Князя, понимаете?
– Да… Так вот он говорил, что Серый Всадник не откупается от тех… Он делает из детей затычки, затыкает ими щели, через которые темные попадают сюда… – Хорек посмотрел на Рыжего. – Он сам хотел быть у…
– Жизнь, – сказал Серый Всадник. – Всем четверым. И отдам княжну.
Певец заговаривает Рыка, отвлекает, а сам потихоньку приближается к ним. Шажок за шажком. Он не хочет ждать, пока они замерзнут, и честного боя он тоже не хочет… Хорек зажал рот рукой, чтобы не закри…
– Из вас кто-то город знает? – спросил Кривой у толпы.
– Не поверишь, – Кривой сжал кулаки, разжал, снова посмотрел на свои пальцы. – Меня два раза казнили. Один раз огнем, другой в петле. И ни разу так страшно не было. Думал, что страшнее, чем с голыми …
Его отпустили шагов на двадцать, а потом три стрелы догнали его, ударили в шею, спину и в ногу. Беглец споткнулся и упал, неловко согнувшись.
На холм, у подножья которого стоял обоз. Отсюда людей было видно плохо, только черные тени скользили на фоне костров.
Он думал, что умрет. И остался жив. И убил сегодня двоих. Двоих! И совершенно не думает об этом – вспомнил, но ничего не почувствовал. Щербатого – жалко. И Рыбью Морду – жалко тоже.
– Слышишь, Крыса! – позвал Рык. – Если ты живой – лучше скажи. Отпустим живым. Бесшумно ведь не уйдешь. А будешь стоять на месте – замерзнешь насмерть.
И Хорьку сейчас было все равно – человек перед ним или умирающий кабан. Лезвие вошло в горло человеку, заваливающемуся на бок, в лицо Хорька ударили теплые брызги.
– Тут такое дело… – пробормотал Рык, и это было совершенно не похоже на уверенного вожака. – У нас есть семь тюков дурь-травы.
– Есть неподалеку хутор… – неуверенно сказал Карась. – Привозил хозяин молоко осенью… Много привозил. А к концу года – перестал. Я его видел на площади как-то, говорит, все покупают у него прямо на х…
Воевода, не отвечая, ударил его ногой в лицо. Сотник всхлипнул. Кровь брызнула на снег.
– Дурак, что из дому ушел, – возразил Хвост. – Дурак…
Хорек увидел, как лица ватажников посуровели, и сам насторожился.
О планах занять место Жлоба и Молчуна он говорить не будет. Он с самого начала не собирался договариваться с Серым Всадником. Он только хотел спасти княжну. И Рык тоже этого хотел.
– Ничего. Я с ребятами своими ездил к дальнему логу, место для засеки посмотреть. А сотника… Сотника ты убил, не сдержался. И людей его. Всех.
– Чешуйками? Или ногтями? Или золотыми змейками? – спросил Полоз.
– Она видела нашу берлогу, – повысил голос Рык.
– Он дом бросил, товар… Последнее заберешь? Не пожалеешь?
– Не стоять! – прокричал Смотритель. – Как только подойдут – вперед. Не ждать.
Торговая площадь была не слишком большой и прекрасно втиснулась между замком и Всеобщим храмом, но лотки и палатки стояли так тесно, что казались одним большим домом, безобразно раздувшимся в стороны.
– И почему выходит наружу только тогда? – подбросил вопрос Кривой.
Он задал вопрос, который наверняка крутился на языке у каждого из ватаги.
Он мог, конечно, отказаться. Работа ему не понравилась – это снова нужно было идти, куда прикажут, не обращая внимания на мороз и ветер или солнце и жару, – но если б он не согласился, его бы просто …
– А где ставить? Поле чистое, только стога…
Дрожь охватила все тело Хорька. Но только не от холода знобило его – вода, конечно, была холодной. И не от страха – он ведь уже был в настоящем бою, где его могли убить. Все дело было именно в этом «…
– Дверь закрой, – выдохнул он, прижимаясь спиной к стене возле двери. – Быстро!
Рык внимательно посмотрел в глаза каждому, наклонился даже, чтобы выражение их рассмотреть. В крохотное окошко свет снаружи почти не проникал, лучина едва справлялась с наползающим сумраком.
– Да, – усмехнулся Кривой, – смотри, такого больше не увидишь. А увидишь, не переживешь. Такое, брат, пережить трудно. Князья – люди обидчивые. Потащили лавку.
– Тихо! – крикнул он толпе, но никто не обратил на него внимания.
Рыжий натянул поводья, поднял руку, прикрывая глаза от солнечных лучей. Сзади послышался топот копыт, пятеро всадников выскочили вперед. Кони танцевали в солнечных лучах, вбивая копытами алмазную сне…
– Мы полежим, – прошептал Дылда. – А его похоронить нужно. На горе. Чтобы к небу ближе.
До леса сейчас шагов двести и будет. Попадет Рык. Обязательно попадет!
– Канализация? – спросил Дылда на всякий случай.
– Одурели совсем, болезные! Я тут по городу бегаю, людей расспросами достаю, а они дурью маются. – Враль отобрал у Хорька нож и воткнул в стену. – Я Серого нашел. Слышали? Серого. Его дом. Община за …
– Говорили-говорили… – Дылда снова сплюнул. – Что делать? Какого хрена его с собой крысятники-то взяли? Мы ж его к себе не подпустим – не харчевня как-никак, – он только обуза для них? Чего тащат?
Он сразу произнес самое главное, чтобы потом все остальное говорить было уже легче.
– И опять-таки, ты же оружие из его запаса украл? Сам ведь говорил? – уточнил Враль.
– Что ты плечом дергаешь? – прикрикнул Дылда. – Хочешь из-за мальца все потерять? И деньги за княжну, и те, что за детей? Хочешь?
– Пойдем со мной! – ответил Соболь, указал рукой куда-то вперед. – Там еще сохранилась изба стражи. Сможем нормально поговорить… Своих ты куда денешь?
– А он попутчиков своих пожалел? – спросил Враль. – Сам же сказал, не отдал жратвы оголодавшим. Топором махал, думаешь, только по воздуху? Ни одной головы не задел?
– Потерпишь, – бросил мужик и спрыгнул с саней.
Потом факелы затоптал, и дальше обоз двинулся в темноте. Враль спрыгнул с саней и пошел вперед, высматривая дорогу.
В голове всякие подвиги крутились, даже с матерью не попрощался, чтобы она, значит, меня в дом не загнала да в подполе не закрыла. Мамаша у меня суровая была: батька ни черта в жизни не боялся – в др…
– Пятнадцать лет… Все хорошо у меня, – сказал Хорек. – Жена здорова, тяжела по третьему разу. Младший сын бегает, играет. Старший… У старшего все тоже хорошо.
Хорек опустил голову и смотрел на потемневшие доски стола. Смотрел не отрываясь, до боли в глазах, рассматривал прожилки и царапины, пересчитывал их, чтобы не закричать вдруг, не расплакаться.
Один из стрелков взмахнул руками, выронив самострел, и, упав на спину, исчез под водой. Еще не сомкнулась над ним вода, как захрипел второй, хватаясь за пробитое горло, а третий удивленно посмотрел н…
Сводчатый потолок и кирпичные стены сочились влагой, в которой тускло отражались огоньки.
– Отходим к избе, – сказал Смотритель, когда Кривой и Хорек подошли к нему. – Прикроем тех, кто будет поджигать. Людей на новом месте хватит, чтобы замкнуть проход. Дров на кострах негусто, долго они…
– Я… – прошептал Полоз, глядя в потолок, – я вчера… Там, в подвале… Я надеялся, что мы найдем мастерскую. Что Крыс скажет прежде, чем подохнет…
– Приехали, детей забрали, я отдал, как Жлоб приказал…
Хорьку захотелось вцепиться зубами в покрытую веснушками руку возницы, но он сдержался. Не нужно его злить. Пока есть надежда – нужно ждать и терпеть. Кривой говорил, что терпение – главная доблесть …
Все вокруг плыло, звенело как колокола на Чистины, хотелось прилечь и уснуть. Можно и в снег.
Почему только Рык так странно смотрит? Неужели?..
«Даже я», – подумал Хорек, и в висках застучало. Он умел драться врукопашную, и Полоз, и Кривой время от времени учили его, натаскивали на рогатину, на кинжал, давали стрельнуть из самострела, даже м…
Уже явственно были слышны голоса, даже отдельные слова можно было разобрать. Стало понятно, что позвякивают металлические кольца на уздечке.
Меч опять взлетел над головой у Дылды, взлетел и замер: Дед быстрым движением вырвал рогатину из бока мечника и бросился на второго, пока тот не успел еще вытащить меч из раны противника. Дед махнул …
– Ты думаешь, что там можно все вернуть, найти новых союзников, но ведь Серого Всадника уже знают. Знают! Нужно сказать правду, нужно договариваться… Иначе все рухнет. Вы не сможете удержать плотину…
– Дальше было у молодого царя семь сыновей, и, умирая, он им дедовский завет оставил, чтоб, значит, все вместе, да полюбовно. И умер. И царство умерло. У каждого сына жена была, советчица: ты еще не …
– Малый северный тюк за каждого, – сказал Жмот.
– Сегодня, когда в засаду пойдем, ты, Хорек, не забудь потеплее одеться. И ножик свой посмотри. Ну, и рогатину. Все потом покажешь Кривому.
– Ладно, потом. Остановимся, отмоем и сотрем. Сейчас не особо головой крути, не пугай подорожных. Нас-то все равно никто не остановит, а людям неприятно.
– А какая разница? – спросил Кривой. – Дите…
Черный длинным прыжком оказался возле лошади, ударил когтями, дернул, разрывая плоть.
Молчун вздохнул, хотел ответить, но слова застряли в горле.
– До Камня черные добраться не успеют, – сказал внезапно Рык.
– Напился я… – жалобно пробормотал Кривой. – Не могу оставить Рыка без компании и напиваюсь.
Всю дорогу до харчевни Хорек пытался придумать, что отвечать на разные каверзные вопросы. Под конец решил, что будет делать удивленные глаза, говорить, что ходил за мужиками, вымок весь, а зачем – не…
– Мне надоело, – сказал Рык. – Ты ж за Перевозом живешь? У тебя хутор аккурат перед рыбачьей крепостью? Так ведь?
Кривой подошел к пролому, заглянул, потом залез вовнутрь.
Звонко щелкнула тетива самострела. Болт с хрустом пробил лошадиный череп за правым глазом, лошадь рванулась, обрывая постромки, и упала на бок.
Постоялый двор скрылся за деревьями, дорога пошла вниз, в узкую долину, зажатую между двумя голыми каменистыми холмами. Тракт шел теперь прямо на восток и до самого Базара больше не сворачивал. Строг…
– Догадаешься, как же… Видал я таких! На Песчаной косе таких умных полторы тысячи вдоль берега на кольях подыхали. И ни один ведь не сказал, что умный. От боли орали, добить просили…
Подъехал Смотритель. И только сейчас Хорек увидел, что одет он был в серый плащ с волчьим подбоем. В проклятый волчий плащ.
Они все равно не успевали убежать по прямому коридору: скоро, совсем скоро преследователи повернут в этот коридор и заметят… Или услышат убегающих. Один болт. Или стрела из лука. Догонит, свалит…
Смотритель сунул руку за ворот плаща, с треском рванул что-то и протянул раскрытую ладонь Рыку. Свет костров отразился в гладкой фигурке волка.
– И еще скажи, что возле двора постоялого кто-то есть – вроде как конь ржал. И птицы переполошены. Кто у двора нас ждет – не знаю, туда пройдусь и вернусь вот на это самое место. Передай.
– Мальчишка тут. – Снег скрипнул совсем рядом, яркий свет ударил Хорька по глазам, заставил зажмуриться. – Лежит, подслушивает…
Старый Крыс молча посмотрел Рыку в глаза, ощерился и щелкнул зубами.
– Вот всегда с тобой все не так, – Враль достал из сумки кожаный ремень, ловко привязал Хорька к седлу. – Я ведь только хотел немного заработать. Совсем немного.
На предыдущем перекрестке Рык хриплым шепотом рассказал о том, что сзади, вместе с людьми Старого Крыса, по следам ватажников идет слепой певец.
– Никто не возражает? – Рык обвел ватажников взглядом. – Хорошо. Мы продолжаем поиски или уходим? Хорек?
– Это тебя, Дед, холодом сморило… – сказал Рык.
– Значит, Враль успеет к своей вдове сходить, заслужил, – усмехнулся Рык. – А мы померзнем.
– Найди кого-нибудь! Только осторожно, не налети на черного!
Хорек не сразу сообразил, что на этот раз Кривой сам себе отвечать не будет, ждет ответа от молодого ватажника.
– Тогда ты умрешь. Рык останется живым, а ты захлебнешься собственной кровью. И не надейся – Кривой не вмешается, иначе начнется поножовщина, в которой погибнут все… Или почти все… Ты – наверняка. Не…
– Сейчас… А нашелся у людей защитник. Витязь силы невиданной, а у него советник – колдун, всю премудрость земли постигший. Всю какая есть. И придумал колдун, как людей от тех, от темных, защитить, ка…
Сани выползли из рощицы на тракт. Хвост и Рык остались одни.
Возчик взвизгнул, бросил поводья и вроде как побежал к лесу, мелко семеня, часто-часто переставляя ноги, но при этом оставаясь почти на месте. Споткнулся, упал, ноги продолжали двигаться, поднимая сн…
– Не нужно его трогать. Жить хотите – не трогайте!
– Не нужно света, – донеслось из темноты. – Зачем нам свет?
Хорек посмотрел на нож в своей руке. Что Хорек собирался им сделать? Этого не знал даже сам Хорек. Ударить в грудь Рыка? Полоснуть по горлу себя или броситься сквозь колеблющееся марево и попытаться …
Вот только, когда дружинники связали ему за спиной руки веревкой, взятой у стражников, а потом испачканный замахнулся и ударил Рыка в лицо кулаком, вперед бросился Хорек.
На плече его белой рубахи расползалось кровавое пятно – в рану, видать, ударили сильно. Рыбья Морда потрогал багровеющий синяк под глазом и молча кивнул.
– Всех не всех, а соображение имею, – с достоинством ответил слуга. – Скажете Гусю, чтобы он вам из новеньких привел. Есть там такие… так бы и съел, честное слово. Только денег на них у меня нет, а т…
Рыжий ничего не ответил, покачал головой.
– Я и Соболь. Нам было по восемнадцать лет. Мы не могли привыкнуть к темноте. Никто из нас. Завязав глаза, попасть стрелой с пятидесяти шагов в колокольчик, воткнуть нож с двадцати шагов в пискнувшую…
За спиной у Рыка кто-то захрипел, вскрикнул, послышался хруст, и тела тяжело упали в снег. Рык не оглянулся.
– Не они, – сказал Рык. – Нет там княжны.
– Больше сотни. Но этого не хватало. Люди продолжали добывать железо и золото, искали изумруды. Мы могли сражаться только на поверхности и только днем. Ночью, при факелах, все было гораздо труднее. А…
– Живой! – отозвался Враль. – И Рык тут возле меня.
– Что? – спросила Ласка, заметив, как изменился в лице ватажник.
– А кто скажет, что я не прав, тому я вобью эти слова в глотку так, что зубы через задницу вылетят.
– Я тебе горло перекушу! – заорал бугай. – Одним укусом…
– Я ж тебе сейчас! – вопил обиженный стражник, а соратники тащили его в сторону, чтобы не встревал поперед княжьего суда.
Нападут обозники или нет, точно слуга не знал. Просто мальчишка их в горячке бился, бредил да все про детей украденных кричал, про стражников из Камня и еще кое-что странное.
– Он впереди идет, – сказал Рык. – Как будто ведет…
– Где она? – спросил князь; левой рукой он шарил возле себя по полу, пытаясь найти хоть какую-нибудь опору. – Жива?
– А если местами поменяемся, то ты будешь слева, а я справа. Так?
– Непонятно, – согласился Дед. – А все беженцы из харчевни ушли?
– Сиди! – прикрикнул на него Дед. – Если кто заметит? Или у тебя его вещь какую увидит? Думай своей дурной башкой! Не в лесу ведь, где забрал добро и зарыл. Все на людях, а они, люди, твари завистлив…
– А мы не заблудимся? – крикнул в ответ Хорек. Вокруг ничего не было видно, даже саней впереди.
В зале загомонили, кто-то принес и поставил перед певцом кувшин с пивом, кто-то тарель с хлебом и белым козьим сыром – певец все принял с достоинством, поклонился на четыре стороны и сел на лавку, за…
– А что тут голову ломать? – удивился Враль. – Я с Щербатым потолкую. Ну не может быть, чтобы тут внутри оружия не было. Наше пусть себе лежит – пригодится на обратную дорогу. Серебро у нас еще есть.…
Жлоб взревел, мужики бросились, чтобы помочь лошади, удержать сани, вытолкнуть их на твердый, укатанный снег. Вторые сани подались вперед, словно намереваясь протиснуться мимо застрявших, но останови…
На деревце, возле самой верхушки – ярко-красная ленточка по ветру вытянулась, полощется.
Так не бывает. Этого не могло быть. На деревьях не растут самоцветы, и гусаки не гадят жемчугом.
– Тоже правда, скотину всякую приходится зашивать. Давай, помогу на сани лечь.
– Певца? – наморщил лоб Дылда. – Тут и нашли. Он песни пел. Мы его к себе позвали – душевно выводил.
– Смотритель! – Рыжий крикнул громче, даже привстав в санях.
Кривой отпустил свою, бросился на помощь Вралю, повис вместе с ним на уздечке, схватил бьющееся животное за ухо, безжалостно крутанул.
– Я… – начала Ласка, быстро глянула на мужа и поправилась, – мы тебе письма дадим к правителям соседним. Грамоты, чтобы ты при нужде мог послом назваться. Деньги… Денег тоже дадим. Лошади, снаряжение…
Не ответил он и на предложение возницы перекусить, сидел отвернувшись, когда тот, не выпуская из рук вожжей, принялся есть хлеб с салом и луком. Хорек молча глотал набежавшую слюну и смотрел на горы,…
Выскочив из-за поворота, переполошил лошадь – та всхрапнула, запрокидывая голову да шарахаясь в сторону, но Рык, натянув поводья, удержал ее.
Над головами стучали топоры, трещали и хрустели доски, доносились крики и вой ветра.
– Странно: я видел Серого Всадника, когда он к Базару ехал. А вот обратно – ни разу. Точно. Все туда.
– Крыса захватить, княжну спасти да в Камень вернуться?
Разом бросились ватажники вперед, на стон, на плеск воды, на запах крови. Удар. Удар. Хруст. Стон превращается в крик, потом в визг предсмертный. И снова удар…
– А зачем тебе? – снова засмеялось эхо. – Ты же отсюда никуда не уйдешь… Мы теперь все одинаково зрячие… Только я к этому привык, а вы – нет.
– Черные, темные, серые, светлые… – проворчал Враль. – Ты сам-то понимаешь, что говоришь?
Говорил он ровно, даже торжественно, размеренно, оттого слова его звучали весомо и независимо, хоть и с уважением к князю.
– Полную получишь, – сказал Рык. – Полную десятину.
– Что молчите? – спросил Враль. – Хоть кто-нибудь понимает, куда мы влипли? Черные, темные, светлые…
– Может, капнешь им в питье? – Сапог мотнул головой в сторону чулана, где хранились все зелья. – Денег у них много, даже змейки видел. На три кольца, между прочим.
Рядом кто-то разговаривал, даже смеялся, но Хорек не различал слов, просто смотрел перед собой в огонь. Рыжий сунул ему в руку ложку, поставил перед ним в подтаявший от огня снег глиняную миску, от к…
Полоз снова взмахнул мечом, рассек со свистом воздух.
– Не обойдет, – подтвердил Щербатый. – Хоть так, хоть так, а пойдет он мимо «Сломанного ножа», лавки травника и оттуда – на мост.
Хорек сел, посмотрел по сторонам. Окликнул Кривого, который правил санями. Но тот даже не оглянулся.
На улице лило не переставая – ватажники вымокли сразу, тут даже плащи не спасли, но компания продолжала свой путь, не обращая внимания ни на дождь, ни на грязь, чавкающую под ногами.
– И кто это? – сам у себя спросил Кривой.
– Вон там, – паренек, по виду не старше Хорька, ткнул пальцем куда-то в толпу и потянулся за чешуйкой.
«Много», – подумал Хорек. Слишком много. Кто-то еще остался в коридоре. Неверный свет факелов выхватывал ноги в сапогах и край длинной одежды.
– Ничего, – успокоил его Враль. – Все будет путем. Остальные подойдут позже. Сейчас заскочим тут к горбатому меняле…
Щербатый тяжело вздохнул и помотал головой.
Лестница была узкой, часто поворачивала; и через два или три поворота Хорьку стало казаться, что спустился он уже на большую глубину, что лавка и город остались где-то там, наверху, далеко-далеко, чт…
– Стада у нас пасутся – выбирай овцу и жарь, когда захочешь. Так?
– Я бы семью завел, детишек, – ответил Кривой. – И звали бы меня не Кривой.
– За детьми приехал Серый Всадник. Как обычно. Он приезжает раз в полгода, никогда не опаздывает. Жлоб привез детей… Оставил. Я ему отдал дурь-траву. Потом приехал Серый Всадник, забрал детей, остави…
Дед одной рукой вскинул самострел и пустил стрелу во мглу, туда, где только что звучала чужая тетива.
– Жалости нет, а царапина есть. Не видел разве? Посмотри, – Кривой подошел к Дылде, наклонился. – Глянул?
Горбун медленно перевел на него взгляд, даже взял со стола лампу и поднес ее почти к самому лицу Хорька.
– Ну извини, – сказал Рык. – Нехорошо вышло. Я не хотел вот так, до беспамятства.
– И без нас, – сказал Рык за себя и Полоза.
– Вперед! – крикнул Смотритель, но опоздал: противник прыгнул.
– Двоих мы с Хорьком, – прошептал справа Кривой. – Дылда! Я видел, ты положил одного…
Он говорил все тише, потом перешел на бормотание, так что Дед уже и разобрать не мог. Привязав вожжи к саням, Дед схватил медвежью шкуру, накрыл ею Хорька, подоткнул торопливо.
И пора была самая что ни на есть подходящая.
Ватажники, даже пьяные и плохо стоящие на ногах Дылда и Рыбья Морда, бросились выручать своего, но и моряки, вскочившие со своих мест, в драку кинулись дружно.
– Нету тетки. И не было никогда. Сегодня, как все сладится, я из города уйду. Надоело. Я с утра даже коня приготовил за Базаром. Уйду на север. Вы же тоже тут не останетесь?
– Схожу наверх, гляну, что там. Может, уже день ясный, а мы все тут сидим. Тогда придется и дальше сидеть, до ночи.
– Что черные? – спросил Смотритель, тоже отряхнув снег.
– Тогда пошли в комнату, – Кривой допил вино и встал, опершись о столешницу.
Можно шагнуть к нему и ударить? А если он дальше? Если Хорек, сделав шаг в воде, выдаст себя и удар его пройдет мимо или просто не достанет противника?
Дед баюкал правую руку, подвешенную на платке, и что-то бормотал. Дылда наконец забылся и лежал на санях словно мертвый: голова покачивалась, правая рука в рукавице свесилась и тоже покачивалась.
– Ладно, как-нибудь, – снова вздохнул Рык. – Только в палатах молчать. Я язык прямо там вырвать могу за слово несвоевременное.
– Хорошо, – кивнул Рык. – Можешь узнать, когда следующий раз?
– В дом иди. Быстренько только, понять хочу, ты с дозором пойдешь или кого другого посылать.
Хорек прошел к своему обычному месту, ближе к выходу. Советы собирались нечасто, а его на них звали так вообще редко. Хотя, когда звали, именно ему предоставлялось первое слово, когда нужно было высл…
Все убрать слуги и вправду не успели. Сначала им пришлось повозиться, выгоняя из харчевни посетителей и расставляя опрокинутые столы и лавки, потом долго выгребали объедки и осколки посуды.
Хорек потянулся ложкой к миске, не понимая, что делает. Он не хотел есть. Он не хотел ничего. Его и не было. Только детский крик. И кровь. И грязь.
– Держи. – Враль сунул ему чешуйку – слуга расцвел, поклонился и ушел.
На перекрестке Старый Крыс приказал двоим охранникам остановиться и перекрыть улочку: она неширокая, можно, раскинув руки, достать до противоположных домов. Если кто-то гонится – неизбежно натолкнетс…
– А с девкой что потом? – спросил Рыбья Морда.
– Нет, – спокойно ответила княгиня. – Что тебе нужно?
– Туда ехать к тебе по нынешней погоде да дороге дня три…
– Но ведь все равно он это делал! – закричал Хорек. – Делал! Уродовал их…
– Сколько вас было? – спросил тот уверенным голосом. – Сколько?
Только после этого открылась дверь харчевни.
Пока ждали они Рыка перед кузней, Кривой купил Хорьку пирог с требухой да ковшик кваса. Сам хлебнул медовухи, что еще больше улучшило настроение.
– К Крепостям дорога не там идет, к Крепостям сейчас можно только по северному тракту проехать – Князь отбросил в сторону полотенце и оглянулся в поисках какой-нибудь выпивки.
К внутренностям словно кто-то прикоснулся ледяной рукой. Всю ночь Хорек отгонял от себя мысли о возможной гибели. Или ране. До самой последней минуты смог не помнить о том, что ему рассказывали ватаж…
– Не сговорились… То-то и оно, что сговорились. Думаешь, они не знают, что торговля живым товаром идет везде? Не знают, что по реке корабли идут, людьми набитые? Знают, не могут не знать. Пленных куд…
Скоро дом суконщика, скоро, успокаивал себя Старый Крыс. Вот сейчас до перекрестка, потом свернуть направо, а там уже рукой подать. Нужно будет ударить в дверь условным стуком, она откроется – и можн…
Кинжал, прошелестев в воздухе, ударил копейщика в грудь и пробил насквозь стеганую куртку. Заваливаясь влево, Кривой взмахнул мечом, тот описал дугу навстречу второму копейщику и рассек ему лицо – от…
Запыхавшийся Заика влетел во двор, замахал руками, пытался что-то сказать, но ничего у него не получалось, на него махнули рукой и стали выводить сани.
Может, чувствовала что-то. Животные, они смерть чуют. И чужую, и свою… Особенно свою.
А где-то плачет маленькая княжна. Кричит от страха. И кто-то тянется к ее глазам, собираясь навсегда погасить их.
Хорек до боли прикусил нижнюю губу. Не получился у него подвиг, не вышло из него славного витязя для легенд и былин. Умрет он в вонючей липкой воде.
– Мог бы и не приезжать! У меня из двух сотен светлых и двух сотен местной наемной дружины осталось чуть больше полусотни. Всего!
Может, бросить все и уехать к теплому, ласковому, как в детстве, морю? Молчун был родом не из этих мест; сам бы он сюда и не поехал, но вначале война, потом голод, потом мор, как полагается, а потом …
Он остался без денег, без крова, два дня слонялся совсем без крошки во рту, пока не решил, что хватит, что если вокруг шляется столько народу при деньгах, то ему, ловкому парню со стилетом в рукаве, …
– Нет, не первый раз. И в этом году видел, и в прошлом…
– Вот и батька мой так говорил, – пробормотал воевода, протянул руку в сторону, и проезжающий дружинник вложил в протянутую ладонь свое копье.
– Если ты все сделаешь быстро – нам нельзя медлить – я помогу тебе освободиться от сотника.
– Посылать Враля? – спросил Рык, когда купец замолчал.
– Извини, – сказал Полоз. – Иначе не получается.
– Нету… Ну, возьми мой, – Дед протянул Хорьку кинжал рукоятью вперед. – Хорошая штука, крепкая. Знаешь, где его ковали?
Криворукого он еще долго будет Деду вспоминать.
Рык сел на камни, стащил сапоги, выкрутил онучи и снова намотал на ноги. Надел сапоги. Хорек посмотрел на него и тоже переобулся.
Хорек хотел что-то сказать, но Дед сердито зыркнул на него и взглядом указал на постель.
Кривой торопливо, насколько позволяла плохо гнущаяся нога, прошел на кухню, прикрыл за собой двери, прижался лбом к стене и замер, зажав уши руками. Он не мог этого слушать. Ему хотелось кричать и би…
И ведь не отпустит. Не разрешит уехать – лучше даже и не спрашивать.
Хорек даже не пытался уговаривать или просить. Молча смотрел на ватажников, понимая, что от его слов сейчас ничего не зависит: судьба его будет решена – хоть возражай, хоть не возражай.
– А я поговорю. Я ж ему обещал про девок в подробностях рассказать…
Но снова начал плести про незнакомого: мол, по говору вроде как из приморских краев… медленный такой говор, с шепелявинкой.
Для себя Хорек уже решил: если Рык поедет, то и он с ним. Вдвоем так вдвоем. Лучше, конечно, чтобы все вместе. Всей ватагой. За два года у них в ватаге никто не погиб. Разве что Рыбья Морда прошлой о…
Рык оглянулся на Кривого, махнул рукой и вышел. За ним вышли Дед и Дылда.
– И если придется сразу бежать из города, мы не успеем его забрать, – заметил Полоз. – А тут, если спрашивать будут, кто да что, мальца не помилуют.
– Забирай, – разрешил Молчун, расправил плечи и пошел в чулан.
Враль с хрустом отломил кусок от кольца колбасы.
– Это тебя пусть Серый с руки кормит, – ответил Хорек. – А ты ему за это руки полижешь.
– Вот не поверишь, – сказал Рык. – Пятнадцать лет мечтал дать ему в рожу. Пятнадцать долгих лет.
– Тоже слово, – закончил за него Кривой. – Ты же тоже не можешь от своего слова отступить, я же тебя насквозь вижу. Ты улыбаешься, про своих детей рассказываешь, даже вон про старшего – что хорошо вс…
– Я думаю, она сейчас в пути, – Рык отодрал от себя руки князя, оглянулся на закрытую дверь и врезал Оплоту.
– Еще пару раз они засветло пойдут, – крикнул Соболь, не отходя от своих людей. – А потом…
– Старый я стал, – пожаловался Кривой. – От подвала до кухни пройду пару раз – и все. Запыхался.
– Что ты сказал? – спросил Кривой у певца. – Повтори!
Запретов в Базаре было немного, но соблюдать их следовало строго и неукоснительно.
– Мы тебе за это долю и предлагаем, – пояснил Рык. – Сам пойми, мы могли бы тебя и просто так порешить, без разговоров.
Горбун действительно боялся. Он боялся не только Старого Крыса, но и того, что эти посланцы Волка могут наделать глупостей, и тогда пострадают и они, и он, горбун, может пострадать. Даже погибнуть.
Только в конце улицы мелькнул, кажется, плащ Враля.
– Ну, – пожал плечами Рык. – Нет так нет. Тебе виднее.
Горбун разжал пальцы, положил руки на стол.
– Чего стали? – хриплым, застуженным голосом спросил один из тех, что вошли в зал последними. – Пошли.
Кожа на подбородке затрещала, Старый Крыс застонал.
Стража на своем берегу, глянув в подорожную, пропустила на лед беспрепятственно, и стражники из Воли пропустили – взяли только с путешественников дорожный сбор и отправились греться в приземистый бре…
– А они с утра и уйдут, – сказал Дылда. – Тогда что?
Жлоб кричал, махал правой рукой, требовал, чтобы задние сани разворачивались как можно быстрее. Оно понятно, самострел взводится не очень быстро, но если стоять на одном месте, стрелок перестреляет в…
– Так хоть перед смертью скажи, кто такой Серый Всадник и зачем ему дети? – Рык, наверное, решил перейти на другое место: раздался плеск, и эхо усилило его.
– А если болезнь мокрая, как Дылда говорил?
Лучники снова прицелились, и тут вмешался Заика. Когда на них напали, он не стал хвататься за меч или нож, он схватил свой самострел и успел его зарядить. У него был только один выстрел и два противн…
– Ты же все понял. И прекрасно знаешь, что никто до самого утра нас не потревожит. И знаешь, как ты не понравился Кривому.
– И меня за собой потянешь! – сказал Враль. – По обычаю. По своему желанию.
– Крыс не выходит из норы. Почти никогда не выходит, – наконец сказал он. – Почти никогда.
– Княжий суд! – заорал Кривой. – Княжий суд!
Молчун смотрел на кровь, не отрываясь. Рана на боку полыхала болью.
Лязгнуло железо, что-то щелкнуло и заскрипело.
Лошади ватажников оказались в порядке, сани с имуществом никто не тронул, да и оружие все было на месте.
– Есть рогатины или копья? Серый ваш говорил, что щиты нужны…
– Вот смотри – просто, казалось бы. А только все до малости придумано и сделано. Пришли мы сюда до рассвета. Почему? – спросил Кривой и сам себе ответил: – Чтобы случайно на какого безумного странник…
– Совсем сдурел Рык, что ж он делает-то? – прошептал Кривой. – Зачем?
– Когда к Болотному кварталу пойдет, – пояснил горбун.
– Тут подождем, – предложил Карась. – Сейчас все быстренько сделают… Еще Щербатый куда-то запропастился, бездельник…
А из темноты, из-за желтого круга, очерченного неверным светом лампы, вырывается лезвие меча. И оно, это лезвие, легко и почти бесшумно входит в шею охранника. И огонь светильника дрожит в капельках …
– Значит, прочитаешь. Прочтешь, запомнишь и грамотку эту изничтожишь. Можешь даже съесть, – снова оскалился Волк. – Вроде и все. С тобой поедут вон те двое, Ухват и Заяц. Они свое знают, тебе мешать …
– Связать их, – громко приказал Серый Всадник, стараясь перекрыть свист все набирающего силу ветра.
– Нет, – покачал головой Рык. – Просто – не знаем о нем ничего. Можешь завтра спросить о нем: куда, мол, делся, обещался места в городе веселые показать.
– Зачем ядом? Дерьмом. Можно конским или даже своим. Верная смерть, имей в виду.
– Скажи, Рык… – Хорек глянул на вожака неуверенно.
– Да что ты с ним играешь? – не выдержал Дылда, вскочил с лавки, подскочил к Молчуну и влепил затрещину, от которой тот чуть не слетел с крюка. – Не ври, придурок, Рык со Жмотом считай сутки разговар…
– Чище нужно убивать, – сказал Кривой, наклонился и, чуть отстраняясь, выдернул свое оружие.
– Пришли… – протянул Враль. – Нехорошо получилось…
Кривой что-то орал рядом с Хорьком, отбиваясь сразу от двоих, отводя выпады противников мечом и кинжалом попеременно.
– А я… Я чуть все не погубил, дурак… – Рык взял кувшин и сделал несколько глотков прямо через край. – Княжество спасти хотел… А они и без меня договорились. И не нужно было ничего, не нужно было идти…
Они прошли, может, шагов двести, когда слева от них что-то тренькнуло, будто струна из жилы.
– Я скажу! – закричал Сапог, срываясь на визг. – Я скажу, меня отпустите! Ну отпустите, пожалуйста.
– Не поймает… Ты даже себе представить не можешь, насколько он тебя не поймает… – горбун потер ладони. – Сказать?
– Да! – выкрикнул Дылда, Рыбья Морда оглушительно свистнул, а Заика хлопнул несколько раз в ладоши, выражая свой восторг.
– Купец сказал, что Серый ехал к долине, – поправил Дед. – А приехал или нет – то нам неведомо. А вот про две сотни конников мы знаем.
– Хорошо, – не стал спорить Дылда. – Как только.
– Это ничего, – утираясь, сказал Дылда. – Право имеешь.
Хорек остановился, переступая с ноги на ногу, дождался, пока ватажник отойдет на два десятка шагов, и двинулся следом.
Враль что-то громко сказал, Хорек не разобрал, что именно, но Кривой и Дед засмеялись. Будто ничего и не произошло. Вот оно как: Хорек научился не думать о том, что кого-то убил, а вот они умеют не д…
– Снова сыплет, – сообщил Битый, входя на кухню. – Совсем конец света – мороз и снегопад. Хорошо, что хоть ветра нет.
– Вы убили четырех моих людей, – медленно сказал Серый Всадник.
– Знает, – обрадовался Дылда. – А вот это у нас – з-з-з…
– Куда ж вы? – заскулил Сапог, засучил ногами, пытаясь отползти. – Там же снег валит, и мороз… переночевать тут…
Послушав ее немного, Рык поглядел на Полоза, тот – на вожака, и оба поняли, что и самим им впору сесть рядом с девкой и завыть в голос. Непонятно только было – от страха или от ужаса невыразимого.
Кривой цыкнул зубом и сел возле Хорька, скрестив руки на груди.
– Ну да, купец из-под Рыбацкой крепости, или забыл?
– Казну прихватил… – задумчиво протянул Враль, глядя купцу вдогонку.
Шестеро ватажников – Полоз и Рыбья Морда приехали около полудня, успели отогреться и поесть – уже ожидали их. Кривой сразу же разжег интерес, оповестив всех, что были они именно у Оплота в гостях, ра…
– Не чо! Ты мне скажи, вдова Кабанова все еще одна живет? – понизив голос, спросил Враль.
– Там проход и стена, закрывающая его. Если все совсем плохо, наша задача – попытаться удержать ворота. Надеюсь, что тамошний Смотритель не допустил до этого. Я его знаю – толковый воин. Опытный. Ему…
– Десяток светлых! – ответил Смотритель. – И четверых разбойников.
– Все помнят, – проснулся Кривой, сел на постели, – все помнят, как ты орал и просил, чтобы тебя добили…
– А за вонь – прощенья прошу, – пробормотал Карась. – У нас заведенье приличное…
– Давай живее! – прикрикнул Полоз. – До рощи чуть-чуть осталось, как бы еще заряд не накрыл. Тут между горами всегда как труба, от самого моря тучи несет. Давай живее!
– Бей! – крикнул Рык, и воины Смотрителя набросились на чудовище.
Еще один всадник перепрыгнул с коня на сани, и еще один нож прижался к телу Хорька. На этот раз к сердцу.
Стол ватажников был в самом углу, так что в драке не пострадал.
– Разве не твои? – спросил Рык, отступая к саням, не отводя взгляда от деревьев, из-за которых, судя по приближающемуся топоту, вот-вот должны были появиться конники.
Нож он отобрал и сунул за пояс. Руку, подумав немного, отпустил и вытер свои ладони о полушубок.
– Ночь кромешная! И льет так, что просто беда! Хибара наверху течет что решето, воды уже по колено, даже по лестнице течет.
– Хороший человек, – сказал Дед, глядя вслед Карасю. – Тихий и душевный… Шкуру снимет ласково, еще и деньги за свежевание возьмет…
– Погодка хорошая! – сказал Враль. – Помрешь – и не заметишь!
– Нельзя тут бежать, – возразил Щербатый. – Дыры в полу, ногу сломать можно…
– Так ведь шумят и ломятся, – пожаловался слуга. – Только дверку приоткрыл, как бросются прямо толпой! Мы еле дверь закрыли, честное слово.
– Да что ж они стоят! – выдохнул Кривой, но голос его исчез в человеческом крике и визге чудовищ.
– Только травника не трогайте, – напомнил Медведь. – За него или за семью его я и сам вас обществу отдам.
– Ты молодец, – Дед со стоном потер свое правое плечо: ноющая боль напоминала о слишком резком броске. – Глазастый. А если бы у тебя их два было?
Рыжий пожал плечами, совсем как Дед, когда вопрос не требовал ответа, или ответ был слишком сложным.
Он даже не пытался перевязать Заику или успокаивать: тот и сам знал, что значит рана в живот. Да еще таким вот режущим наконечником.
– Ухо! – сказал Дылда, вставая со скамьи. – Конечно, ухо. А сам ты, Дед, забыл?..
– Ночью нужно было его брать, чего охрана прозевала?
С хрустом просела потолочная доска, снег начал влетать в комнату.
– Сын? – переспросил Смотритель и посмотрел на Рыка.
Те сидели в седлах неподвижно, от коней поднимался пар.
– Понял, – ответил Серый Всадник. – Но мальчишку я не отпущу. Он видел слишком много…
– А на него в прошлом годе напала лихоманка, – засмеялся подошедший Враль. – На другой день сбежала, я сам видел, как пятки ее сверкали. Бежала и приговаривала, что больше она к Деду ни ногой. Хуже, …
Не успели они зажечь лучины, раздеться да вещи разложить, как младший сын Медведя принес скатерть, застелив ею громадный стол посреди избы, а средний начал таскать еду и посуду.
– Не повезло вашей милости, – сказал Кривой, рассматривая скорчившееся тело возле стены. – А я еще в харчевне подумал: не жилец он на этом свете. Не жилец. Если его хватятся, на нас спишешь?
Хорек попытался встать, но связанные ноги не пустили, Хорек опрокинулся на спину, не сводя взгляда с лица парня. Варево выплеснулось в снег.
Огляделся – сесть было некуда, и Кривой примостился на ступеньке лестницы, что шла на второй этаж. Мальчишка сел рядом.
– Сейчас я умру, – беззвучно, одними губами прошептал Хорек.
Рык пошел, разбудил Медведя и подробно расспросил его о доме, в котором остановился Серый.
– Стрелу вытащи, – попросил Рыбья Морда у Кривого.
Рык оглянулся через плечо – факелов еще не было видно, но голоса преследователей уже слышались.
Пришлось тряпку сунуть обратно, чтобы не выдала дура всех ненароком. Так и привезли к пещерам, где уже всех ждал Дед. Ужин он до возвращения ватажников не готовил, чтобы не наврочить плохого; когда ж…
Потом. Можно будет спросить Деда или Кривого. Потом.
– Выберемся отсюда, – пообещал Рык Хорьку, – я тебя выпорю. Своей рукой.
– Когда мы с Крысом закончим, – не обращая внимания на поправку, продолжил Рык. – Начнут искать, кто именно это сделал. Понятно?
Тот был без факела – обеими руками держал наготове самострел. Стрелок шагнул влево, направил самострел в темноту. И Хорьку показалось, что именно его, Хорька, ищет, пытается высмотреть в глубине зала…
– Как-нибудь! Вроде говорили, что наружу тех сразу не выпустили, если в следующие ночи не ошиблись, то вам и работы не будет, – по голосу было похоже, что возница пытается конника успокоить.
Не высовываясь из ледяной воды, Хорек нащупал рукой колонну и ударил кинжалом по камню. Сверкнула искра.
– Ворота закрой, – повторил Молчун и тоже задумчиво посмотрел на дверь чулана.
– Ты чего это, Рыжий, с мальцом разговоры разговариваешь? – спросил конный справа, похлопав наконечником копья Хорька по груди. – Думаешь, он тебе все расскажет? Смотрителю ничего не сказал, а тебе р…
Тот поддержал уважаемого гостя, улыбнулся с ласковым участием.
Как пропала княжна, воевода не меньше князя с княгиней встревожился, хотел было город весь переворошить, да посад, да пригороды, да по селам окрестным и хуторам дружинников послать, но князь закрылся…
Что-то он был не в духе… И сам не смог бы сказать, отчего. Тяжесть была во всем теле – усталость, что ли?
– Не останавливайся! – приказал Полоз. – Бежим дальше…
Двое умерли от стрел – раны были небольшие и не слишком кровавые. Остальным досталось больше: двое были порублены мечом, а третий, похоже, пробит тяжелым копьем насквозь – и кольчуга не помогла.
– Обижаете, в лучшем виде сделаем, – поклонился Щербатый, хитро глянув на господина посла.
– Никто вас сюда не звал, – сказал Рык. – Сами пришли. Зачем, люди добрые?
– Не мешай, – выкрикнул горбун. – Не мешай, я сам…
– Я уж думал – не свидимся, – отпуская руку вожака, сказал воевода. – Это ж сколько мы лет не виделись?
Дед зашил куртку Враля, разрезанную прошлой ночью, а Кривой, наточив свой нож и нож Хорька, доводил лезвия на своем ремне.
Противник оказался чуть дальше, чем думал Хорек. Но не настолько, чтобы тот не смог до него дотянуться под водой. Хорек ткнул кинжалом в темноту, понял, что попал, ударил снова и замер, не выныривая.
– Скоро позовут, – усмехнулся Сапог. – Щенок опять «Околицу» тянет, как закончит, бык прослезится и захочет печаль запить.
– Уже больше года как. Никто не хватился. Да и я туда не ходил больше. Меру знать нужно… – Щербатый приналег на ручки, выталкивая тележку из колдобины. – Если у Крыса что-то стянул, затаись и грызи п…
Сапогу на самом деле повезло: его не стали расспрашивать ни о чем, забрали то, что не нужно было выкапывать и за чем не нужно было далеко идти. Все сложили в сани. Отъехали совсем недалеко, когда Заи…
И хрип, долгий, не прекращающийся хрип, все тянущийся и тянущийся…
– Как это нет? Серый Всадник, сани с коробом…
– Был уже первый раз, – проворчал как бы себе под нос Дед. – Летом он проспал телегу с хуторов. Говорил я, не нужно жалеть. Так что – оба уха резать нужно…
– Давно то было, – сказал Рык. – Так давно, что будто и не было никогда…
– Коней бросите еще перед воротами: в конном строю там драться не получится, – Смотритель словно не услышал вопроса. – Пешими пойдем. Щитов у вас нет… ладно, будете держаться во втором ряду. Если про…
– Который раз приезжает. Может, хочет, чтобы ты с ним заговорил. Ты ж после той ночи с ним так ни разу и словом не перемолвился. И письмеца не передал. Он же…
Вначале не было ничего. Ни единого звука, если не считать захлебывающегося вскрика Старого Крыса и ударов капель воды, падающих с потолка в лужицы на полу.
Рык подошел к гончарному ряду, посмотрел, даже взял в руки ярко-желтый горшок, заглянул внутрь, словно прикидывая, стоит ли брать, вздохнул, поставил на место. Сделал шаг в сторону и оказался за спин…
Раздался какой-то тихий шелестящий звук, и Щербатый замолчал на полуслове.
– Заика на холме. Дылда да Рыбья Морда сейчас не бойцы, хорошо еще на ногах стоят. Дед…
– Нужно было покойничков, Крыс этих, проверить – пояса, за голенищами. У них много чего веселого можно было найти, точно вам говорю…
– Только ноги облизал, обжора, – подхватил Враль. – Между пальцами всю ночь вылизывал – причмокивал…
За воротами залаяла, срываясь на вой, собака. На нее кто-то басовито прикрикнул, но собака продолжала лаять.
Он помнил, что сам решил разрезать руку. Помнил, что тогда это казалось ему правильным и очень важным, но сейчас не понимал, зачем он это сделал. Тени Сотника и Молчуна теперь казались нереальными, а…
– Я знаю, что ты говорил, – оборвал его Смотритель. – И Круг знает. Но это не обсуждается. Серые Всадники были и будут.
Ему не много было нужно, чтобы захохотать, – веселый человек.
– Тогда мы пошли. Все пошли, – сказал с нажимом Рык, увидев, что Полоз и Рыбья Морда все еще сидят на постелях. – Не мешайте Вралю.
Хорек бросал рогатину и не попал. Совсем рядом было ближайшее пятно. И все равно не попал. И не заметил того, кто ударил его сзади. Совсем не заметил, не услышал.
– Первым – Дед, – прошептал Рык. – И уходит. Потом – Полоз. Стрельнул – ушел. Затем уж я…
– Это мой знак… – просипел Серый Всадник. – Забери его, покажешь в общине… Тебе отдадут девочку. Только… только расскажи о том, что здесь было.
Сани подпрыгнули на коряге и выехали из леса.
Тут нужно было дождаться, когда победитель назовет свои условия. Жалко было деньги отдавать – до слез жалко, но суставы рук болели все сильнее; да еще Битый, так и не успевший износить новых сапог, с…
– Ты совсем мозгов лишился, Враль, – прогудел Кривой. – Забыл, что у лежки резать нельзя? Жадность – она подруга заботливая, живо веревку кругом шеи обернет.
– Тридцать семь детей. Их тела вынесли в зал городского Совета, положили в ряд прямо на мозаичный пол. Омыли лица, а родители пропавших детей ходили и искали своих. Некоторые нашли, некоторые – нет. …
И еще Молчуну несказанно повезло со слугами.
Хорек услышал, как вздохнул удивленно Дед, а Кривой, впервые на памяти Хорька, выронил нож. На всех лицах, кроме лица Полоза, появилось изумление.
– Но ведь ты слепой? Когда тебя глаз решили? В младенчестве? Или попозже?
– Не сказал… – слова тяжело вылетели из губ Смотрителя и упали в снег неподалеку.
Его люди в чистых белых полушубках выглядели какими-то ненастоящими по сравнению с грязными и оборванными дружинниками и воинами Соболя.
Значит, сейчас. Из лесу выпускать нельзя. Потом где засаду делать? В поле конные живо нагонят и порубят. Или стрелами достанут: луки у каждого с собой. Ну, где они?
Желто-красное пятно на стене стало больше и ярче.
– Нету Заики на горе, – Кривой сделал большой глоток из кружки. – Я просил, посмотрели еще лет десять назад. Кто-то могилу разворошил, даже костей не осталось. Рыбью Морду найти я даже и просить не с…
– Полоз… Рыбья Морода… Дылда… Враль… Кривой… За…за…заика… – по очереди представились остальные.
Смотритель не стал ни спорить, ни оправдываться. Посмотрел вверх, на небо.
– А я могу тебя прямо сейчас к дереву стрелами прибить, а болтом – в живот. И подождать, пока ты помирать будешь, – скучным голосом сказал Рык. – Как ты Кудлая три года назад. Или руки-ноги тебе отру…
Утром пришел Враль, всех разбудил, принялся рассказывать о девках, о том, какие затейницы эти городские, болтал, что сам обязательно сюда переберется. Непременно. И на свои денежки откроет веселый до…
– Его могут найти. И что? От моего дома до того места, где ты его пытал, добраться непросто. Не найдут. Да и искать не будут. Скоро соберут сход, выберут нового Крыса, – горбун посмотрел на свои ладо…
«Ты самый плохой из ватаги», – сказал себе Хорек. Ты хуже и подлее их всех. Трусливее. Они искренне не могут винить себя за насилие и убийство, они постоянно делают это и получают то же от других – н…
Молчун оглянулся на голос – Сапог, связанный, лежал в углу. Лицо было окровавлено, но то была только кровь из сломанного носа и разбитой губы.
Тишина. Тяжелое дыхание людей и коней, хрип над самым ухом у Хорька. Воин еще не пришел в себя, не поверил до конца, что уцелел. Он прижимался своей щекой к щеке Хорька, обнимал за плечи левой рукой,…
– А Дед? – на бегу спросил Хорек. – Дед как же?
– Еле притащил, – крикнул Враль. – Не хотят идти, пришлось морды тряпками вязать.
– Как я! – с вызовом ответил Дылда. – А что?
– Так вас только восемь? – сообразил наконец Щербатый.
– Так колдун был прав? – подумав, спросил Хорек.
– Пригнитесь! – крикнул Дед, и струна снова тренькнула в темноте и снова ударила в тело – на этот раз в Деда, – но не в сердце, а в левую руку, пришпилив ее к боку.
– Поначалу и не пришло. Решили попробовать учить уже слепых. Оказалось, что если взять слепого ребенка лет пяти, то обучить его проще. И страха перед темнотой он не испытывает. Он так живет. И так уб…
Соболь дал знак – люди стали отступать, медленно, не давая черным разорвать их строй, вновь смыкаясь, если кого-то из них опрокидывали в снег или утаскивали в темноту.
Рык еще постоял не улице, оглядываясь по сторонам, Медведь терпеливо ждал его в воротах.
– Кто? – выдохнул князь. И вроде тихо спросил, а только мороз по коже у Кривого и Хорька пробежал, и свечи вокруг померкли.
– Дочку вашу захватили случайно. И даже, может быть, до сих пор не знают, кто им попался.
Позади заржала лошадь, крик превратился в визг, а потом прервался неожиданно. Из хвоста обоза кто-то свистнул, Рыжий приподнялся, посмотрел назад поверх фургона.
Дылда обвел взглядом сидящих за столом. Налил себе вина и выпил.
Дед встал из-за стола, подошел к Полозу, обнял его за плечи и повел в сторону, подальше от трупа.
Не любили стражники дружинников, а те отвечали им нежной взаимностью.
Одно за другим два копья вонзились в бок чудовищу, два меча ударили по ногам. Запахло чем-то таким едким, что у Хорька заслезились глаза, и, уже почти ничего не видя из-за слез, он подбежал к упавшем…
Брови, бороды и усы покрылись у всех инеем. Наконец Враль не выдержал, встал с саней и пошел рядом, размахивая руками и хлопая себя по бокам.
– И с ним хочешь поговорить? – спросил Полоз.
– Это почему потому? – спросил Дылда, но Дед не ответил. – Почему, я спрашиваю?
– Зачем вы нас искали? – спросил Смотритель.
– Снова я напился, – сказал он. – Пора мне домой.
– И зачем ты про Серого говорил? – поинтересовался Дед. – Хочешь, чтобы нас снова резать начали? Заики тебе мало?
– Куда ж вы их всех дели? – спросил Враль слугу. – Неужто выгнали?
– А я и не прощу, – твердо ответил Хорек. – Но и зла держать не буду. Мы в одной ватаге. Обычай не велит.
– Понял, – кивнул Рыжий, – отчего не понять? Значит, нет постоялого двора? Плохо. Придется снова верного человека искать… Ну да ладно.
Рыбья Морда взял свою долю, потом долю Дылды пересыпал в кошель и повесил ему на пояс. Вернулся, сел на место.
Рык медленно вытащил нож, тронул острие пальцем.
– Нету молока. Какое молоко к весне, когда корма почти не остается, – недовольным голосом произнес Дылда. – У нас в деревне всегда с этим мучились, в некоторые годы даже солому с крыш скармливали ско…
– Они в сторонке постоят, посмотрят, как меня принимать будут, потом придут и вам расскажут. Все, спать.
Он не спрашивал, не утверждал, он просто сообщил это Старому Крысу так, будто от того ничего не зависело.
– Не опоздаю, буду еще затемно, – Враль двинулся прочь, в темноту.
Откуда-то спереди, за лучами поднявшегося над горами солнца вдруг раздался крик – протяжный и жалобный, оборвавшийся неожиданно, как струна. И раздался другой – крик ярости и боли. И ржание коня. И с…
Подбежал другой слуга, поклонился и сообщил купцу, что супруга его проснулись и к себе зовут.
Что-то заскрипело. Дверь. Тяжелая дверь, петли которой давно не смазывали.
– Будьте вы прокляты, – выдохнул купец, и пламя факела заколебалось, задрожало будто от страха, – столько ненависти было в голосе Жлоба. – Чтобы вы свои затылки увидели. Чтобы вы сами себя съели и вы…
– Снег приложи, – Дед снова оглянулся на мертвого лучника.
– Один остался в подземелье, – торопливо выкрикнул Хорек. – Рыбья Морда.
– Да ты ешь, не думай о плохом, – Кривой тяжело вздохнул. – Это я напрасно тебе про Полоза рассказал. Ты ешь…
– А то! Захотел – спишь, захотел – гуляешь. Деньги кончились, вышел на дорогу, взял. Лишь бы фарт был…
Враль потер руки и посмотрел на Деда, тот еле заметно пожал плечами.
– Такое дело… – сказал он с полным ртом. – Серый Всадник тут.
– А позови, я вам обоим расскажу. Вместе и подумаем. Я ж знаю, у кого из вас ум княжеский, а у кого… – Рык постучал костяшками пальцев князя по лбу.
Это сотник. Точно, сотник. Он ведь Волк, вот и воет сейчас вместе с ветром, пытается договориться, чтобы тот не мешал.
Он с сомнением покачал головой, но махнул рукой и вышел, бросив меч на стол. Загремело остальное оружие. Хорек с сожалением пристроил с краю свой кинжал.
На площади Рык прошелся по рядам, поговорил с торговцами, с двумя или тремя ударил по рукам и пошел к кузням.
Черная тень заслонила Рыка. Мелькнул черный коготь – боль пронзила Хорька, метнулась от пробитой руки к сердцу. Хорек попытался закричать, но не смог, только застонал еле слышно – и все для него исче…
– Старый Крыс не ответит, – сдавленным голосом произнес горбун. – Еще чего – чтоб он отвечал! Он пальцем пошевелит – от вас и следа не останется. Старого Крыса спрашивать! Да вы к нему и не попадете.…
– Забирайте сани, – сказал Рык ватажникам. – Наши и те тоже. Сейчас некогда обыскивать. Потом разберемся.
– Зачем все? Две семьи остались. Купец знакомый с женой и дочерьми да хозяин рудника с наследником. Я их давно знаю…
Рука певца, тянувшаяся к кувшину, замерла.
И снова усмешка прорезала лицо менялы. И снова послышался его тусклый смех.
– Хочу, чтобы ты послушала и решила. Он без тебя про княжну говорить не хочет…
Лицо певца было разрублено. Седые волосы прилипли к ране, и черная кровь медленно вытекала сквозь них. Полоз разжал пальцы, тело сползло в воду, перевернулось лицом вниз.
– Не знаю, – честно ответил Кривой. – Княжну, конечно, отвезти следовало бы, но ведь мы хотим богатство заработать. Забыл? Молчуна нет, Жлоба тоже нет, а мы – есть. Вот мы и станем вместо них. Серого…
Они добежали почти до опушки. Хорек услышал фырканье лошадей и даже хруст овса у них на зубах.
И только утром сообразили, что были в двух шагах от Серого. И прозевали.
Рык сбросил и свою, протянул воеводе руку.
Слуга подошел к их столу, спросил, можно ли посуду пустую убирать, Кривой разрешил.
– Да что ты все вокруг него пляшешь? – вмешался Дылда с полным ртом. – Малец да малец, не троньте, то-се…
Жбан с пивом принес сам Медведь, спросил, не нужно ли еще чего, пожелал спокойной ночи и ушел.
– Мне Крыса… – Щербатый оглянулся на дверь, еще раз шумно сглотнул.
– Может, горбуна спросить? – Кривой неодобрительно покачал головой. – Резать лишнего…
По коридору бежал Карась. Хозяин харчевни был бледен, но сосредоточен. В руке держал увесистую палку. За ним бежали четверо слуг, тоже с палками в руках.
– У нас Дед за молоком на край света пойдет, – засмеялся Враль. – Люди от пива или от вина пьянеют, а Дед – от молока. Дуреет просто.
– Значит, – засмеялся Враль, – скоро все и узнаем.
– Вот, казалось, засада, – сказал Кривой. – Чего тут такого? Сиди в кустах да жди. Только чего ждать?
Горбун поднес огонек к самому лицу Старого Крыса, и тот почувствовал вначале жар, а потом боль, но отстраниться не мог: голова была схвачена веревкой.
Хорек снова закрыл глаза, намереваясь досмотреть свой яркий сон, но перед глазами вдруг встало белое лицо и широкая рана на горле. И пузыри, лопающиеся в крови.
– А мы про хутор узнали… – начал Хорек, но Рык кивнул, давая понять, что про это ему уже рассказали, пока Хорек спал. – Они каждое утро за молоком ездить должны… Те, у кого дети.
Предупредить не успели: снова гора громко выдохнула и вниз потекла новая черная волна. Лошади дернулись в стороны, Враль вцепился в поводья, но удержать не мог – лошади словно пытались его разорвать.…
– А это как на роду написано. Если Кривой все сделал правильно, если в рану не попало чего-нибудь этакое… Если наемнички оружие дрянью какой не мазали…
И еле слышное бульканье под ногами у Хорька.
Черные, будто вырезанные из кромешной тьмы чудовища, стояли в двадцати шагах перед линией людей, ощетинившихся копьями и мечами.
– А я могу ночью и тебя, и всех твоих дружков загрызть! – Волк щелкнул ослепительно-белыми зубами.
– Ведет… А у нас провожатый хоть и с глазами, но ничего не видит. Куда сворачивать, Щербатый? Догонят – всем будет смерть лютая и неприятная, – Враль тронул Щербатого за плечо.
– Ему-то что с этого? У него, в отличие от тебя, сына нет. А если мальчик родится, так и совсем ничего не выходит. Наследник, княжий сын…
– Какие вы молодцы! – крикнул Враль. – Дети были счастливы…