Все цитаты из книги «Слепцы»
– Не собачьтесь, – сказал высокий худощавый мужик с мечом и факелом в руках. – Если мы убийц Крыса упустим, то на сходе всем нам будет невесело.
– Проходите, – громко, не таясь, произнес горбун. – Я сейчас зажгу еще лампы.
– Из соседей кто решил долину забрать? – предположил Дед.
Дед грустно улыбнулся, посмотрел на ватажников и покачал головой. Сел на свое место, не проронив ни слова.
– Не станут. Я оружие украл в подземелье. Лазил, искал, нет ли прохода к торговым складам, да наткнулся на оружие. Там много было, я совсем чуток перетащил… Думал продать.
Правильная мысль пришла и вожаку, и его помощнику одновременно. Они сразу поняли, что мысль правильная, как только она мелькнула.
– Кто такой Серый Всадник? – спросил Рык.
Оно и встретило ватажников как раз между холмами.
И она его тоже любила. Когда привезли его как-то из похода полуживого, она неделю не смыкала глаз, никого к нему не допускала, меняла повязки, промывала раны и выходила мужа.
Рык быстро обнаружил то, что искал, – двух дружинников, приценивавшихся к чему-то у торговки: может, к мискам и горшкам, а может, к дочери, бросавшей на видных парней быстрые взгляды.
– И с тобой поедут наши люди, – добавила княгиня. – Это не обсуждается.
– А мне не нужно ничего, – вмешался Хорек. – Я так пойду, я давно уже хотел. И зачем ты, Дед, на меня наговариваешь? Я не слабее тебя… И Полоз говорил, что с кинжалом у меня выходит…
– Зачем ему? – невесело усмехнулся воевода. – Он княгиню любит, да и она его тоже. По-своему. Князь думает, что это по ее вине детей нет, а на самом деле… Не нужно было ему ее попрекать, не нужно. Ко…
Дылда выругался, Кривой сплюнул, а Дед сказал, что сразу понял еще в харчевне, что с певцом что-то не так.
Казалось, всего пять шагов отделяли их от спасения. И от Кривого, приподнявшегося с овчины. И от Хорька, сжавшегося в комок, выставившего перед собой рогатину и не видящего сейчас ничего, кроме грома…
– Не очень, шагов тридцать поперек и шагов пятьдесят – вдоль. Еще колонны возле дальней стены…
– Само собой, – кивнул Рык. – Зачем мне чужие за спиной?
– Не болтай, – посоветовал Рык. – О Сером говори.
На поворотах сани дергало, Хорька мотало.
– Вот тут можно поговорить! – громко, будто продолжая соревноваться с ветром, сказал Соболь, закашлялся, потом засмеялся. – Как после рассвета круговерть началась, так кричу, не переставая.
– Не получите! – сказал Хорек, с трудом сдерживая торжество. – И весной не получите, и потом…
Всадники сгрудились возле саней, закрывая Хорька и того, кто держал нож у его горла.
– Не зарекайся! – крикнул ему вдогонку Медведь. – У нее не то что утра, наводнения не заметишь! Так люди говорят, – добавил Медведь, снова покосившись на дом.
Лица вожака видно не было, только темный силуэт рядом в санях.
– Лучше подай голос, – посоветовал Враль. – Умрешь быстренько. Как там тебя? Крыса?
– И когда ты князя ударил и сказал, что пятнадцать лет хотел так сделать…
Рык отдал проводнику чешуйки и подошел к двери.
– Вот в коробе баба с детьми и была, – Дылда с силой ударил ладонью по столу. – Сразу пойдем? Нет, ночью сходим… Ты, Враль, глянул, где они на постой стали?
– Я пытался, только сразу они не ответили, а потом остановиться нам не дали до самой ночи. А как остановились, то конные вроде как исчезли. Вот были только что, а вот и не стало. Их старший мимо нас …
– Как ты себя чувствуешь? – спросил знакомый голос.
Дозорный с железным фонарем в руке, дожидавшийся остальных перед старым мостом, вдруг фонарь выронил и упал лицом вперед, прямо в лужу. Фонарь загремел и погас. Охранники не смогли увидеть болт, торч…
Знал он, как относится купец к своим дочкам.
Хорек вспомнил, как Рык подвешивал такую же перед тем, как собирался стрелять из лука далеко, шагов на двести. Чтобы за ветром следить. Они тогда засаду делали в неудобном месте, к дороге близко было…
– Не обознался. Слепой. А вы, зрячие, что видите сейчас?
– Ну, тогда я не буду ждать, – Рык оперся ладонями о стол, собираясь встать, но замер. – О княжне ничего не слышал?
– Полкняжества? – продолжая усмехаться, уточнила Ласка.
Стало тихо, только угольки шипели, падая с лучины в миску с водой.
– Ты зачем руку резал? – спросил Дед тихо.
– Его в Порту все знают. А в городе все слышали о нем. Он места среди нищих определяет, решает, кому можно побираться, кому нет. И где. У него пальцев на левой руке нету, но в правой – силища неимове…
– Бабы я там не видел, – сказал Враль. – Они подъехали по восточному тракту, остановились возле тамошней заставы, на околице. Там факела горели – я рассмотрел. Серый плащ, волком подбитый, меч у седл…
Слуга не возражал, а когда Враль достал откуда-то из воздуха чешуйку и сунул ее слуге, тот заулыбался совершенно счастливый.
– Он тебе что-то говорил? – спросил Смотритель у Рыжего.
– Да ничего. Я тогда обиделся, а сейчас уже столько всего было, – воевода оглянулся на своих дружинников.
Этот третий голос звучал уверенно. Рык похоже говорил, когда раздавал приказы ватажникам. Такому голосу возражать не хочется. Привык человек приказывать, сразу понятно.
– Значит, каждый сам по себе. Второй попытки не будет.
– А голос у тебя противный. Как железякой по камню…
Кривой осторожно двинул рукой Хорька в сторону, освобождая себе место для броска.
– А что тут непонятно? – зло засмеялся Враль. – Слепых деток не много. Сколько они их насобирали? Два десятка? Три? Пять?
Вернулся Полоз, выругался сквозь зубы и вошел в харчевню.
– Заберешь, – повторил Дед, пошамкал беззубым ртом и добавил: – А если тебя убьют, то я твою заберу.
– А с кем я пойду в долину? Мне там каждый понадобится. Каждый. И темный, и светлый. Мальчишка где?
– Что, вдова не одна? – радостно спросил Дылда. – Нарвался на соперника?
Горы стали ближе, но Хорек заметил их сквозь облака снега, только когда кони перешли на шаг. Конники Смотрителя растянулись цепью, а сам он чуть приотстал, поджидая ватажников.
– Пасть закрой, – бросил Враль, присаживаясь к столу. – Осталось что-то пожрать?
– Нормальные. Подъем небольшой, темные пройдут даже без провожатых. А вот в руднике… Там ведь ствол основной один под гору идет, а вот выходов из него десятка два, не меньше, это то, что я знаю, а та…
Домов было, может, с сотню, из труб у всех шел дым, тянулся столбами к морозному небу. Из-за домов появились конные, двинулись шагом вдоль саней, один-два-три-четыре… – два десятка всадников в одинак…
– Спросил. По тракту до реки, там налево и до черного камня. А от него – дорога до самой общины. Баба все рассказала.
Темнота на самой границе освещенного пространства дрогнула, потекла… Черные тела двинулись вперед – медленно, не торопясь. Прогоревшие бревна с треском обрушились вовнутрь, полыхнули, осветив напосле…
– К главным воротам пойду я, со мной Враль и Кривой, – сказал Рык. – Остальные – к задним. Идем тихонько, если кого встречаем – конного, пешего, – валим и вяжем. Рот заткнули – и под дерево, когда ра…
– Хотим кой-чего спросить, – ответил Враль. – Покалякать. Мы поспрашиваем, он ответит…
– А если оно одно, ничего другого рядом нет, то оно само к себе правое или левое? – поинтересовался Дед.
– Молчун? – встрепенулся князь. – Это он?
Перед дверью «Двух ложек» стояла толпа. Люди что-то кричали, бранились, кто-то стучал в дверь, плакали дети. Вообще на улицах почему-то было много народа.
– Тебе Жлоб привет передавал, – Рык внимательно смотрел в глаза Молчуну.
– А небо все состоит из воды, – пояснил Враль. – Голубое – значит, вода. Осенью дятлы собираются в стаи и летят в теплые края. По дороге пить хотят, долбят небо – вот тебе и дожди. А весной возвращаю…
– Ладно, – хлопнул ладонями по коленям Рык. – Ему повезло, а вам – нет.
– … не лезть! – Ветер подхватывал слова и пытался унести их подальше. – Если не успеете до заката, уходи. Уведешь подальше обоз и вернешься только на следующий день. Понял?
– Приведите их лошадей, – приказал Серый Всадник своим людям, – и оружие подберите.
– Вы что, господа витязи? Или обидели мы вас чем? – спросил Молчун.
– Ты на меня не злись, Хорек, – сказал Дылда. – Не о тебе я… О жалости. Хуже нет на свете, чем жалость. Лучше глотки грызть, чем добреньким быть. Лучше. Меньше крови от этого и горя меньше…
– И ведь не добили, – с упреком сказал Враль. – Больно-то было как. А вы, сволочи безжалостные, не исполнили пустяковую просьбу умирающего…
– Можно, – кивнул Кривой. – За это – можно. А за погибших я пить не буду. И так за них пью, раз они сами не могут. Почти каждую ночь приходят… Дылда, Полоз, Дед… Все остальные. Стоят и смотрят. Я спр…
– Его право, – сказал Дед. – Его семья, его сани, его припасы. Он знал, сколько им еще двигаться? Знал? А если бы их в город не пустили? Обычное дело – ворота закрыли, стражу на стены. Даже в посад б…
– Вот глянь, как знающие люди в засаду ложатся, – Кривой указал рукавицей в сторону той елки. – Ведь в пяти шагах от нас, а не видать. Только сзади, от чащи, в снегу след. Нам видно, а с дороги – сне…
– А про то ты у Рыка и спроси, – ответил Кривой. – Сюда я не полезу. Скажу только, что родился Рык в городе. Если бы не жизнь наша драная, то, может, воеводой сейчас был бы в Камне. А про остальное –…
Первая лошадь была пегая, вторая – серая, а третья рыжая, с белыми пятнами на боках. Ерунда это была, на это можно было внимания не обращать, но почему-то именно это бросилось в глаза Хорьку. Первая …
Хорек хотел ответить, выкрикнуть в лицо Дылде что-то злое и обидное, может, даже плеснуть в это лицо пивом из кружки, ударить, но вспомнил прошлую ночь, скрежет стали у себя над головой, Дылду с оска…
– Не скалься, говори! – потребовала Ласка. – Или ты никуда не торопишься?
Кривой снова ухватился за свой рассказ о правильной засаде.
Лица его Хорек все еще не мог рассмотреть – только тень от крупного носа и, кажется, густые мохнатые брови. Зато хорошо видел бледные, тонкие, будто паучьи лапки, пальцы: они шевелились беспрерывно, …
– Не скули! – бросил Полоз. – Уже без толку… Зал большой?
– Не зря он мне не понравился, – добавил Кривой. – Чуяло сердце…
Открылось крохотное зарешеченное окошечко, за ним появилась испуганная физиономия слуги.
– Смелый? – спросил возница. – Сам вызвался вперед или за грехи какие?
– Я не хочу тоже получить по зубам, – пробормотал Рык, – но хочу задать тот же вопрос. С ума сошел?
Дед закричал, пытаясь встать, выпутаться из цепких веток кустарника.
– В строй, в строй! – подхватили возле кострищ, люди засуетились, вытягиваясь в линию.
Уцелевший черный завертелся на месте, словно снег стал огнем, завизжал – вибрирующий звук взлетел к самому небу – и прыгнул вперед, над остриями копий. Прыжок перенес его через строй, бросил к людям …
– Но тебе придется все рассказать! Ты же не хочешь?
– Мертвых – и горбуна, и его слугу – захватите с собой наверх, положите в лавке и денег оставьте. Змеек десятка три.
– И ты знаешь, что врешь, – Рык отодвинул в сторону жаровню с инструментами. – Так чего нам вот тут над тобой биться?
– К тебе тоже приходят? – Кривой снова налил вина в кружки.
– Толково засаду поставили, – сказал Кривой. – Я бы лучше не смог… Если бы не пар от дыхания… Еле заметил. Пар, солнце… Еще б чуть-чуть потеплело, и как раз въехали бы.
А такие обещания Волк просто так не давал.
– Понимаю… – кивнул горбун. – Этот подвал вас устроит?
Полоз вытащил из-за пазухи свой нож, протянул его Хорьку. Хорек помедлил, потом нож взял, вытащил из-за голенища свой и протянул Полозу.
– Пришлет? – переспросил Рыжий. – Как он ее пришлет? Через земли Воли? Войной пойдет?
А потом еще каждый свою долю должен в свой собственный тайник спрятать, чтобы в соблазн не вводить товарищей своих.
Уже отъезжая, Кривой оглянулся: хозяин смотрел на них даже не зло, а как-то цепко, словно между ним и отъезжающими постояльцами был самострел, и прикидывал хозяин, выбирал, кого из девяти убить первы…
Лучник приладил тетиву и выпрямился. Лук он еще не натянул, чтобы не перетруждать руку, выцеливая противника среди заснеженных деревьев. Это ему нужно было встать во весь рост, чтобы выстрелить, а ра…
– Вот, Хвост. Он же сказал, что три раза мимо него проезжал Серый. Это десятка полтора детей. А теперь вспомните, что говорил меняла… – Хорек глянул на оскаленные зубы горбуна и отвернулся. – Он гово…
Тут без воеводы не обойтись – был у них с княгиней разговор: твердо обещал Пересвист костьми лечь, а не допустить этого. Перешептывались, что очень уж бойкая и слишком красивая дочка старого дружинни…
Воины в белых полушубках остановились, ожидая, когда противник нападет первым, и в этом была их ошибка.
– Они… не нападают все сразу, – сказал Смотритель. – Если успеть вырубить всю волну, то можно будет даже перевести дух.
– Нет, сотник мне помог, – воевода повернулся к Волку, который медленно пятился к краю дороги.
С княжной у Жлоба получилось глупо: он проезжал мимо гуляния со своими подсобными, когда из толпы вышла нянька с девочкой на руках. Три года – сразу понял. Еще тюк травы. Все получилось быстро и чист…
Хорек от изумления открыл рот – не ожидал он такого. Ведь готовился Рык, припасы заказывал, гостинцы какие-то у Хитряя… И вдруг – на тебе.
– Хорошо… – протянул вслед за Хорьком Кривой. – А только что уехал Рык.
– Ты всех нас переживешь, – улыбнулся Враль. – Так что, Рык, предлагаешь врассыпную?
Его звали Хвост. Был он наемником, побывал в трех походах и решил, что с него хватит ночевок под дождем, криков начальников, бесконечных переходов по колено в грязи – и все это за жалкие чешуйки.
Воевода не обиделся. Он молча подождал, когда из-за конного строя появятся пятеро дружинников. У каждого из них за седлом лежали мешки. Так поначалу подумал Рык, но потом сообразил, что у мешков вряд…
– А когда их везли до окончания? Только когда обоз обратно ехал, тогда раненых забирали. И убитых. Ладно, приедем, увидим, сворачивай, я перед тобой поеду, дорогу гляну, чтобы, как Дядька, в яму не в…
– Ляжем, – согласился Дылда. – А то что-то мне…
Кривой мельком глянул на половину сломанной стрелы, чье оперение виднелось невдалеке на снегу, схватился рукой за древко сразу под наконечником и одним рывком выдернул занозу. Молча протянул Рыбьей М…
– Может, они заезжали куда? – предположил Дед.
«Лучше бы подох там, в снежной круговерти», – думал Хорек. А что думали остальные, про то только они и знали.
– Держись возле меня, – напомнил Кривой Хорьку. – Слева и позади.
– Подожди-подожди… – Враль почесал в затылке. – А ведь Хорек не дурак. Точно говорю – не дурак. Если поискать молоко, то, возможно, найдем и детей. Может, и не найдем, но поискать-то не трудно! Как т…
– Тогда возьми с собой мальчишку да сбегай вперед, к Молчунову двору. Нас там могут ждать дружинники или стражники – не обделайся с перепугу. Если кто там будет, Хорька сюда пошли, а сам посмотри ост…
И еще несколько голосов закричали во мгле, застонали, захохотали и заулюлюкали – это Молчун со своими слугами. Они тоже здесь, они не отпустят ватажников просто так, не отстанут, не простят.
– С этим у тебя все хорошо, – кивнул князь. – Волк на твою ватагу давно уже зубы точит, людишек подсылал…
– Хорошо, не расскажешь. Только сейчас не болтай.
– Умерла княжна родами. И дите не родилось. Дружинник их так двоих в одну могилу и положил, – Рык вздохнул. – А на следующее утро появился в лесах у Камня разбойничек по прозвищу Рык. Сколько я княжи…
«Стрелять будет Рык, – подумал Хорек. – Еще может Враль, только Рык ему не доверит – сам стрелу пустит. В сердце. Наверное, в сердце. Чтобы не мучиться мне».
– Пейте, – шептал Хорек. – Пейте, это моя плата. Отпустите нас. Примите плату и отпустите.
– А если проклятый Десятник учует вкус или запах? – резонно возразил Сапог. – Синеглазка горчит, канавник пахнет… сонное зелье сладкое. Не жадничай, хозяин. Сколько там той водички нужно? А у них одн…
А купец врал да клятвами своими еще и обрекал себя на муки вечные.
– Запалим дом, подождем, когда разбегаться начнут… – улыбка стала еще шире, будто о гулянке какой рассуждал Враль, – тут мы их и встретим.
Посреди пещеры горел костер, дым стелился понизу, в горле першило, но было тепло. И не было стылой сырости, от которой Хорек не мог спрятаться всю неделю перед нападением на обоз Жмота.
Теперь Хорек рассмотрел, что в нескольких местах плащ был опален, из дыр торчали обгорелые волоски волчьей шкуры.
– Ладно. Ладно, – чуть дрожащим, как от холода, голосом сказал горбун. – Как хотите. Вы ему все сказали?
– Две сотни это много, – негромко сказал Рык. – Я был в тутошнем Совете, отдал грамоты и пожаловался от имени нашего князя, что кто-то из местных озорует у нас.
«Как бы рукавицу не потерял», – подумал Враль и засунул руку Дылды под тулуп.
Враль медленно встал со скамьи, взял рогатину, стоявшую возле стены.
– Пока совсем не развезло дороги, – пояснил Враль. – Сам видишь, погода какая.
Нож был необыкновенно тяжелым, тянул руку книзу, норовил вырваться из пальцев.
– И ты решил упиться? – спросил Рык у Кривого.
– Нет. Пыли в коридорах почти нет, сейчас везде течет вода… Пока хватятся пропавших, пока найдут их в храме…
Он даже не хлестнул лошадь вожжами, легонько тронул. Лошадь сдернула сани с места и пошла ровным шагом.
– Ну и ладно, – Карась скрылся в харчевне, но дверь оставил открытой.
– Ну, так ешь! – Кривой бросил Хорьку кулич, завернутый в тряпицу. – Собираемся, значит?
– И у меня! – выкрикнул Хорек, сообразив, что сейчас происходит, что задумали ватажники. – Я зажгу!
Точно, еще раз. Будто крохотный колокольчик. И голоса. Тоже еле слышно.
– А мозгов так и не заимел, – вздохнул Рык. – Ты хоть понимаешь, что наделал?
Крыша лавочки протекала – тонкие струйки с потолка текли на пол, но луж не было: вода вытекала в щели между досками. Внутри лавочки было даже холоднее, чем снаружи.
Сидел Кривой рядом с Рыком, молчал и думал, что вот кричит Рык, надрывает себе сердце, но ведь не отказался от княжеского надела за привезенную дочку. Пусть и слепую.
Рыка приняли не сразу, пришлось ждать, но выслушали, не перебивая и не переспрашивая, даже когда он расписывал нападение чужаков на постоялый двор почти у самого Камня и стычку с ними княжеской дружи…
В комнате было пусто – ни стола, ни лавок. Соболь стряхнул с плаща снег, снял с головы шапку и несколько раз ударил о колено.
– А кто его спрашивать будет? – спросил Полоз.
– Мы никогда не смотрели в глаза друг другу, – тихо сказал горбун. – Я не смел, а тебе было все равно, кто там прижимается к стене, пропуская тебя. Ты стоял на балконе городского Совета с веревочной …
– Нам нужно… – губы словно замерзли, шевелятся с трудом, язык заплетается, – нужно найти…
– Зачем ему это? – спросил Враль. – Нет, зачем? У него же есть все, у него есть эта проклятая мастерская, есть сотни нищих здесь и по другим городам. Зачем маленькие дети? И почему глаза? Почему? Зач…
Из своих нужно будет жениха искать, из тех, чей род уже доказал верность, имеет заслуги перед Камнем и его князем. Тут никто не мог воеводу обойти.
– Не нужно, – Смотритель вздохнул. – С другой стороны, чем княжна хуже крестьянской дочери? Князь скоро успокоится. Ведь дочка не наследник. Отведи Хорька к обозу, покорми, пристрой на ночь. Он съезд…
Ватага заорала одновременно в семь глоток, даже Хорек присоединил свой вопль к общему восторгу.
Хорек отвернулся, спрятал лицо в воротник тулупа.
– Оно и к лучшему! – прокричал Кривой уже в самое ухо Хорька. – Так хоть нас не заметят.
– Ничего, я их успокою, – Рык потер щеку. – Мне тут одна штука примерещилась.
– Везет мне на дурных! – крикнул Враль, пуская лошадь следом.
Вышедший на двор перед самым рассветом, Заика подошел к открытым воротам и обнаружил, что хозяин стоит на дороге, глядя вдаль. Заика вежливо поздоровался с хозяином, проследил за его взглядом – и обм…
Снова навалились черные, строй дрогнул, стал подаваться назад. И Смотрителю вместе с ватажниками и остатками его собственного отряда пришлось броситься вперед, чтобы удержать линию, не дать разорвать…
Разбойник с луком был сзади, разбойник с самострелом – спереди, один стрелял по правой стороне дороги, другой – по левой, так что спрятаться было некуда. Но двое у саней бросились к лесу, к ближайшим…
Лучник выпустил еще стрелу, крик оборвался, ветки затрещали, ломаясь под тяжестью рухнувшего тела.
– Все началось двенадцать лет назад… – облизав губы, начал Горбун. – Я прожил в Базаре уже три года, ко мне привыкли, как к своему…
Хорек вдоль стены метнулся к выходу, за певцом.
На кухню влетел Десятник, оттолкнув одной рукой одноглазого, не замахиваясь, врезал правой бугаю, как раз под вздох.
Согласился и с тем, что ежели девочку украли случайно, не знаючи, кого умыкнули, то после переполоха и убить могли – на всякий случай. Это тоже помнить надо было.
– Я подожду до ночи, – сказал Серый Всадник, – и все закончится. Вы ведь уже пробовали сражаться с моими людьми позапрошлой ночью.
– Полную долю не обещай, – посоветовал Дед. – Никто такое ему не посулит. Он может не поверить.
Болт звонко ударил в стену, отлетел в воду вместе с кирпичной крошкой. Второй болт ударил пониже, ушел в воду между колоннами.
– А ты не хочешь? Знает он Серого. Видел…
Из темноты подбежал кто-то… Дед. Он вытащил из мешка кусок чистой тряпицы, Кривой разжал руки, и Дед быстро обмотал кисть руки Хорька.
Дед оказался прав – солнце взошло, но теплее не стало ничуть. Хорек соскочил с саней, бежал вприпрыжку, догонял передние сани, потом возвращался, бежал к задним саням и снова бежал вперед.
– Они не смогли! – выкрикнул Хорек. – Я… Я не пустил… Кровь… за всех… Они ушли – Сотник и Молчун, ушли…
– На улицу выбросьте, как будете идти. Можете прямо возле лавки… Кошелек я уже у него срезал, подумают, что ограбили… – Горбун держал руки над огоньком светильника, смотрел, как чахлый лепесток огня …
– Они нам могут понадобиться… – сказал Рыжий.
– А все-таки ты врешь, Дед! – вдруг заулыбался Хорек.
Сотник завыл, дернулся, но ослепительная боль на несколько мгновений парализовала его, а когда он пришел в себя, руки и ноги уже были ловко спутаны сыромятными ремешками.
Хорек провел рукой по лицу. Кровь. Ему в лицо ударила кровь убитого им же обозника.
– Да что ж ты молчишь, Сапог, скажи, подтверди!
– Храм, – ответил упавшим голосом Щербатый.
Вот появился первый. Вышел и замер. Факела у него в руках не было, и, похоже, что он шел в нескольких шагах впереди остальных. Рык вскинул было самострел, но тут же медленно попятился от поворота, по…
Ватажники огляделись. Оказалось, что стояли они на площадке перед окованной железом дверью. Лестница же здесь не заканчивалась, а уходила дальше вниз. Поняв, что глубже спускаться больше не придется,…
– Ты откуда родом? – Враль вдруг сообразил, что ничего не знает о ватажниках: ни откуда они, ни даже их настоящих имен. Промышляет с ними который год, а не знает. Разве что о Рыке. Да и то случайно.
– Ну и ладно. Хотя удар, я вам скажу, мастерский. Ты тут, мил человек, не только денежки меняешь, как я погляжу, – Кривой вернулся к столу и сел.
Хорек вздрогнул: двое или трое черных внезапно прыгнули, оказались возле людей, взметнули над собой длинные суставчатые лапы. Люди закричали, громко, вразнобой, кто-то выл, кто-то улюлюкал.
– Рыбья Морда, – снова позвал Рык, и снова ответа не последовало.
– Ну… Совсем заблудиться, наверное, нет, но, если за нами будут гнаться те, кто знает, могут загнать в угол или тупик, – Щербатый облизал губы.
Хорек все это уже слышал неоднократно и у костра, и когда перебирались они всей ватагой на новое место к непуганым селянам. Сам мог Кривому все это рассказать, но предпочитал помалкивать.
– Давай мальчишку к Смотрителю, – сказал вынырнувший из темноты за санным кругом, Деревяшка.
– Что думаю? – переспросил Рык. – Ничего пока не думаю. Серый Всадник уже в Базаре быть должен, а не по морозу с детьми кружить.
– Да, – сказал горбун. – Столько лет прошло, а я помню, будто вчера это было. Будто вчера… такого ужаса я никогда не испытывал. И никогда не забуду. Люди бушевали на площади, стражники с трудом сдерж…
Неподалеку раздался оглушительный треск – Кривой замолчал, прислушался настороженно.
Так в песнях бывало, нагнали родичи молодых, казнили обоих смертью лютой. Или погиб один из молодых, другого спасая.
– Дверь вовнутрь открывается? – спросил мальчишка.
– И правильно сделал Кривой. Знаешь, что тебе полагалось за кинжал в городе? Знаешь?
Рык молча посмотрел в глаза Вралю, тот отвернулся.
Поперек себя шире, вспомнил Хорек. Пусть даже шуба делала его толще на вид, чем есть на самом деле, но и сам по себе купец выглядел пугающе. Если бы Дылда с ним сошелся на поясах, еще непонятно, кто …
– Мы их пропускаем в зал шагов на двадцать. Самое большее – на тридцать. Потом стреляем. Три болта. Если хоть один мимо пройдет – я потом стрелку задницу выверну.
Битый с Сапогом и к Молчуну попали, уже имея на совести – или что там у них было вместо нее – не одного убиенного, а после пяти лет промысла приобрели сноровку и мастерство.
– Вперед, – успел скомандовать Серый Всадник.
Сотник Волк, старший Ближней стражи, с рассуждениями такими согласился и велел своим людишкам тихонько, не привлекая внимания, поспрашивать, не видел ли кто чего, не попадалось ли что-то такое на гла…
– Само собой, – ответил Кривой. – И сейчас боюсь. Но ничего – вот сейчас добоюсь и больше никогда уже не буду.
Сам Кривой не испытывал особого уважения к княжескому званию, но князя по роже, вот так просто, да еще в его собственном доме, в трапезной. Вот сейчас дружинники сбегутся на грохот…
– Называйте это как хотите… как хотите… Мы поставили условие: за каждого умершего – штраф. И сами следили за лечением. Присылали женщин – нянек, знахарок. Дети почти перестали умирать…
Так что спорить с Кривым Хорек и в обычное время не спорил, а в засаде – первой своей засаде за два года в ватаге – тем более.
– Ты же хотел его получить? – бросил воевода, не поворачивая головы. – Он твой. И твоих людей.
Хорек замолчал. Не говорить? А что тут такого? Нет здесь тайны. Теперь – нет.
Хорек посмотрел на закрывшуюся дверь, хотел спросить что-то у одевающегося Полоза, но не смог выговорить ни слова, схватил в охапку свою одежду и выбежал.
– Я надеюсь. Если это вообще возможно, Рыжий сделает. Но… – Серый Всадник пожал плечами. – Сам понимаешь…
Охранник исчез в темноте. Сначала он замедлил бег, хромая и держась рукой за бок, зажимая пальцами жесткое оперение болта, пробившего куртку и ребра. Потом совсем остановился, тяжело дыша, глотая вла…
Снег скрипел под ногами, завывал ветер, врываясь в ложбину, на дне которой и была расположена пещера.
Вот такие же – черные, голенастые, жуткие…
Рык глянул на ватажника исподлобья, но промолчал.
– Горбун? – Старый Крыс даже немного удивился.
Потом в кухонную дверь постучали. Громко, чтоб даже Кривой расслышал сквозь шум в ушах и скрип зубов.
Собирались без спешки и суеты. Рык переговорил с Карасем, тот обещал за всем проследить. Щербатый у него отпросился к тетке на другой конец города, и Карась поставил у дверей комнаты ватажников не ме…
Его тело дернулось и обвисло на веревках. Рык хотел вытереть лезвие ножа об одежду убитого, но передумал, сунул несколько раз в снег и вытер об полу своего полушубка.
– Ага. И туда тоже, конечно… Но сколько тех рудников? Старые уже вычерпаны, новые ищут, да не очень находят. Железо сейчас стоит втрое по сравнению с прошлым годом. А тогда оно стоило втрое дороже, ч…
– А если кто спрашивать начнет? Понимаешь, что совсем тихо не получится?
– А по обычаю, – ответил Дед. – Обычаи не нами установлены, за них кровушкой плачено, чтобы, значит, каждый раз заново голову не ломать.
– Возничий как возничий… Он же сидел, а я к тракту близко не подходил, чтобы не наследить. Что там рассмотришь? Шапка на глаза напялена, воротник тулупа поднят, только бороденка торчит.
Хорек был один. По-настоящему один, впервые за три года. Впервые в своей жизни. Он оглянулся на харчевню – из дверей вышел Полоз, скользнул взглядом по Хорьку и свернул в ближайший закоулок.
– Извини, – пробормотал Кривой и взъерошил волосы на голове Хорька. – Жизнь, она такая злодейка… Не хочешь про горе чужое узнать – молчи и не спрашивай ни у кого про жизнь. Живи и живи. И сам помалки…
– Сейчас, сейчас… – прошептал Рык и снова похлопал бьющуюся лошадь по шее.
– За стогами, – ответил Хорек. – Яснее ясного…
Щелкнула тетива, длинная стрела с зазубренным наконечником почти бесшумно вошла Заике в живот. Заика выронил самострел, выпрямился. И вот то, что он не упал сразу, а продолжал стоять и смотреть на ст…
– Что Дылда? Дурак он, твой Дылда. Позлится и остынет, – Дед держал вожжи левой рукой – берег правую, – постанывал, когда сани дергались. – Заживет рана – он и успокоится.
Ватажники пошли за свой вчерашний стол. Дед потребовал молока, но ему пояснили, что с молоком сейчас не очень. Какое молоко с сена да соломы? Совсем чуть-чуть коровы доятся. Ну, и притащить молоко се…
– Собрать вещи, – сказал Рык. – С хозяином прощайтесь, уходим насовсем.
Стучали копыта лошади по льду, под полозьями скрипело и трескалось.
– За Перевоз – должен, – Рык вошел в комнату, сбросил на пол мокрый полушубок, стащил валенки, полез в мешок и достал сапоги и сухие онучи. – Слышь, сводник! Как там тебя?
Ласка знала, что любит ее муж. Но и про то, что он мечтает о наследнике, тоже знала. Не может род князей Камня пресечься – для Оплота больно было о том думать, – так и заползет чего доброго ему в гол…
Гора с рудником была неподалеку, всего шагов, может, сто, ну, сто пятьдесят самое большее. Буря вылизала снег, выровняла его от избы до горы. Грязные, закопченные и окровавленные люди торопливо разгр…
Быстро перекусив, Рык приказал раненым и Деду остаться в харчевне, поменять повязки, отдохнуть, набраться сил, а с остальными отправился на торговую площадь, чтобы, не мешкая, найти горбуна-менялу.
– Рот закрой, пока я его не порвал, – выдохнул со стоном Дылда. – Льется же, смотри.
– Нет, в подземелье… Мы не хотели… Даже не знали, что он попытается… А он убил Щербатого. Бросил нож прямо сквозь темноту. На голос.
И сидел молча, опустив голову ниже плеч, пока в трапезную не вошла княгиня.
Вот потому спокойно смеялись, вспомнив вдруг забавные случаи, приключившиеся с Заикой при жизни. Как он за медом полез, или как хотел жениться… Все хохотали, когда Враль очень потешно передразнивал З…
Хорек сообразил, что черные не помогают друг другу: они выискивают себе жертву и бросаются к ней, не обращая внимания ни на что другое. И погибают – от удара в бок или по шее, или в брюхо.
Дылда бесшумно бросился в соседнюю комнату, перехватил руку Кривого, занесенную над окровавленным Старым Крысом. Шепотом предупредил его о чьем-то приближении, правой здоровой рукой зажимая рот пытае…
Хорьку почудилось, что донесся из темноты еле слышный всплеск, не всплеск даже, а будто вода сомкнулась над чем-то. Почудилось. А рассмотреть – Хорек до боли в глазах всматривался в темноту, до цветн…
Раздался крик: уже знакомый хриплый голос орал на какого-то растяпу, не умеющего толком кобылу запрячь. Послышался звук оплеухи.
Этого не может быть! Не может такое случиться с княжной! Они ведь спешили! Умер Заика, Рыбья Морда… Другие умерли. Только для того, чтобы успеть…
– Да-да, конечно! – зачастил горбун. – Проходите. Вот тут столик отодвиньте, дверь, пожалуйста, на засов и вот сюда…
– Не знаю ничего, – сразу ответил купец, как только ему про няньку да княжну сказали. – Ведать не ведаю. Девку – да, купил. Справная девка, тонка да усадиста, за такую на черной ярмарке или денег отв…
– Восемь годков уже как. В одночасье захворал и умер.
Треск-треск-треск, клинок рассекал тело торопливо, не проникая в глубину.
Позавтракали хлебом и вчерашним холодным мясом: на кухне еще все спали. Запили квасом. Никто даже не попытался предложить хлебнуть чего покрепче.
Обоих ватажников окружили стражники, попытались даже хватать за руки, но Кривой сделал зверское лицо, и стражники отпрянули.
На лице Рыжего появилась пренебрежительная улыбка.
– Ты человек бывалый, – сказал Рык. – На твоих руках и кровь, и что похуже…
– Утром я схожу в Болотный квартал. Нужно проведать умирающую… Подержать за руку…
– Вот ведь дураки, – всплеснул руками Кривой. – Что ж мы у тебя совета не спросили? Такой случай упустили, бестолковые… Пора тебе Рыка сменить. Ой пора, засиделся он, поглупел, мохом оброс. Да и я со…
Но Жмот кричать-то кричал, но от слова своего не отходил.
Хорек стоял и слышал, как вороны дерутся за куски плоти живого еще сотника. Глухой стон за спиной. Град ударов, треск рвущейся кожи…
– Да, – сказал Рык. – Я и забыл, как оно в хоромах жить.
Стукнула задняя дверь, было слышно, как топает ногами Битый, сбивая с сапог снег.
– Сам думай, – отрезал Рык. – Но иметь человека, который знает город – неплохо. Мало ли что там с горбуном получится.
– А у кого еще? Что под городом, то – Крыса. Ну, может, городская казна и еще что… Хотя и казна, если Крыс захочет, утечет в подземелье без следа. Но Крыс не захочет – ему такого ни в жизнь не простя…
– Как же, хорошо! – Враль глянул на убитого горбуна. – Хоть бы деньги у него вначале взяли, укрывки выспросили… никому деньги не нужны…
– Ты хотел что-то узнать о Сером Всаднике? Ты хотел предложить мне в уплату легкую смерть? Тебе нечего мне предложить. Понял?
– Ты зачем руку порезал? – прокричал Кривой, словно ветер еще ревел в его ушах. – Зачем?!
Они спустились за горбуном в знакомую уже подземную комнату, закрыв за собой и дверь в лавке, и тяжелую дверь в подвал.
– Врешь ты все, – бросил Враль, – все вы поняли… Сразу поняли, но делали вид, что…
Вторая стрела вонзилась в правое плечо Рыбьей Морды, пробила навылет и застряла. Ватажник выронил топор, поскользнулся и упал на колени. Левой рукой он нащупал древко стрелы и, закричав от боли, слом…
Рык направил лошадь в боковую улочку. Уже стемнело, ставни в домах были закрыты, и путь освещала только ущербная луна, но Рык правил уверенно – остановился у частокола, прямо перед широкими дубовыми …
– Засада? – высказал предположение Дылда. – В кусты?
– И свой забирай. Я у братьев-ватажников ничего не возьму. Обычаи знаю.
Сколько за него денег содрал купец заморский, вспомнить страшно. Да за такую плату Молчун своими руками десятка два задушил бы.
– Лишние вещи оставляем тут, – сказал Рык. – Просим хозяина посторожить. О том, где наши лошади, никто не болтал? Хорошо. Возвращаться сюда мы, если что, не будем. Забрать с собой все ценное, серебро…
– Вы что? Вправду хотите Крыса захватить?
– А Полоз?.. – начал Дед, но Рык снова хлопнул по столешнице, и старый ватажник замолчал.
Дед так стреляет, что ого-го! На сто шагов он попадает в белку. Хорек сам видел. И Дылда тоже хорошо стреляет. А уж Заика… Это, считай, трое погибнут сразу, остается один. Один против девяти…
Не стоит ему сейчас такого обещать, да еще и такими словами. Если он подохнет, то точно никому ничего не скажет.
Хорек вскочил на ноги, выскочил из комнаты, все еще не веря, что не нужно выбирать между своей смертью и смертью Рыка, что все стало, как было, что ватага снова вместе…
И это было странно. Ведь не пытался Жмот деньги утаить, плакал, просил забрать, только не мучить. Жизни лишить просил, только не мучить и не заставлять оговаривать себя.
Грязь из-под горы текла вниз неторопливо. Хорьку показалось, что он слышит бульканье и шипение, но потом понял, что это шорох, сухой скрежет, утробное урчание и треск. Эти звуки усиливались, становил…
Горбун вцепился в край стола, Хорьку показалось, что он сейчас или отломит кусок толстой столешницы, или обломает пальцы.
– Ты по сторонам смотри, дубина! Стрелу проморгаешь.
– Ну, как знаешь, я предупредил… – Рыжий спрыгнул с саней и стал наблюдать, притоптывая и похлопывая себя руками по плечам, как подъезжают остальные.
– Не знают они. Сами в изумлении до сих пор пребывают. В долину только один вход – со стороны рудника. Там и стена стоит с воротами, чтобы никто, значит, в долину не лез. Многие раньше хотели железо …
Левой рукой он дернул серебряный княжеский знак, лежавший у Волка на груди. Цепь лопнула – знак остался в руке у Хорька.
Кривой взялся за древко двумя руками, уперся ногой убитому в грудь и одним движением вырвал рогатину.
Чей-то голос. Шепот. Тихий-тихий, отдаленный, но совершенно явственный донесся из-за открытой двери.
Хорек неотрывно следил за певцом, который остановился перед дверью, словно прислушиваясь к тому, что происходит за его спиной, кивнул и вышел, дверь за собой захлопнув.
– Я… – простонал меняла, и Кривой не выдержал, отобрал кинжал, ударил один раз, не целясь.
– Они не говорили… Прямо не говорили, – торопливо добавил Молчун. – Их было четверо: Серый Всадник, баба – я ее не видел, только голос слышал, она детей забирала из подпола – и еще двое…
Хорек продолжал бить, его схватили за плечо и отбросили в сторону.
Рык окликнул пробегавшего паренька в куцей куртке и со странной суконной шапкой на голове, тот не обратил внимания и побежал было дальше, но Полоз схватил его за рукав.
– Поговорить, – Рык задумался, легонько похлопал ладонью по столешнице. – Ты в городе часто вертишься – как, Дружинный договор действует?
– А что с ним? – спросил Хорек. – Я его таким и не видел никогда. А тут… И у горбуна… Я уж и не знаю, что думать…
– Что ж так? – удивился Дед. – Сколько ж народу побежало?
– Не знаю. Жлоб привез деток, – в голосе Молчуна появилась слеза, – побыл тут дня три. Потом приехали его знакомые, двое – такой высокий мужик, вроде как из Крепостей, и с ним степняк. Мы еще подумал…
Когда прыгунов убили, в живых осталось только пятеро светлых Смотрителя, полушубки их больше не были белыми. И снег вокруг больше не был белым.
– Может, ты со мной собрался? – спросил Рык.
Столицей он никогда не был, построен был, кажется, на месте войскового стана, когда Старый царь готовился со своим несметным войском переправиться на Ломоть, чтобы и там установить свой закон.
Лотки и лавки были закрыты, люди исчезли, словно по волшебству.
– Вот и прикажи. И еще. Ты не забыл, я ведь на княжеском суде был. Ты своих дружинников накажи, чтоб другим пример был. Где это видано: вдвоем одного не побили, а потом еще мальчишка пятнадцати лет з…
Там их ждали Враль и Дед. Они уже за всех заплатили за ночлег – сидели, дожидаясь ватагу и прихлебывая из высоких кружек слабое местное пиво в общей комнате.
– А мы княжну привезем? – спросил Полоз. – Мы ж за другим собирались…
Порешили, что пусть уважаемый посол Камня подождет немного, что Совет прикажет произвести поиски, и когда найдут рыжего или того, кто носит серый плащ на волчьем меху, то сразу же сообщат уважаемому …
– Не можешь! – бесстрашно засмеялся Волк.
Чувствуя, что задыхается, Хорек повернул голову, увидел, как Рык, заслоняя собой выронившего меч Враля, остервенело рубит тянущиеся к нему лапы. Увидел, как Смотритель встал рядом с вожаком, и увидел…
– А кто ее знает? Баба думает, что богу какому-то древнему поклоняются, живут по своим законам, в город ездят редко. Почти совсем сюда не показываются. В лесу десятка два домов за тыном, сараи, конюш…
Хорек пришел в себя от холода. Не открывая глаз, долго лежал, прислушивался. Фырканье лошадей, отдаленные голоса. Хриплый голос спрашивал, скоро ли в путь, а молодой звонкий отвечал, что все уже гото…
Несколько капель крови, отлетев, пробили в снегу дыры.
– Кто? – спросил Карась. – Вольский князь? Ему сейчас про то, как свое удержать, думать нужно: степняки дважды за зиму к засечной линии подходили. В одном месте, говорят, даже заставу пожгли. Не до д…
Каждый раз он ожидал, что Рык задаст, наконец, свой вопрос. Спросит. Ведь не просто же так приезжает он раз в полгода на постоялый двор к Кривому. Но каждый раз Рык спрашивал все какую-то ерунду и, н…
– Да! – выкрикнул Смотритель. – Поняли. Все поняли сразу. Детей они приводили со свежими ранами, с только что выколотыми или выжженными глазами. И многие дети умирали. От боли, от горячки… И еще оказ…
Ночь длилась бесконечно, но утро все-таки наступило. Хорек сидел на передке первых саней, укутавшись в старый тулуп, и, казалось, ничего не замечал. Солнце только осветило восточный край неба, как по…
Иней лежал на спинах лошадей, кружевами – на придорожных кустах; а рощицы, разбросанные по равнине до самых гор, казались глыбами хрусталя, особенно когда первые лучи солнца скользили по вершинам дер…
– Трогай, – приказал Серый Всадник вполголоса, Рыжий тронул лошадей. Кто-то из всадников наклонился в седле, схватил убитого за край полушубка и оттащил в сторону, освобождая путь. Потом убрали еще д…
– Значит, так, – сказал Десятник. – Тебя кличут Молчуном. Верно?
Никто и никогда даже не пытался на Крыса напасть, но все равно он раз за разом отправлял вперед дозорного и ходил только с охранниками.
А если его тяжело ранят и он упадет в эту гнилую воду? Он будет еще жив, но вода потечет в рот, в горло, зальет его грудь, затопит сердце… Он захлебнется этим смрадом.
– Не увозите меня, – с трудом проговорил Смотритель. – Сейчас тут понадобится каждый.
– Давай, – кивнул Рык. – Сегодня можно. Наши там, наверно, уже веселые.
За дверью была витая лестница. Она вела наверх и вниз, под пол. Сверху доносились еле слышные звуки, какое-то легкое постукивание. А снизу все явственнее тянуло гнилью, и долетали неразборчивые слова…
Один из всадников сорвал со спины щит, прикрылся, пытаясь все-таки разглядеть лучника впереди, но стрела вылетела сбоку, из-за насквозь промерзшего кустарника. Всадник дернулся, выронил копье и медле…
Лошадь рухнула, не издав ни звука. А если стрела ударит ему в голову, то он… В голову – мгновенная смерть. А если в живот?
А тут еще говорили ворожейки да повитухи, что, по форме живота судя, родится на этот раз у Ласки мальчик, наследник княжеский. И коли так – все равно не видать воеводскому сыну княжеской булавы. Ну, …
– Вот потому тебя Дылдой и кличут! – сказал Дед и пошел в дальнюю избу.
– О Сером… – кивнул Хвост. – Так и я о нем. Я сани вначале приметил, хитрые такие, с коробом этим… Летом такой же короб стоял на телеге.
– Поехали тогда. Заика, ты самострел приготовь, Дылда, Дед – луки готовьте, – Полоз скинул тулуп, потащил с саней кольчугу, натужно сопя, натянул ее на себя поверх стеганой куртки. – Чего уставились?…
– Ты это знал. Я это знал. И Волк это понял.
– Отчего не нравится? Вожак не девка, чтобы нравиться. Посмотрим. – Дылда молча отломил от кулича кусок и пошел на свое место.
Мальчишка краснел, косился на своих попутчиков, но те продолжали пить и есть, громко отрыгивая и гремя посудой.
Молчун было вскрикнул, но вовремя сцепил зубы. Не нужно их распалять. Кричащая жертва, Молчун это знал по себе, возбуждает желание еще придавить, сломать совсем, превратить в грязь и страх.
Торговка голосила над битой посудой, зеваки кричали, переговаривались и просто свистели от общего избытка чувств, и только Рык стоял посреди всего этого спокойно, даже, кажется, улыбался.
– Куда ты торопишься? – спросил Враль, когда дорога повернула, и обоз скрылся с глаз.
– Если мы с Крысом… – поправил Рыбья Морда, левый глаз которого заплыл и почти не открывался – оттого и настроение было совсем плохим.
– Я-то не видел. А вот десять годков назад в деревню, где вместо жителей остались клочья мяса, входил. Во время Серебряной войны. Деревенька была не маленькая и не бедная. Там серебряные рудники, люд…
Солнце поднялось выше и, заглянув наконец на дорогу, отразилось в клинках. Два меча, приметил Хорек, топор, рогатина. И еще один что-то делает, пригнувшись.
Разговаривая, Кривой все время прикрывал рот варежкой и строго следил, чтобы Хорек поступал так же. Ветра не было, пар изо рта поднимался кверху, мог и выдать. Но кому здесь пар от дыхания мог ватажн…
– На морде бы тебе такую царапину, – простонал Дылда. – Жалости у тебя нет…
– А на старшей Враль не остановится, – продолжил Полоз. – Твои дочки погодки? Младшей, выходит, всего одиннадцать годков? Маловата, конечно, да ничего, Враль справится. Или мы, чем девок портить, их …
– Продать можно, – пробормотал Дед, укладывая лук и стрелы в сани. – Еще бы барахлишко с покойничков снять – им оно не нужно. Пояса, оружие…
Глаза князя расширились, будто удивился он сильно, но себя сдержал.
– Вожак – Хорек! – сказал Рык, все еще глядя на нож в руке Хорька.
Хорек оглянулся и снова чуть не закричал. Молодые улыбающиеся лица. Его ровесники, может – чуть старше. Ну, лет шестнадцать. Еще даже усы только наметились. Парни и девушка. Она наклонилась, чтобы от…
Они свернули – в этом коридоре с потолка лилось, ручейки бежали, обгоняя идущих ватажников.
– Что вы стоите? – спросил Рык. – Я вас выведу. Мы спасем княжну. Мы спасем княжество. Мы не пустим больше к нам Серых и не позволим увозить и калечить детей. Мы же за этим пришли. За этим, а не мир …
«Сейчас, – подумал Хорек. – Смотритель – это, наверное, тот, с голосом человека, привыкшего командовать. У человека с таким голосом рука не дрогнет. И жалости у него не допросишься».
– Мой фарт поболе их фарта оказался, – скупо улыбнулся Рык. – Но они не в обиде были, знали, на что идут, понимали, чем все закончиться может…
– Я бы тебя нагнал… – сплюнул кровь в снег Враль – кто-то из конников его все-таки ударил в суматохе. – А нагнал бы…
Идут спокойно, словно и не по лесной дороге. А невысокий, но необыкновенно широкий мужик даже разговаривает с возчиком, почти не понижая голоса. Это, наверное, и есть Жлоб.
Тот, не отрываясь, смотрел в лицо вожака, смотрел с надеждой и отчаянием. Он скажет, как нужно. Он поддержит Хорька, и тогда даже слово Полоза ничего не сможет изменить. А Полоз… Полоз будто сломался…
– Н-не… н-не дошел, – сказал Заика булькающим голосом. – Моя доля… Моя доля под дубом… Под кривым… На всех…
– По обычаю, – пояснил Кривой и хотел уже отвернуться, но, заметив обиду на лице Хорька, решил пояснить. – Обычай такой. Ватага до тех пор ватага, пока все сговориться могут. Если кто поперек остальн…
– Ну и пожалуйста. Следующий раз все себе заберу, в счет упущенного сегодня.
Он лежал на шкуре в пещере, возле самой стены.
– Все-таки нужно напомнить… – растягивая слова, проговорил Враль. – А мы спорили: хватит у горбуна ума сразу заткнуться или нет. Ты проиграл две чешуйки, Полоз!
– Хорошо, – тихо сказал Кривой. – Он не заметил, люди и подавно. Теперь не шевелись вообще – птицы проснулись. Если нас сорока заметит – можно сразу уходить, трещать будет до самой ночи.
– Тогда ставь вместо меня кого другого, – сказал Дед. – Я со своей рукой самострел не натяну. Первый раз стрельну, потом – извини – только рогатиной.
Князю проще было сделать так, как хочет супруга, чем день изо дня выносить упреки или даже прямые оскорбления. Не убивать же ее, в самом деле.
Несколько точных ударов копьями и несколько взмахов мечом – тварь задергалась и упала. Лошадь еще визжала и билась, разбрызгивая кровь, когда второй черный бросился к ней. И снова умер, прежде чем до…
– Но он вас не пустит в княжество, – в голосе Рыка была только усталость. – И я сделаю все, чтобы не пустить тебя к Камню. Не дам больше воровать детей.
– Ну, заметил, – засмеялся Дылда. – Ну, руку бы ему сломал. Или порезал. Так нет – ты ему и горло перерезал, и брюхо, и ноги…
– Нет, – тихо улыбнулся Полоз. – Он готовил их к ремеслу… Обучал, кормил, предоставил им кров. Кто может сделать больше для бедных сирот? Они ведь были сиротами, никто не мог потребовать за них ответ…
Не громкие уверенные шаги человека, спокойно идущего по своим делам, а легкие, еле слышные шаги – шорох подошв, скользящих по каменным плитам. Сильное эхо, к сожалению, не давало понять: доносились о…
– Ни хрена мы не найдем! – пробормотал Дылда.
– Завтра в дорогу. Он припасы закупает. Договорился, купцы все к гостевому дому привезут. Сейчас пошел к Хитряю… Значит, не просто так поедем, гостинцы брать будем. – Сколько Хорек ни расспрашивал Кр…
– Как думаешь, Кривой, – спросил Хорек в темноту, – у нас все получится?
– Ладно, – кивнул Враль. – Как знаешь. Полоза дожидаться будешь?
– Стой-стой-стой! – Дед схватил Карася за локоть. – Ты мне скажи, где тут у вас молочка можно раздобыть. Очень я молоко уважаю. Твой оглоед вчера сказал, что нету молока, но не может того быть, чтобы…
Кривой поскреб ногтем пятно на столешнице.
В душе у него вдруг вспыхнула надежда. Полыхнула неожиданно ярко, ослепила, заставила сердце забиться сильно и часто.
Хорек, не отрываясь, смотрел в глаза умирающего. И видел в них себя. Глаза словно замерзали, превращались в лед, и Хорек в них тоже замерзал, застывал.
Оба дружинника снова оказались на ногах. К коричневым пятнам на груди одного прибавились ярко-алые, второй был бледен и морщился при каждом движении. Однако на Рыка они бросились дружно.
«Зачем их прячут?» – удивился Хорек. Еще и глаза ему завязывали днем.
Тот кивнул, взмахнул рукой, и невесть откуда взявшийся нож воткнулся в притолоку.
– Я это, ваша милость! – сказал Щербатый. – Только вы не беспокойтесь: я все понимаю и молчать буду…
– Четыре человека, четверо саней… Эти свистели, предупредили, наверное…
Он не успел добежать до черных; один из них прыгнул, Хорек оступился и сел, выставив перед собой клинок, как тогда, тысячу лет назад в своей первой засаде, и, как тогда, Кривой бросился вперед…
Дед снова оказался прав: Дылда перестал коситься на Хорька, и остальные вели себя так, будто и не произошло ничего особенного. Оно и не произошло. Обычное дело для ватажника – умереть. И так уже три …
– Всякие, – отмахнулся слуга. – Но вам же на них не любоваться и песни с ними не петь. А на ощупь наши все очень даже ничего.
Дед пристально глянул ему в лицо, молча взял кувшин с вином, налил полную кружку и протянул Полозу.
От лошадей шел пар, на боках блестел иней. Клубки пара, словно замерзшие слова, взлетали над головами обозников.
– И это тоже спроси, – кивнул Рык. – Давно он здесь, откуда, где живет.
Справа раздался свист Кривого. Он поднялся из-за куста, отбросил далеко в сторону самострел и стал продираться к дороге, по очереди выбрасывая в стороны оружие – меч, кинжал, нож. К нему подъехали дв…
Дед сидел, прислонившись спиной к стене с закрытыми глазами, но, когда Рык и остальные сели к столу, глаза открыл. Хотел что-то спросить, но Рык остановил его движением руки, чтобы не портить песню.
– А-ну! – заорал Дылда так, что перекрыл общий крик. – Замолчали все, а то языки повырываю.
Когда гость подъезжал к постоялому двору, Молчун уходил в заднюю комнату, а Битый или Сапог бросались к приезжему, принимали коня, провожали в комнату и заодно прикидывали: выгоднее гостя убить или о…
– Так ведь правда одна, – напомнил Дед. – Сам ведь говорил-умничал.
– В ту сторону, на Волю, – добавил Сапог. – На север по замерзшей реке, по Теплой, и поехали. А вы отпустите меня… Отпустите… Я вам все расскажу. И его тайники отдам. И свои. Я за ним следил, за Биты…
Враль засмеялся, но смех оборвал: черная волна замерла в нескольких шагах от людей. Теперь Хорек видел, что это была не грязь, не черная жижа, что состояла эта волна из отдельных тел, только не мог о…
– В легенде… говорили, что Серый Всадник отдает детей тем, кто на другой стороне. – Хорек поежился. – Выкупает свой замок…
– Будь ты неладен! – выкрикнул Кривой, вырвал у ближайшего воина копье и побежал к черному.
Справа мелькает тень, Старый Крыс снова бьет ножом и снова промахивается, а из темноты на его руку падает палка. Удар, хруст, Старый Крыс кричит от боли – рука сломана.
– Знакомый твой из-за реки, – ответил Рык. – Пустишь? Или ворота с петель снять?
– А чего ему не действовать? Князь живой, с чего это не действовать? Князь скорее себе руку откусит, чем дедовские законы нарушит. Сам знаешь… По себе, – понизил голос Враль.
– Не было, – мотнул головой Рык. – Он сам был весь в крови… будто его кто рвал зубами. Он даже и не сопротивлялся… Просил только, чтобы я тебе передал известие – ехать вам надо быстрее…
Хорек прикусил губу. До боли. До крови. Ничего. Он смирится. Он прикинется, что согласен, а потом на первой же ночевке… Сбежит и вернется к хутору. Он сможет. Он выследит…
– Я больше ничего не знаю, – извинился Хвост. – Все сказал…
– А ее искать не нужно, – вмешался Дед. – Она сама тебя найдет и приветит. Место она тебе уже приготовила. Каждому уже приготовила постельку… Меня только, кажется, обошла…
– Ты этого старого дурака все с собой таскаешь? – не глядя на Деда, спросил у Рыка хозяин постоялого двора. – И ведь зараза никакая его не возьмет.
Он любил деньги больше, чем ненавидел гостей, потому нашел в себе силы согнуть свой норов в дугу и даже научился улыбаться, если вдруг ненароком сталкивался с кем-либо из постояльцев лицом к лицу.
– Да что ж вы делаете? – зачастил купец, и голос его рыкающий стал вдруг жалостным и робким. – Ни за что же муке предаете… Я ж всю правду, как перед Сторожами. Доченьками своими клянусь, всеми четырь…
– Не кричи, – тихо сказал Рык. – И никто не произносите ни звука. Он на голос бросает.
Да, конечно, переспать, поужинать, обмыть удачу, прибыль отпраздновать…
Он повернулся и, не оглядываясь, пошел к выходу.
– Зажги. Кто там рядом с ним, послушайте вокруг, чтобы не прозевать, если жив еще кто.
– Запряжем Деда – он двужильный, дотащит, – предложил лениво Дылда. – У него и ноги прямые, и руки – дотащит.
– Ничего, мы и сами воняем, – успокоил его Враль. – Ты бы ночь рядом с Дылдой поспал – нюх бы и притупил малость.
– Ты уронил! – сказал молодой голос совсем рядом.
– Так, может, умный и толковый Серый Всадник объяснит разбойничкам-душегубам, что и как? Или снова сказку расскажешь про первого царя да Старое царство?
Слева кто-то свистнул, Хорек оглянулся – Враль. Он сидел, прислонившись спиной к стене, кровь на правой ноге отливала черным в неверном свете пожарища. Рядом стоял Рык. Возле него – Серый Всадник.
Но людей в коридоре не было. Похоже, они шумели, когда уходили отсюда, спускаясь по лестнице, и на выходе из харчевни.
Хорек отвернулся, глянул на ватажников. Те молча сидели вокруг стола. Им это не впервой, они и сами неоднократно развязывали языки схваченным врагам. Все говорят: одни раньше, другие позже.
Ледяные пальцы сдавили внутренности Хорька.
– А если они останутся дневать? – уточнил Полоз.
– Ты помнишь, в позапрошлом году слух пошел, что волки среди зимы целый хутор выели? – спросил у Дылды Полоз. – На той стороне Омута? Не помню, как она называлась…
Скорее бы… Хорек устал ждать. Он не чувствовал холода, не обращал внимания на ветер, бьющий в лицо, – ждал стрелу.
В общем, солнце еще не коснулось верхушек Ближних гор, как на постоялом дворе остались только Молчун со слугами да проклятые наемники.
– Холодно, – сказал Хорек, когда с него стащили шапку.
В воздухе действительно стоял тяжелый рыбный дух, смешивавшийся с дымом из труб и вонью из сточных канав.
Дружинники перевернули Волка на спину и отошли в сторону. Еще пятеро, держа в руках луки, медленно проехали мимо саней, перекрывая дорогу.
Она только глянет – он побелеет весь, прям как усохнет. Прости, говорит, милая, больше не буду, говорит… Мужики смеялись – он им потом морды бил, когда мамаша не видела. Да…
Базар-на-Протоке стоял тут еще во времена Старого царства, так уверяли, во всяком случае, городские хроники и горожане, часто спорившие с приезжими купцами, чей город славнее.
Вернувшись из похода на Великие Болота и не заработав ничего, кроме стрелы в руку и болотной лихорадки, Хвост украл казну своей сотни и сбежал в Базар-на-Протоке, надеясь, что в толчее портового горо…
Утро выдалось шумным. За дверью комнаты топали, кричали, спорили и ругались. Плакал ребенок.
– Кошели берегите, – сказал Рык, поймав чью-то руку с ножом, потянувшуюся из толпы к его поясу.
– Зимой в поле засаду не спрячешь, дурья башка. Летом.
Рык посмотрел в лицо Полоза, глянул на дверь, задернутую пеленой дождя.
– Ты посиди тихонько, подумай, – предложил Рык, – а мы пока послушаем господина менялу. У нас от тебя секретов нет.
– А чего? Купец жирный, прямо под боком. Чик…
Вспомнил он и о том, какие громадные сосны росли возле их села – высотой до неба, неохватные, и о том, каким сказочным витязем, повергающим наземь великанов, выглядел отец.
Воевода стал сына своего чаще на княжий двор брать, подсовывал ему пряник, сахару кусок или игрушку расписную, чтобы тот княжне подарил, приучил к себе.
– Я скажу, – почти совсем без угрозы в голосе сказал Рык. – Поблагодарю…
– Уже, – сказал Полоз и подал Деду самострел. – Идите вперед.
Осторожно переставляя ноги, чтобы не влететь ненароком в незамерзающий ручей, Хорек прошел к дальним пещерам, где обычно хранились запасы.
– Я зарежу его! – закричал воин. – Слышите? Еще одна стрела!..
– В моих санях. В мешке наплечном. Только ты рану промой чем-нибудь и посмотри, чтобы нитки в ране не остались, шерсть там с тулупа… А то помрет Дылда, кто тогда глупости говорить будет?
– Ничего, – снова повторил Враль. – Мы к горбуну по делам. А потом уж в порт.
– Могли они, конечно, лошадей сменить, как мы на заставе, могли и возницу поменять… – задумчиво произнес Рык. – Могли и крюк в сторону Воли сделать, но как-то много всего получается. Вот точно: если …
– И не к Крепостям, – согласился Рык. – Не в жертву для Тайных.
– Да или нет, отвечай, – повысил голос князь. – Не с девками шуткуешь – перед князем стоишь.
Кривой укрылся с головой тулупом и сразу же захрапел.
Бугай задумчиво посмотрел на свою ладонь. Его лицо вдруг стало печальным.
– Один. Остался один! – совсем уж весело сказал Враль. – Ты где, придурок?
За открытой дверью тоже было темно. Солнце село, небо затянули тучи, и начал накрапывать дождь.
– Если успеет приехать – поболтаю с ним. Если нет – вы тут ему все расскажете. И решите. Я не вернусь – без меня расходитесь, не лезьте вы в это все.
Медведь с силой притянул створку, задвинул здоровенный массивный засов и подпер ворота бревном.
– Сколько – много? – спросил Рыбья Морда. – Два десятка? Пять? Сколько?
– Что там? – спросил он у подъехавшего конника.
– Подожди, – окликнул Дед негромко. – Тут еще дело…
– Так это мы его сына перехватили? – сказал Враль тихо.
Враль удовлетворенно замолк. Он в Камне бывал частенько, знал по слухам, что происходит на Подворье, и если княгиня подтвердила княжье слово, то, значит, можно не сомневаться.
– Думаете, их родители ничего не чувствуют? – спросил Враль. – Родители счастливы? Дети – счастливы?
Ему страшно, понимает вдруг Старый Крыс. Так страшно, как давно уже не было. А ведь он думал, что уже никогда не испытает такого страха в жизни.
– Если все побежим, иди по дороге к мосту, перейдешь за мост и отойди шагов на двести влево. Там меня жди. Или я тебя буду ждать. Сутки.
Они успели дойти до следующего поворота, прежде чем преследователи вышли в коридор. Рык притаился за углом, наблюдая за происходящим краешком глаза.
– Забери знак и езжай! – крикнул Рык. – Костры уже гаснут. Еще немного…
Натягивает на лук тетиву. Это плохо. Хорошо то, что она не была натянута заранее – лучник берег ее от мороза, но сейчас он вполне мог успеть. А вот если сейчас он успеет, то кто-нибудь из ватажников …
– Нет, ко мне не приходят… Не они. Жена моя приходит с ребенком. Столько лет прошло, а она все молодая. И не говорит, кто родился – мальчик или девочка.
– Как там мальчишка? – Рык глянул на Кривого, но тот развел руками. – Сходи, глянь.
– Ты только смотри, далеко не пропускай, – Соболь, подхватил торчащее из сугроба копье и, стряхнув снег, медленно двинулся к своим людям. – И со мной если что… ты сыну передай, чтобы… Чтобы за матерь…
– Я с ним схожу, – сказал Кривой. – Он сам и не дотащит. – Еще кому чего принести?
Краем глаза Хорек заметил стремительное движение: Кривой бросился вперед на своего противника, предоставив Хорьку самому разбираться со вторым.
– Как ты думаешь, Хорек, – сказал Смотритель. – Если мы вернем слепую девочку, ее примут?
Дружинник махнул рукой, рассказывая что-то девчонке, отступил назад и натолкнулся на стоявшего сзади Рыка.
– Дождемся Полоза с Рыбьей Мордой, поговорим… Каждый пусть решает. А я…
И тут снова ошибся Жмот. Кликнули Враля, который с обозом от самого постоялого двора ехал, – нигде не останавливались и мешка не принимали. Враль как раз с собой жаровню с угольями принес да инструме…
Рыжая борода, рыжие усы, рыжие брови – Хорек вздрогнул. Это тот самый возница со странных саней. С тех самых саней, в которых увезли княжну.
Его качнуло, Кривой подхватил бывшего вожака, проводил до выхода, помог надеть тулуп, нахлобучил шапку. Лошадь и сани уже были готовы: ее с вечера не распрягали, только овса насыпали. Не обращая вним…
– Еще есть в колодце! – подал голос Щербатый. – Колодец с другой стороны квартала суконщиков. Там тоже есть выход. Неудобный, проход к нему почти обвалился, но протиснуться можно.
Хорек увидел смятение на лице Деда и испугался. Что-то неправильное сказал Рык? В нарушение обычаев?
Любопытство оно ведь всегда было посильнее страха.
Княжна кричит, княжна – маленькая трехлетняя девочка – кричит, ей страшно, больно, она захлебывается криком.
Все стояли молча, ждали, пока Кривой вылезет из лаза.
– Двери нужно на засов закрывать, – посоветовал Враль. – Надежнее будет.
– Я привез тебе то, что ты просил. Всю ночь писари писали, – Волк стал серьезным. – Там грамоты городскому совету Базара, в свободные города, подорожная, карты, какие смог найти за ночь. Деньги – кня…
– Спокойно, – сказал Смотритель, вытирая лезвие меча о снег. – Еще ничего не закончилось…
– Долю твою я спрятал под березкой кривой… Над пещерой, помнишь?
– Пойдем следом. Они вроде едут спокойно, не оглядываются. Плохо, что скоро лес заканчивается. Дальше почти до самого Базара – рощи да кусты кое-где. Далеко будем держаться – потеряем. Ближе пойдем –…
– Нет. Он обязан был ватаге все рассказать о богатстве возможном, о заработке огромном… Но он мог просто сказать, что не нужно идти. Хватило бы одного его слова. Но он один или с тобой вдвоем не спра…
Один из черных кинулся в сторону, уклонился от ударов, но двое других были растерзаны в клочья за мгновение. Черные брызги и куски тел полетели на белый снег. Кто-то свистнул, люди разом замолчали и …
Молчун посмотрел мутным взглядом на Дылду и плюнул.
Слабый огонек светильника не мог разогнать темноту. Дорогу видели только те, кто шел впереди – Рык и меняла.
– Сволочь ты и больше никто. – Враль тоже сел, потянулся неловко, одним боком. – И перестань своих вшей разбрасывать.
Рык оглянулся на ватагу. Лица у ватажников были белые; они потрясенно смотрели на тела, на извивающегося сотника ближней стражи, на чеканный профиль воеводы. В глазах Хорька – ужас и слезы.
К воротам они успели в самый последний момент. Стражники уже тащили тяжеленные створки, но Враль и Дылда сунулись между ними, уперлись и не отпускали, пока Рык за несколько чешуек не договорился, что…
Лук выпал из руки, лучник попытался зажать рану, остановить кровь, но та текла между пальцами, била фонтаном, поливая снег…
Хорек задохнулся от ужаса, представив себе, как кто-то берет в руки нож… или раскаленный прут… или как там ослепляют? Хорек никогда этого не видел, но картина, вставшая перед его внутренним взором, и…
Враль побежал вперед: вначале медленно, разминая затекшие ноги, подбирая дыхание. Хорек побежал за ним, обогнал, но через несколько шагов, видя, что Враль не слишком торопится, тоже придержал шаг.
– Живой, – выдохнул Щербатый. – Я, кажется, кого-то достал в темноте… Не уверен…
– Я знаю способ от икоты, – Дылда подошел к Сапогу, присел. – Тебя нужно испугать. Хочешь, испугаю?
– Тебе – неудобно, а им… Им-то зачем бежать? Вас бы перестреляли и к сотнику вернулись.
Глухая тишина, как в вязком болотном тумане. Только тяжелые удары в висках, только хруст снега под ногами великана…
– Наверное, нет, а то бы уже возчик зашел. Он в этом деле точный.
Хорек дотянулся к ножу, торчащему из пола, вытащил. Лезвие еле слышно звякнуло. Хорек встал.
На столбе перед воротами висел деревянный молоток. Рык спрыгнул с саней и несколько раз ударил молотком в доски ворот, скрепленные железными полосами.
Не дожидаясь, пока дружинники решат, кому из них головой рисковать, Рык вернулся к столу.
– А не знаю… – растерянно ответил Хвост. – Рыбаком клянусь, не знаю.
Рык и Полоз сидели посреди пещеры, у костра, остальные расположились возле стен полукругом.
– А зачем тебе тянуть? – устало, словно разговор этот длился уже долгие годы, спросил Рык. – Сегодня бы прирезал князя… Или накапал бы ему чего в выпивку. Я видел, он в этом деле себе не отказывает. …
– Обоз привел? В купцы подался? – с сомнением в голосе спросил мужик.
– Мать твою, – проорал кто-то на чердаке, доска просела, и в щели появилась нога по колено. Послышались и другие голоса, призывающие неудачника не орать, терпеть, чай, не подохнет. Но тот не унимался…
Полоз сидел в углу, закрыв глаза, и, казалось, спал. Рыбья Морда тер тряпицей обух своего топора. Тер, смотрел на него, поворачивая под светом лампы, проверяя, и снова тер. Когда крик из-за двери ста…